Мы наш, мы лучший мир построим - Александр Михайловский

   - Но, Государь, - возмущенно воскликнул я, - Как вы можете так говорить?! Ведь ваши великие предки...

   Его Императорское Величество посмотрел на меня печально, словно на несмышленого ребенка, - Густав Карлович, мои великие предки оставили мне в наследство Великую Державу. А что я оставил бы своему сыну? Мой великий отец, наверное, увидев все, что произошло в этом году, поступил бы со мной, как Тарас Бульба со своим сыном Андреем.

   Знаете, незабываемое и омерзительное зрелище, когда люди, которых ты назначил на самые высокие должности, и которым ты полностью доверял, забыв о долге, чести и присяге, наставляют на тебя свои револьверы, и требуют отречения от Престола. Угрожая в противном случае расправиться не только лично с тобой, но и с твоей супругой и детьми. И заметьте, это были не матросы и солдаты, разложившиеся уже после, того, как монархия рухнула. Это были генералы и члены Государственной думы, с визгом кинувшиеся делить выпавшую из моих рук власть.

   Нет, наверное, все, что не происходит - все к лучшему. Я с самого начала знал, что негоден к делу управления Империей, и все время искал пути к безопасному самоустранению от возложенной на меня Провидением тяжкой ноши. К несчастью моему и моей страны, мой брат Георгий заболел туберкулезом и умер в Аббас-Тумане, а самый младший брат Михаил еще меньше моего был склонен к тому, чтобы править и повелевать...

   Михаил переступил с ноги на ногу, от чего на сапогах мелодично тренькнули шпоры, - Ники, ты же знаешь, - сказал он, - мне бы шашку, да коня, да на линию огня... А твое место могло присниться мне только в страшном сне. Наша МамА, - он кивнул в сторону гордо вздернувшей подбородок Вдовствующей императрицы Марии Федоровны, - все время мечтала усадить на трон меня. И, к счастью, этого ей не удалось сделать. Ибо занять твое место я согласился бы лишь в случае смерти твоей и Алексея. Возможно, Ники, я не повторил бы твоих ошибок. Но я вполне мог совершить еще более худшие.

   Я растерянно молчал, в недоумении переводя взгляд с одного августейшего брата на другого. Сказать честно, я не ожидал услышать от них подобные речи. Наконец, собравшись духом, я спросил Государя, - Так вы и в самом деле обещали господину Сталину свое содействие, и призывали верных вам офицеров к сотрудничеству с новой властью? А я думал, что это всего лишь большевистская пропаганда...

   Государь вздохнул, - У нас с господином Сталиным заключен своего рода договор. Если преданные мне люди, не за страх, а за совесть будут сотрудничать с новой властью, то он обязался не допустить в России ужасов, подобных якобинскому террору. Пока я выполняю свою часть договора, то он выполняет свою. Можно сказать, что после разгона бунта люмпенов, русская революция, перешла к Бонапарту, минуя Робеспьера. Так-то оно, наверное, будет лучше.

   - Ничего не понимаю? - растерянно сказал я, - А как же господин Ленин, Государь? Ведь ваш отец подписал смертный приговор его старшему брату, и тот жаждал мести.

   - У товарища Ленина теперь другие заботы, - неожиданно вмешался в наш разговор Александр Васильевич, - ему обещано, что он еще при своей жизни увидит воплощение вековечной мечты человечества - построение общества всеобщей справедливости. Все произошедшее - это результат того, что власти имущие забыли, что есть люди, которые не могут свести концы с концами, и чьи дети плачут от голода, а родители не в состоянии их накормить. И это в то время, как другие буквально с жиру бесятся...

   - Наверное, вы правы, - вздохнул Государь, - забыв христианские заповеди о равенстве всех людей перед Богом, мы получили в наказание удар мужицкой дубиной по лбу. Моя сердобольная сестра, - он покосился на стоящую рядом Великую Княгиню Ольгу Александровну, - рассказывала мне о тех тяготах, которые переносит народ. А я не верил ей, считая, что нищета народная происходит от пьянства и лени.

   И лишь недавно, один молодой товарищ Александра Васильевича, раскрыл мне глаза, ткнув меня носом в мои заблуждения. Благосостояние страны, дорогой мой барон, оказывается, измеряется не богатством высших классов, а достатком низших. Идеальное общество не то, в котором нет богатых, а то в котором никто не кичится своим богатством среди вопиющей нищеты. С нами, или без нас, но господин Сталин и его друзья будут строить такое общество. Если мы встанем на их пути, то будем уничтожены так же беспощадно, как они уже уничтожили своих собственных товарищей, которые подняли против них мятеж. А если они еще и повесят Гучкова, как он того, несомненно, заслуживает, то я буду готов хоть каждый день пожимать руку Сталину, от меня не убудет. Кстати, - обратился Государь к моему спутнику, - У вас нет известий с вашего госпитального корабля? Как там Алексей? Как его самочувствие?

   - Не беспокойтесь, Николай Александрович, - ответил тот, - болезнь у него в легкой форме, отторжения к лечебным препаратам нет. Одна инъекция в неделю, и он сможет жить жизнью обычного здорового человека. Заниматься спортом, жениться, завести детей...

   На глазах у Государя выступили слезы, - Ах, Александр Васильевич, вы сняли камень с моей души. Передайте вашим докторам мою огромную благодарность. К сожалению, я уже не могу вознаградить их, как они того заслуживают. Но я и Александра Федоровна будем каждый день молить Господа об их здравии. Вот видите, барон, - Государь снова повернулся в мою сторону, - вот и еще одна причина, из-за которой я сотрудничаю с господином Сталиным и его друзьями. На кону жизнь моего единственного сына, и только они способны ее спасти.

   Сказать честно, но из сказанного я почти ничего не понимал. Очевидно было лишь одно - Государь был не против того, чтобы невысокий рябой человек со смешным кавказским акцентом, потушил полыхающий по всей России пожар, и построил на ее развалинах свой, лучший, с его точки зрения, мир.

   И тогда я для себя решил, что раз это так, то я не имею причин поступать иначе. В конце концов, если я верен своей присяге, то должен выполнять волю императора, неважно, отрекся он от престола или нет. Честный человек присягает только один раз, и от присяги его может освободить только смерть, или тот, кому он присягал.

   Заметив мои колебания, Николай и Михаил переглянулись. Потом младший из братьев спросил меня, - Господин барон, а каковы ваши дальнейшие планы?

   - Не знаю, - ответил я, - генерал Потапов отозвал меня из отпуска по болезни для получения дальнейшего назначения. Мне пока еще не известна ни моя новая должность, ни место дальнейшей службы.

   - Очень хорошо, - сказал Великий Князь Михаил, - Просто замечательно. Моей сводной конно-механизированной группе, срочно нужен начальник штаба. Вы согласны занять эту должность? Местом же вашей службы будет самое горячее место германского фронта. Гарантировать могу лишь одно - скучно вам не будет.

   Времени на раздумья уже не оставалось, погрузка заканчивалась. Я видел, что до отправления эшелона оставалось не более четверти часа.

   - Ваше Императорское Высочество, - сказал я, - я согласен. Что я должен делать?

   Михаил оглядел меня с ног до головы, - Ваш багаж при вас?

   Я показал ему на маленький саквояж, вроде докторского, в котором возил за собой по фронтам необходимый минимум личных вещей, - Как говорили древние, Omnia mea mecum porto - Все свое ношу с собой.

   - Ну и ладно, - махнул рукой Михаил, - мундир мы вам найдем, коня тоже. Ваши обязанности я вам объясню чуть позднее...

   Пронзительно крикнул паровоз, и Михаил повернулся к брату и матери, - Бывай Ники, и ты Мама, не поминайте лихом, если что?

   - К черту Мишкин, - ответил Николай и обнял брата, а Мария Федоровна украдкой приложила к глазам кружевной платок.

   Великий Князь Михаил схватил меня за рукав, и мы поспешили к штабному вагону. Эшелон медленно набирал ход.

   - Пусть будет все, как Богу угодно, - подумал я, запрыгивая на подножку, - как в Святом Писании говорится: "Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя"...

Часть 8. Рижский экспресс!

   30 (17) октября 1917 года. 12:00. Петроград. Таврический дворец.    Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

   Уф... Кажется выдалась свободная минута, и можно немного отдохнуть от дел. Пока наши военные и дипломаты занимаются вопросом перемирия с Германией, по ходу дела сокрушая аглицких "джеймсов бондов", мы, тыловые крысы, шуршим потихонечку бумагами, не высовываясь и не паля из револьверов с двух рук.

   Вчера, к примеру, ко мне вломилась сама Надежда Константиновна, и устроила скандал. Дело в том, что товарищ Ленин сейчас весь в работе. А именно -- занимается созданием новой законодательной базы. Видели бы вы, какую речь произнес Владимир Ильич на очередном заседании ЦИК. Когда некоторые "несознательные товагищи" попытались сказать ему, что, дескать, законы -- это дело завтрашнего дня, а главное -- текущий момент, он вышел из себя и картавя сильнее, чем обычно, обрушился на них,