Горсть мужества - Габи Хауптманн

– Открывайте! – закричала Марион и начала стучать.

Уже готовая разнести дверь вместе с замком, Марион услышала, как внутри повернулся ключ.

Она рывком открыла дверь. Перед ней стоял обескураженный Иоахим Веттерштейн.

– Где мой муж? – заорала Марион, забыв о вежливости.

– Ваш муж? – Веттерштейн был совершенно сбит с толку. – Но у меня нет никаких дел с вашим мужем!

– Немедленно отвечайте, где он! – Марион надавила на дверь, пытаясь открыть ее пошире, но, похоже, бургомистр припер дверь ногой. Совершенно ясно, что они сидят внутри, иначе чего бы ему так сопротивляться.

– Поверьте мне… – начал Веттерштейн примирительным тоном, но Марион протиснулась в дверь и оттолкнула ногу бургомистра. Дверь распахнулась, гулко стукнувшись о стену, Веттерштейн отскочил в сторону, но тотчас занял прежнюю позицию и загородил Марион проход.

– Если его здесь нет, почему вы не даете мне войти? – кричит она.

– Тише, вам незачем кричать. – Он приложил к губам указательный палец. – Уверяю, вашего мужа здесь нет!

– Почему же вы так странно ведете себя? – Марион попыталась заглянуть в зал заседаний.

– У меня… совещание. Переговоры. Но не с вашим… – Не успел он продолжить, как Марион удалось оттолкнуть его и ворваться в зал.

Там, скрестив руки на груди и улыбаясь, стояла Моника Раак.

– Ну, довольны? – иронически осведомилась она.

– Как?.. – Марион обалдело уставилась на Монику.

– Он думал, что это не вы, а его жена! – Моника указала на Иоахима, который тихо притворил дверь.

– Успокоились? – спросил он Марион. – Вы не могли бы теперь покинуть нас?

Марион остолбенела от удивления.

– Простите, не хотела вам мешать, но я не уйду. Мне нужно сейчас же кое-что выяснить!

– Я нужна вам для этого? – Моника сделала шаг к двери. – Если нет, я охотно покину вас!

Марион задумалась. Моника Раак никогда не была так глупа, чтобы доверить свои сбережения мужу. С другой стороны, Марион до сих пор не простила ей того телефонного звонка. Пожалуй, одного позора достаточно.

Марион кивнула. Не подав руки, Моника пошла к двери мимо застывшей Марион. Иоахим Веттерштейн, проводив ее, вернулся назад.

– Это совсем не то, о чем вы подумали, – забормотал он.

– До этой минуты я вообще ни о чем не думала, но теперь начинаю догадываться. – Голос Марион выражал нескрываемое отвращение.

Иоахим Веттерштейн, строго посмотрев на нее, решил перевести все в шутку.

– Что я могу для вас сделать? Вы сказали, что ищете мужа?

Марион уже сомневалась, по тому ли адресу пришла. Вполне вероятно, что она нарушит все планы Гюнтера, если о чем-то проинформирует Веттерштейна. Но уж коли Гюнтер до сих пор не счел нужным сообщить ей о том, что касается их обоих, она изобразит полное неведение. Рисковать все равно будет Гюнтер.

– Вы не могли бы дать мне справку насчет одного земельного участка? – спрашивает она. – Может, поговорим в вашем кабинете?

Разговор обещал стать долгим, и вести его стоя показалось ей неудобным.

– Пожалуйста. – Иоахим Веттерштейн открыл дверь. – Что, Гюнтер затеял очередную крутую аферу? – полюбопытствовал он, пропуская Марион вперед.

– Именно это я и хотела узнать у вас!

Гюнтер крайне удивился, услышав, что жена приезжала к нему в офис.

– Что вы ей сказали? – спросил он у секретарши.

– Только то, что вам пришлось срочно уехать. Стоя перед ее столом, он сердито смотрел на нее.

– А куда я уехал, вы тоже ей сказали?

– Как я могла это сделать, если сама не знала?

– Соедините меня с домом. Немедленно!

Захлопнув за собой дверь, Гюнтер остановился посреди кабинета. Да, все это внушает тревогу. Жена снова шпионит за ним! Он бросился к двери.

– Стойте! – крикнул он секретарше. – Сначала я должен поговорить с Клаусом Рааком. Срочно!

С этими словами он вернулся в кабинет, и через несколько секунд зазвонил телефон.

– Ну, наконец-то, – выдохнул Клаус, прежде чем Гюнтер успел что-то сказать. – Ты получил мое сообщение? Я с самого утра пытаюсь тебе дозвониться.

Гюнтер без церемоний перешел к делу.

– Деньги на месте? Вложены в проект? Что с распродажей? Говори же!

– Что, запахло жареным? – осторожно осведомился Клаус.

– Марион была здесь, и я почти уверен, что она ходила в банк. Я хочу знать, могу ли уже сегодня выставить ее или еще слишком рано?

– Пока она разбирается, что к чему, у нее не останется ни одного шанса что-либо изменить. Проект запущен, и процесс уже необратим.

– Это успокаивает. Спасибо, Клаус. – Гюнтер перевел дыхание и присел на край стола. – Что будем делать дальше? Мы можем увидеться? Я хотел бы узнать детали.

– С удовольствием. Когда тебе удобно?

– Я приеду немедленно.

Манфред, уже подъезжая к Рёмерсфельду, прибавил газ. Он впервые заметил, как много водителей едет в левом ряду по автобану с низкой скоростью, затрудняя тем самым движение таким, как он. В обычных обстоятельствах Манфред и сам встраивался в общий поток и спокойно двигался, никого не обгоняя и не подрезая. Но сегодня он спешил, поэтому видел происходящее на дороге совсем в ином свете. Манфред разделял водителей на три категории, которые постоянно занимают левую полосу. Первым кажется, что сто двадцать километров в час – более чем достаточная скорость, поэтому они едут в левом ряду даже тогда, когда справа все полосы на много километров вперед свободны. Вторые – это старички и дамы, которые, попав в левый ряд, словно приклеиваются к дороге и опасаются сместиться хоть на сантиметр вправо. Таких согнать с полосы невозможно, они боятся никогда уже не вернуться на нее и ни за что не освободят дорогу. Третьи – это крутые типы и начальники, считающие, что купили левую полосу раз и навсегда, и не желающие уступать дорогу ни при каких обстоятельствах. Истрепав себе нервы, обгоняя и первых, и вторых, и третьих, Манфред наконец прибыл в Рёмерсфельд.

В кабинете бургомистра воцарилась тишина. Марион высказала свои подозрения, и оба смотрели друг на друга с недоумением. Марион не может поверить, что никакой спекуляции землей возле приюта быть не должно, а Иоахим гадает, зачем кому-то понадобилось распускать такие слухи.

– Вы уверены, что речь идет именно об этом участке земли? С чего возникла мысль развивать на западной окраине города новую производственную зону, если уже есть одна – на востоке?

Он задумчиво потер лоб. Марион наблюдала за ним. Его густые волосы почти закрыли лоб; у Иоахима римский профиль, но губы слишком тонкие. Красивым его не назовешь, но он бесспорно интересный мужчина. Очень красивые серые глаза устремлены сейчас на дверь. Кто-то постучал.