Мифы Первой мировой - Евгений Белаш

Отбитие первых танковых атак привело к некоторому самоуспокоению — в августе 1917 г. в сводке по группе армий кронпринца говорилось: «Танк бессилен против наших средств обороны, в частности — против артиллерии». Новыми приемами стали пропускание пехотой танков вперед, и отсечение вражеских пехотинцев.

Тем временем начальник штаба английского танкового корпуса полковник Джон Фул­лер, знаменитый впоследствии танковый теоретик, предлагал крупномасштабный тан­ковый рейд, вде танки могли бы показать свои качества наилучшим образом. Однако Нев–Шапель как место удара был отклонен из‑за недостатка пехоты для поддержки танков. Наступление под Камбре было более выгодным — здесь могли помочь французы. Комбинированный удар пехоты, танков, кавалерии и авиации взломал бы немецкий фронт, при этом канал святого Квентина обеспечивал бы фланговую защиту от контратак. По словам Фуллера еще летом 1917 г., «если мы посмотрим на разложенную карту Франции, мы тотчас же найдем нужную нам местность. Она лежит между Скарпой и Уазой, болотами Фландрии к северу и Арденнами к юго–востоку. По этому волнистому пространству наступали германцы в 1914 г., и по нему, всего вероятнее, их погонят обратно, если стратегия считается с местностью, а тактика с оружием». Одним из преимуществ Камбре был лучший грунт. Бригадный генерал Тюдор (Tudor), артиллерист, также поддержал идею наступления у Камбре — здесь он мог бы проверить теорию «тихой пристрелки» артиллерийского огня.

Совершенствовались и танки. На опытном танке устанавливалась 6–дм гаубица. На ряде танков монтировался кран для эвакуации подбитых машин. На части «самок» Мк II и Мк Ш в одном спонсоне размещали радиостанцию с аккумуляторной батареей, в другом оборудовали место радиста, для натягивания антенны на крыше рубки устанавливалась мачта с растяжками.

Теснота (кроме высоты), плохая подвеска и вентиляция первых танков, множество выхлопных газов из моторов, установленных в боевом отделении, создавали невыно­симые условия экипажам. Мотор запускался пусковой рукояткой при помощи усилий 3—4 человек, рисковавших получить обратный удар ею. При работающем двигателе, не­смотря на глушитель, общаться можно было только жестами. Температура внутри танка достигала 50—52 °, а для более поздних немецких танков — даже 86 °. Поро­ховые газы при стрельбе также не улучшали атмосферы. При езде по пересеченной местности танкистов, кроме водителя, швыряло с одного места на другое. Поэтому нередко во время боя экипажи предпочитали вылезти из танка навстречу неприятель­скому обстрелу и укрыться под машиной, чем терпеть поистине адские условия вну­три. При более или менее благоприятных боевых условиях танк мог пройти не больше 100—112 км, после этого он должен был идти в капитальный ремонт. Продолжитель­ность службы гусениц также не превышала 200 км.

27 июля был создан первый танковый корпус. Для наступления англичане стянули шесть дивизий пехоты, три дивизии кавалерии, три танковые бригады (по 3 танковых батальона в каждой), свыше 1000 орудий (вплоть до 12–дм и 15–дм гаубиц) и мощные воздушные силы — почти 300 самолетов.

Атака была построена на внезапности и стремительности. Поэтому огонь артилле­рии должен был быть открыт внезапно лишь в момент начала атаки. До того орудия «пристреливались» без выстрелов — с учетом состояния атмосферы, износа и темпе­ратуры стволов. Часть батарей должна была обстреливать осколочными и дымовыми снарядами вражеские батареи, коммуникации, командные и наблюдательные пункты; большая же часть батарей была предназначена для устройства огневого вала, за ко­торым должны были прорываться танки и пехота. Авиация должна была действовать как «летающая артиллерия», обстреливая и бомбя вражеские позиции, а также аэро­дромы, тыловые железнодорожные станции и склады. Таким образом, впервые танки, артиллерия, пехота, конница и авиация работали комбинированно.

Танковый корпус, находившийся под командованием генерала Эллиса (Elles), со­стоял из 3 бригад, каждая в составе 3 батальонов. Батальоны подразделялись на три роты, которые вступали в бой, имея четыре взвода по 3 боевых машины в каж­дом. Во взводах было по 1 пушечному и по 2 пулеметных танка.

Кроме того, каждый батальон имел 6 транспортных танков, каждая бригада — 3 ра­диотанка для связи с авиацией и штабами, и некоторое количество танков для пере­возки деревянных волокуш–при–цепов, с нагрузкой выше, чем у транспортных танков — 14 т горючего, боеприпасов, продовольствия и воды. Технический резерв был со­ставлен из учебных танков.

Всего в бою приняло участие 476 машин, из них 378 — боевых танков и 98 —специ­альных. Из специальных танков 9 осуществляли радиосвязь, 54 перевозили топливо и боеприпасы, 1 — телефонное имущество, 2 — мостовое оборудование, 32 были оснаще­ны кошками–якорями на четырехметровых стальных тросах и должны были растаскивать проволочные заграждения для прохода кавалерии.

Для преодоления немецких окопов танки перевозили на крыше огромную, более трех м длиной и полутора толщиной, весом 1,75 т, связку фашин (хвороста), привязанную цепями. Водитель танка мог отцепить фашину изнутри. Всего было заказано и спешно изготовлено 400 фашин. В теории в танковом взводе впереди двигался пушечный танк, за ним на дистанции около 100 м следовали по обеим сторонам оба пулеметных танка и пехота сопровождения — четыре взвода. Пушечный танк направлялся к траншее и уничтожал проволочное заграждение, но траншеи не переходил, а смещался влево и открывал огонь, прикрывая пулеметные танки и подавляя стрелков в траншее. Левый пулеметный танк проходил вперед через разрушенное заграждение, сбрасывал свою связку в траншею, переходил через нее и подавлял своим огнем гарнизон траншеи, поддерживая взвод «чистильщиков окопов». Третий танк проходил по этому же месту к следующей траншее, сбрасывал в нее свою фашину, переходил через траншею и также открывал огонь, не прекращая его до подхода пехоты. После этого пушечный танк, имея на себе свою связку фашин, мог обеспечить дальнейший переход окопов, лежащих впереди. Поэтому танкисты усиленно тренировались с пехотой. На тренировках на крыши танков усаживалось до полувзвода пехоты, но в бою танковые десанты еще не применялись.

Только одному танку на 10 часов работы требовалось 318 л бензина, 22 л мотор­ного масла, 182 л воды, 68 л тавота, 3 кг смазочного масла. Поэтому не менее важной заботой являлось оборудование головных складов горючего и боеприпасов на выжидательных позициях танковых частей, расположенных в 4—8 км от германских по­зиций. Железная дорога работала образцово, перевезя за две недели не менее 750 000 л бензина, около 23 т смазочных веществ, 5 млн патронов и 54 000 57–мм сна­рядов.

Сами танки выгружались как можно позднее — за 2—5 ночей до начала атаки. Со станции выгрузки они двигались ночью собственным ходом на выжидательные позиции. Там машины осматривались, получали боеприпасы и пополняли горючее. В ночь перед наступлением они должны были поротно перейти на исходные позиции, которые нахо­дились на расстоянии около километра от неприятельских линий. Также были приняты меры для маскировки шума при помощи огня минометов и пулеметов. В среднем пере­довому батальону придавалось 12 танков. Для борьбы с ранее выявленными немецкими батареями были выделены танковые части передней волны (как это и предлагалось еще в 1916), и авиация.

С целью сохранения секретности разведка офицерам «тяжелого отряда пулеметного корпуса» была разрешена очень поздно. Несмотря на это, операция смогла быть под­готовлена настолько обстоятельно, что путь каждого танкового взвода до проволоч­ных заграждений был отмечен белым трассировочным шнуром. Хотя позднейшие коммен­таторы, например, Степной, отмечали, что едва ли танкисты

в сумерках и в условиях артподготовки могли видеть шнуры. Благодаря принятым мерам маскировки еще 16 ноября немцы считали, что «крупномасштабные атаки в бли­жайшее время маловероятны». Частично они были введены в заблуждение регулярно разгружавшимися (и тайно снова отвозившимися на место) танками севернее Арраса. Однако 18 ноября были захвачены два пленных, сообщивших, что на 20 ноября плани­руется атака с участием танков. Однако немцы почти ничего не успевали сделать — только передвинуть штурмовые группы, сообщения о готовящейся атаке достигли фронта за несколько минут до начала наступления.

К 2 ч. ночи 20 ноября танки заняли исходные позиции. В 6.10 с расстояния около километра от противника (чтобы их не могли преждевременно увидеть или услышать) они двинулись в атаку. Машины шли на малой скорости, почти бесшумно. Через 10 минут был открыт огонь — первая серия снарядов легла бы в расположении противни­ка в тот момент, когда танки примерно перейдут через линию передовых частей сво­ей пехоты. Фугасные и дымовые гранаты ставили подвижный огневой вал с удалением на 200 м от головных танков.