Голодная Гора - Морье Дю

И Джон снова садился в кресло в гостиной в Летароге, где постоянно царил беспорядок - она ничем не напоминала чистенькую, аккуратно прибранную комнату времен Барбары, - и, посадив на колени крошечного Генри, тогда как по одну сторону от него сидела Фанни, а по другую - Джонни, он показывал им свою драгоценную коллекцию насекомых - ярко окрашенные крылышки неизменно привлекали внимание детей. В кресле напротив расположилась собака, на каминном коврике мурлыкала кошка, вылизывая только что родившихся котят; книги, игрушки, неоконченное рукоделие валялись по всему полу, а Фанни-Роза, охваченная внезапной страстью к шитью, стояла перед столом с огромными ножницами в руке, готовая изрезать свое бальное платье для того, чтобы сделать из него жакет, который мог бы скрыть очередную излишнюю округлость ее форм.

Рождение детей не оказывало почти никакого влияния на внешность Фанни-Розы. На взгляд мужа, она была так же хороша, как в тот день, когда он на ней женился; она по-прежнему оставалась своенравной, беспечной и капризной - истинная дочь Саймона Флауэра. Слуги никогда не знали, чего от нее ожидать. Сегодня она была добра и великодушна, на их столе было жареное мясо, и она отпускала их всех чуть ли не на целый день; а назавтра она вихрем врывалась в кухню с мешочком сахара в руках, который, как она уверяла, был украден из кладовой, где никогда не было порядка; она разражалась потоком брани такого свойства, который, по словам слуг, она могла усвоить только под руководством конюхов на конюшне у ее папаши. Джон только смеялся, услшав эти гневные тирады из гостиной, и спокойно уходил в сад. Фанни-Роза, досыта накричавшись, мчалась вверх в детскую, где ей случалось надавать тумаков испуганной девчонке, которую взяли из деревни к детям взамен старой Марты, а после этого, словно солнечный луч после дождя, она спускалась, напевая песенку, к мужу с малюткой Генри на руках и Джонни, который ковылял следом, уцепившись за ее юбку.

- Когда приезжаешь в Летарог, - говорила Элиза, возвратившись в чинный Бродрик-Хаус в Сонби после недели, проведенной в доме брата и его семьи, такое впечатление, что оказываешься в зверинце. Присесть некуда, потому что на каждом кресле - щенок или котенок или же детские пеленки. Кормят отвратительно. Могу поклясться, что мою постель даже не проветрили к моему приезду, но я ничего не могла сказать, потому что Фанни-Роза вышила мне ночную рубашку, достойную королевы, она лежала, приготовленная, у меня на подушке. В первое же утро она подняла на ноги весь дом, распорядившись варить варенье. Я уверена, что из него ничего не получится, потому что сахару клали слишком много, без всякого расчета. А дети сидят за столом и поедают это варенье, едва его успеют положить в банки.

- Однако мне кажется, что нашему милому Джону все это нравится, заметила Барбара, озабоченно нахмурившись.

- О, он вполне счастлив, отлично себя чувствует во всем этом беспорядке. Сидит себе и смеется. Он отрастил бакенбарды, только чтобы не бриться, как он мне объяснил.

- А дети?

- Дети прелестны и абсолютно неуправляемы. А что до нашего дорогого Джонни, то, может быть, он и дикий и бесится из-за каждого пустяка, но зато он самый любящий из всех, и очень привязан ко мне, называет меня "милая моя тетенька Элиза" и просит меня выйти за него замуж, когда он вырастет.

Бедняжечка Элиза, которой было уже под сорок, гордилась всяким предложением, даже если оно исходило от ее шестилетнего племянника.

Один раз в году Джона вместе с Фанни-Розой и детьми приглашали в Клонмиэр на три месяца. Медному Джону это вторжение маленьких детей не причиняло особого беспокойства и не нарушало течения его жизни, поскольку он проводил почти все дни на руднике, а вечерами сидел у себя в библиотеке. Фанни-Роза с обчным искусством пускала в ход все свои чары, а юный Джонни, очень быстро поняв, что непослушание может вызвать весьма неприятные последствия, вел себя в присутствии деда смирно и послушно, и давал себе волю только тогда, когда на аллее слышался стук колес отъзжающего экипажа. Тут раздавался радостный вопль, в воздух летели стрелы из лука, и - горе его сестренке Фанни, которая играла в куклы на траве, Генри, который пытался завести свой волчок, и малютке Эдварду, сосущему соску, если их старший брат оказывался поблизости, потому что куклы летели в кусты, волчок оказывался в ручье, младенец валился на землю, а Джонни исполнял воинственный танец, воткнув в волосы петушиное перо и целясь из лука в тетушку Барбару, которая загораживалась от него зонтиком.

- Джонни, дорогой, ты должен быть осторожнее, ты так всех обижаешь. Однако "Дорогой Джонни", не обращая на ее слова ни малейшего внимания, пускал в зонтик стрелу и мчался в сад, чтобы мучить там старика Бэрда - рвал персики с деревьев, топтал грядки с салатом и пускал стрелы в зад старому садовнику, стоило ему только отвернуться.

- Почему он такой необузданный? - спрашивала Барбара у брата, вынимая из своей рабочей корзинки гнездо с только что родившимся мышатами. - Мы никогда не делали ничего подобного, когда были детьми. Он ведь такой умненький, такой привязчивый мальчик, просто он ни в чем не знает меры.

- Он унаследовал все наши недостатки и никаких достоинств, - отвечал Джон. - Я не могу его наказывать, потому что он делает все то, что хотелось сделать мне, только я никогда не решался.

- Не могу поверить, что тебе хотелось вылить ведро помоев на голову несчастной миссис Кейси, когда она чистила картофель, или привязать хлопушку к вымени коровы, - возразила Барбара. - Именно это вчера проделал Джонни, как мне пожаловался скотник Магони. Эта последняя шутка была довольно опасной.

- Да, надо признать, что у него несколько извращенное чувство юмора, сказал джоннин папаша, - но я бы с удвольствием сделал что-нибудь в этом роде.

- Не могу этому поверить. Ты это просто так говоришь, чтобы защитить Джонни.

- Этот малый пропадет, если кто-нибудь серьезно за него не возьмется, говорил доктор Армстронг, который был крестным отцом Джонни. - Если бы это был мой сын, я бы порол его каждый день в течение недели, пока он не научился бы как следует себя вести. Что толку, что он умный, если он не умеет пользоваться своим умом? Да не так уж он и умен. У этого малыша Генри гораздо больше мозгов, вот вы увидите. И он не безобразничает.

- Я не думаю, что порка пойдет Джонни на пользу, - сказал его отец. Мне приходилось видеть, как битье портило хорошую собаку, она теряла бойкость и задор, делалась ни к чему не пригодной; но я никогда не видел, чтобы это помогало. Воспитание не имеет ничего общего со становлением характера, таково мое мнение. Джонни рожден диким и необузданным, таким же он и останется, что бы вы или я или Фанни-Роза с ним не делали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});