Саваоф - Светлана Чехонадская

— У нее дочь родила, знаешь?

— Без мужа?

— Да. Так что теперь Инна — бабка. Как ты думаешь — подобреет?

— Не знаю, Боря.

— Что за странная женщина! Денег у нее навалом... Сиди дома, нянчи внука! У дочери, говорят, свой бизнес... На хрена работать?

— А она и не будет, — вмешался Витя Подрезков. — Вы совершенно зря думаете, что она держится за этот пост и кого-то там подсиживает. Вообще она неплохая женщина. Буддистка, между прочим...

В нашем отделе существуют как бы два лагеря. Я, Боря и Горик — в одном, Витя с Инной — в другом. Он ее всегда поддерживает. Я знаю, что она однажды помогла ему деньгами, дала довольно крупную сумму и потом ее долго не требовала. Это Витю поразило. Правда, злой Боря утверждал тогда, что Инна хотела выдать за него свою дочь и потому была так любезна. Она часто хвалила его, давала советы, опекала, возила в какой-то ресторан, однажды одолжила одну из своих машин, когда его собственная сломалась.

Затаив дыхание, мы наблюдали за историей их отношений и делали ставки. Горик утверждал, что это она сама хочет стать его любовницей или уже стала, но Боря упирал на версию, связанную с дочерью. Почему-то ему все время кажется, что Инна спит и видит, как бы ее кому-нибудь сбагрить. Ну, он однополый, а ребятам этой ориентации вообще кажется удивительным, что женщину можно пристроить.

Потом отношения немного остыли. Произошло это после того, как Витя женился, так что версии нашего лагеря, наверное, имели некоторые основания — не одна, так другая.

Витина жена оказалась совсем необеспеченная, и ему пришлось продолжать пользоваться Инниной добротой — с обычной своей милой улыбочкой человека, уверенного, что его все должны любить. Но Инна его осадила. Она попросила вернуть долг.

Витя сильно удивился. Долг он мог вернуть и раньше, но как раз после свадьбы сложилась такая ситуация, что денег не стало: «Мы так потратились... Она беременна...» — «Ты держишь деньги уже полгода», — напомнила Инна. «Да, но вы говорили: сейчас не к спеху, помните? У меня тогда было». — «Это тогда было не к спеху, Витя. Сейчас они мне нужны».

Как-то он выкрутился, и даже попытался затаить обиду, особенно после того как Инна, смеясь, сказала по телефону какой-то своей подруге: «Есть такие люди, просто удивительно! Да-да... Ты права... Или любовь или деньги... Но уж во всяком случае, не надо рассчитывать, что все само собой устроится. Если женишься на голодранке, то не обижайся потом, что нормальное общество тебя не примет».

Слышавший этот разговор Витя решил, что речь о нем. Он тогда сильно переживал: дела в семье у него шли все хуже и хуже, он подумывал о разводе, но понимал при этом, что будет подлецом, если бросит жену в таком положении. И все-таки внутренне он на эту подлость уже решился, потому и в каждой нашей безобидной реплике слышал презрение. И кстати, был неправ, кроме меня в этом вопросе все были лояльны.

Полгода назад Витя развелся. Впервые за несколько месяцев он появился на работе с обычной своей милой улыбочкой — немного потускневшей за время тяжелого брака, но он быстро восстановил ее безмятежный блеск.

Налог за ребенка, насколько мне известно, уплачен ими не был, и на период судебного разбирательства новорожденного поместили в интернат. Опись имущества бывшей Витиной жены требуемой суммы не дала — и произошло то, что обычно в таких случаях и бывает. Ребенка отдали очередникам. Это оказалась замечательная пара: богатая, интеллигентная, стоявшая в очереди лет пять, не меньше. Они оплатили налог и даже дали деньги на учебу и квартиру бывшей Витиной жене — хотя их никто не обязывал это делать.

Так он попытался отсудить полквартиры!

Когда я узнала об этом, то сказала ему звенящим от гнева голосом:

— Витя! Если это произойдет, клянусь, что найду повод уволить тебя с такой выпиской в карточке, что ты больше никогда и никуда не устроишься! Подумай, посчитай, стоит ли половина квартиры денег, которые ты потеряешь при этом!

(Я даже была готова подбросить ему пакетик с Горикиным героином и затем вызвать службу безопасности — у нас быстро за это башку отвертят.)

— Это шантаж! — удивленно сказал он. Искренне удивленно!

— Это именно шантаж, — подтвердила я.

— Но это ведь и мой ребенок!

Я даже не нашлась, что ответить — но моего ответа и не потребовалось. Витя быстро все подсчитал и принял решение в пользу работы.

После развода с женой он стал подлизываться к Инне как ни в чем не бывало. Но она к нему охладела. В рестораны больше не возила, денег и машин не давала. Но надежды он еще не потерял. Поэтому и защищает ее теперь.

— И что, что буддистка? — возмутился Борис. — Это что теперь: свидетельство о порядочности?

— Просто надо понимать особенности менталитета.

— И какой же у них менталитет?

— Да вот такой: они не будут рубашку на груди рвать, чтобы доказать тебе, какие они хорошие и добрые. Сдержанные люди... Инна — единственная, кто мне помогал здесь. Почему я должен вслед за вами поливать ее грязью?

— Хотя бы потому, что она помогала тебе небескорыстно. Она тебя в зятья собиралась брать!

— И что тут ужасного?

— Да ничего ужасного. Дочь-то ее, небось, нашла кого-то, раз Инна к тебе охладела?

— Неправда, — сказал Витя, но по его лицу я поняла, что догадка Бориса верная. — И кстати, я также не собираюсь вслед за вами сочувствовать вашему Горику. Он вор, наркоман и убийца.

— Суда еще не было, — напомнила я.

Витя отмахнулся.

— За собой вы признаете право осуждать людей, ту же Инну, например. Видите ли, она груба с Гориком! А нам его за убийство и воровство осуждать нельзя! Интересный расклад! Между прочим, Инна не ест ничего животного, потому что такая пища — от убийства! Как она, по-вашему, должна относиться к убийце?

— Ишь ты, — сказала я. — И дочь буддистка?

— Да, — неохотно ответил он. — Я из-за этого и не торопился на ней жениться... Ну что такое: мяса не ест!

Все мы уважительно помолчали.

— Так что, ты думаешь, Инна не собирается бороться за это место? — уже спокойно спросил Борис.

— Нет. Она мне сама вчера сказала, что последний месяц дорабатывает.

— Может, меня назначат! — Борис мечтательно посмотрел в потолок.

Я, наоборот, опустила глаза: удивительно деликатные ребята! Говорят так, словно я уже покойница! Стоило ли поддерживать их и покрывать их грехи? Может, Инна права в своем буддизме? Кто в мире стоит того, чтобы болеть за него сердцем?

Настроение испортилось. А ведь еще только три часа!

Я поднялась в службу безопасности. Оказалось, там меня уже ищут.

Секретарша общей приемной с важным видом поиграла бровями и взглядом указала на дверь конференц-зала. Я вошла туда. Зал был заполнен людьми. Неужели по мою душу? Видимо, дело идет к финалу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});