Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова

виси на мне! Я устал, знаешь ли.

Шумное дыхание взъерошило волоски на шее. На плече. Добралось до ключицы. И ноги, обхватившие талию, как-то странно вдруг дернулись.

– Так вот у тебя какая работа, да?!

А вот за ухо кусать не надо. Не надо, говорю же!

– Слезай сейчас же. Пока я добрый.

– И слезу.

Она разжала объятия слишком стремительно: едва не упала.

– Я к нему со всей душой…

Скорее, всем телом. Только не понимаю, в чем проблема.

– Даже ужин сготовила.

Ужин? Ну наконец-то, первая хорошая новость за сегодня!

– Та твоя чика[10] , конечно, о еде и не позаботилась? Вон, глаза какие голодные! Но хоть в долгу не осталась?

Какая ещё чика? Какой долг?

– У тебя что, не все дома? Хотя, понятно, что не все: ты-то тут, а не там.

– Да уж лучше быть сумасшедшей, чем преданной!

Выпалила и заткнулась. В смысле, замолчала. Резко.

Хм. Быть мне плохим или хорошим – не принципиально. Слишком субъективное ощущение. Но обвинений в предательстве в свой адрес ещё не слышал. Даже от матери, а уж она, имея такой козырь на руках, ни за что бы не удержалась от его использования. На любом ходу в нашей совместной партии.

– Значит, преданной?

Ага, теперь мы гордо отвернулись. Демонстрируя слегка курносый профиль, выдающий примесь африканской крови.

– Не хочешь объясниться?

– А зачем? И так все ясно.

Наверное, да. Но не мне.

– Я давал обещания? Может, клялся в чем-то?

Она шляется за мной хвостом, это очевидно. С далеко идущими намерениями? Пусть. Но нужно либо их озвучивать, либо ставить в известность иными способами. А не заставлять догадываться, придумывая то, чего нет.

– Брал кого-то в свидетели своих слов?

Зачем я вообще перед ней сейчас распинаюсь? Хочу что-то доказать? От чего-то откреститься? В конце концов, кто она мне?

– Декларировал свое отношение к событиям?

– Декра… рала… что?

Ага, меня слушают. И довольно внимательно. Это радует.

– Неважно. В общем, не вижу причин для твоего недовольства.

– Не видишь? Слепой, что ли?

– Вот что, девочка…

Тонкие у неё плечики. Слишком. Кожа да кости. И опять горячие. Пальцы бы не обжечь.

– Или скажешь прямо, на что рассчитываешь, или распрощаемся. Понятно?

С минуту она смотрела мне в глаза. Растерянно. Почти испуганно. И с каждой секундой становилась все румянее и румянее. Пока не залилась краской до корней волос.

– Пусти, дурак!

Отшатнулась, ухватилась руками за плечи. В тех местах, которые я держал.

– С женщинами так не обращаются!

– Я ведь уже говорил. Раньше. Тебе до женщины ещё…

– Ты-то почем знаешь?!

Э… Девочка созрела? Не рановато ли?

– Сколько тебе лет?

– Какая разница?

– Сколько?

Она снова отвернулась. Запахивая шаль.

– Не бойся, в полицию не заберут. Не забрали бы. Если бы кое-кто на кое-что сподобился.

– Почему ты тогда такая…

– Маленькая?

– И это тоже.

Шмыгнула носом. Один раз. Другой.

– Такая уродилась.

Хрупкие кости. Дефицит мышечной массы. Что-то когда-то где-то пошло неправильно.

– Голодала в детстве?

– А что? Искал повод пожалеть и нашел, да? Нет, не голодала! Ела в три горла!

Значит, наследственное. Надеюсь, не из того списка, по которому лечат пожизненно, бесплатно и безрезультатно.

– Извини. Я думал…

– Все вы думать не умеете! Кто, как ты, ребенком считает, кто… А, да ну вас, к богу в рай!

Двигалась она быстро. Несмотря на всю беззащитную щуплость. А может, именно благодаря ей. Впрочем, мне и не хотелось ловить. Никого.

Ужин стоял на кухне. Глубокая миска, почти до краев наполненная… Едой. И это было самым главным в наступающем утре.

Я съел все. Подчистую. Даже на выстрел не подпустив к себе мысль оставить что-то для папаши Ллузи. Потом, как был, в одних шортах, вернулся в комнату к Хэнку. Покопаться в сундуках? Нет уж. Позже. Как и все остальное.

– Ты уж прости, водные процедуры откладываются. Немножко. Вот не поверишь, руки не поднять. Расслабился до предела. Как-то сразу и быстро. Раньше так не получалось.

Раньше…

Ну да, все время казалось: нужно быть готовым. К чему-то. Или ко всему сразу. Не ослаблять внимание, не отпускать напряжение. А теперь чуть что – р-раз, и поплыл. Медузой.

– Сдвинем график, ладно? Когда привыкну к новому режиму, все наладится. Надеюсь.

А если не наладится, то и бог с ним. Эта стоянка не может длиться вечно.

– Помнишь, я говорил, что тут люди только и делают, что живут? Так представь, они ещё и заставляют всех вокруг это делать. Тянут, каждый в свою сторону. Расширяют жизненное пространство. Пожалуй, ещё немного, и придется уворачиваться. Изо всех сил. Я-то рассчитывал, что меня оставят в покое. Чужак ведь, подозрительный, непонятный и все такое. А они наоборот.

Может, потому что одомашненный, в смысле, подогнанный под какое-то милое их сердцу и уму лекало, я перестану казаться опасным? Не смогу угрожать устройству здешнего мирка?

– Насчет работы… Нормальная. Ничего сложного. Ходишь по холодку всю ночь и бицепсы растишь. Самое то для здоровья. Только жрать хочется потом. Сильно.

Хотя, проблемы и тут находятся. Потому что люди вокруг. И теперь веры лекциям по организации групповой деятельности стало намного больше. Мы же разные. Похожие, но все-таки разные. А действовать надо совместно. Интересно, хватит ли для этого общих правил? Тех, что насаждаются сверху? Есть условия необходимой достаточности, это да. И я даже их помню. В целом. Но изложенные научно-книжным языком, они звучат излишне сложно. Почти так же, как слова той…

– Насмотреться зато можно всякого на работе. Одна женщина оказалась совсем чудной. Другая, конечно, тоже, но не в том смысле… Потом расскажу. Так о чем я? А, вспомнил. Черная, как ночь. В темноте не разглядеть будет, если глаза закроет. Но это хотя бы объяснимо. Мигрантка. Правда, что она тогда делает в Лимбо? Тамошние жители, насколько я понял, не особо пускают к себе пришлых. Ладно, может, заслуги какие-то у неё. Неважно. А вот то, что она говорит…

Наверное, я смог бы повторить все. Слово в слово. Не выкинуть из головы, хоть тресни.

– Не уверен, что речь шла обо мне. По крайней мере, про какой-то круг, который замкнулся и не хочет расширяться. Но знаешь, что вдруг подумалось? Если я оказался не нужен этому миру, то и он мне ни к чему.

Пригодится ли то, чему я учился, в этой, новой жизни? Нисколечко. Чтобы таскать мусорные мешки, можно даже не уметь читать. Вон, как мой напарник. А он, кстати, стоит в иерархии выше меня. Сидит за рулем.

– Ты