Ловля бабочек. Дорога осознания - Евгений Трубицн

Самой лучшей практикой для отслеживания «естественного образа» является молчание, внутреннее и внешнее. В момент, когда мысли ушли, когда тишина зазвучала громче, когда тело наполнилось приятной истомой. Именно тогда следует отчетливо сказать внутренним голосом: «Это я». И это и будет переживание «естественного образа». Всего лишь еще одной частицы ложной личности. Под-личности, с которой человеку приятно и комфортно. С образом, с которым почти каждый хочет жить постоянно. Ведь как часто мы слышим, что некто заявляет о желании быть самим собой. То есть чувствовать свободу выражать себя таким каким хочется его доминирующей личности. Но если есть личность, которую человек называет «я», он снова в ловушке и вновь он раб приходящих мыслей и чувств, которым никогда и не переставал быть.

В тот день вновь пришло отчетливое понимание — нет никакого «я», которое может быть названо. Иначе ты ошибешься. Как только ты указал на что-либо и назвал это «я» или посчитал своей частью, появляется ложная личность. И самое главное кто производил эти действия, оценки и суждения? Кто присваивает себе имя? Кто говорит «Я»? Кто это? И кто задает этот вопрос? Вопросы бесконечны и только тишина может их прекратить.

Мы сидели и сидели, без единого движения. Тогда я, казалось, лишь на минуты растворялся в мире, без какого-либо «я». Я понял, что субъективное ощущение времени зависит от количество мыслей, приправленных отождествлением. Чем больше я думал «моих мыслей», тем дольше мне казалось и время. Секунды отсчитывались «я-мыслью». Как ни странно, но мысли без отождествления не создавали частиц субъективного времени. Можно было выйти на улицу и пройти десятки километров, а вернувшись домой ощутить, не логически, а чувством, что прошла всего лишь минута. Будто ты вышел только что. Тем не менее прожив весь день в осознании, ты был настолько наполнен эмоциями, ощущениями и различными впечатлениями, что ощущал словно прожил не день, а неделю. В результате складывалось странное противоречивое состояние. Ни одно действие не имело длительности. Вся жизнь проживалась лишь в этот миг. Но в тоже время ты жил очень долго, наполняясь благоуханием спокойствия. Точнее мир жил через тебя и в тебе. Ты был и миром, и никем одновременно. Ты определенно существовал, но не было «ты, я, мне, вы». Лишь одно: целое, безграничное, вечное.

Амир внезапно встал. Меня буквально поразило его движение. Ведь я настолько свыкся за эти часы с тишиной и неподвижностью, что его подъем пронзил меня до самых глубин. Но еще больше я поразился его голосу. Когда он заговорил, я почувствовал будто впервые слышу человеческую речь. Он что-то сказал мне, но буквы разлетелись словно листья, подхваченные ветром, не оставив ни следа понимания. Амир улыбался. Затем он сказал что-то еще. Я наслаждался звуком его голоса и опять ничего не понял. С третьей попытки он достучался до моего ума.

— Хорошо получилось. — сказал он, продолжая добродушно улыбаться.

— «Я …» — вырвалось из моего сознания. Мысль, которая была растворена почти мгновенно, без каких-либо усилий. Я даже не старался удерживать внимание. Не возможно было не услышать столь громкую мысль.

Амир стал улыбаться еще шире.

— Не волнуйся, можешь и не говорить. Ты слишком надолго остановил свой ум.

Вновь какая-то мысль стала зарождаться во мне. В начале появилось какое-то сгущение, напряженность. Из пустоты поднималась некая сила. Я непроизвольно замечал эти процессы. Мысль снова растворилась, или даже растворилась не мысль, а сама сила, создающая мысль. Этот процесс повторялся, наверное, много раз, я не считал. Я переживал тонкое, но тем не менее интенсивное наслаждение от любых впечатлений. Каждый звук был удивителен. Каждый зрительный образ был будто прекрасная картина написанная самым великим мастером. Весь окружающий мир был яркий и четкий. Пропитанный волшебной атмосферой, он вибрировал вместе с моим телом на одной частоте.

Через некоторое время я вновь обрел дар речи. Но слова произносились неохотно, как-будто через силу. Я снова и снова возвращался к молчаливому созерцанию. К вечеру, а начали мы рано утром, я полностью вернулся к своему привычному состоянию. Но что-то осталось. Какое-то ощущение пространства, свободы, присутствующей всегда на фоне обычных чувств и мыслей.

Глава 18. Деформация отражений.

— Ты так и не вспомнил нашу первую встречу? — с ухмылкой спросил Старик.

Уже несколько раз учитель подкалывал меня по поводу того, что я даже не помню наше знакомство.

— Конечно, я помню и очень хорошо. Я пришел к тебе в офис, а ты вел занятие и мне пришлось подождать. — начал было говорить я, но учитель прервал и сказал:

— Да я не о том. Впервые мы встретились гораздо раньше. Тогда тебе было лет тринадцать-четырнадцать. Вспомни, неподалеку от твоего дома, во дворе твоего «кудрявого друга». Это было летом, как раз когда тополиный пух начинал сводить всех с ума. — сказал Старик и посмотрел мне прямо в глаза.

Что-то забрезжило в моей памяти. Я начал вспоминать. Он говорил про одного из моих друзей, с которым мы часто прохаживались по району. В то время наши мысли были поглощены боевыми искусствами и мы, не теряя времени, искали возможность попрактиковаться в отработке ударов или просто висели целыми днями на турнике. Я вспомнил его двор. Его дом — серую, обыкновенную, ничем не примечательную девятиэтажку. Подъезд, в котором вечно пахло чем-то неприятным. Детей, которые резвились на площадке. Потертые, неопределенного цвета лавочки. Мы часто сидели на них всей компанией до самой ночи. Это место было всего лишь в двух шагах от моего дома. Лето. Пух, который забивается в нос, в глаза, заставляя их чесать. Лицу неприятно, все будто жжется. Тогда было жарко. В тот день мы поехали на стадион, который находился в двадцати минутах на автобусе от нашей остановки. Мы хотели записаться в какую-нибудь секцию. Но ничего тогда не нашли и вернулись ни с чем. Забежав перекусить домой, мы снова встретились и пошли праздно шататься по окружающим дворам в поисках приключений. Через пару часов друг захотел пить, что было неудивительно при такой жаре. И мы направились к его дому. Он зашел в подъезд, я же остался ждать его внизу, на лавке. Прошло несколько минут, а друг все не возвращался. Это было в порядке вещей для него и я ничуть не удивился. Просто сидел и ждал, ничего особо не делая. Скорее всего я витал в мыслях, потому что совершенно не заметил как ко мне подошел какой-то мужчина преклонных лет. Тогда мне показалось что ему лет шестьдесят или семьдесят. Он показался мне обычным, неприметным казахом, которых в нашем городе было достаточно много. Я не помню, как он привлек мое внимание, но каким-то образом у нас завязался разговор.

— Вот скажи мне. — начал мужчина, хитро прищуриваясь. — Что тяжелее? Килограмм камней или килограмм пуха?

— Камней, конечно. — мгновенно ответил я, удивляясь зачем задавать такие глупые вопросы.

— Но их же по килограмму. — с улыбкой проговорил старик.

До меня сразу не дошло и я молча стоял, не говоря ни слова.

— Почему камни тяжелее, если их тоже килограмм? — с усмешкой заметил незнакомец.

— А. — только вырвалось у меня. — Я понял. — с радостью заговорил я.

В эти моменты такой простой вопрос поверг меня в замешательство. А потом вывел в состояние какой-то повышенной ясности и радости. Тогда я ощутил озарение, которое надолго впечаталось в мою эмоциональную память.

— Ты слишком концентрируешься и из-за это не видишь всей картины. — продолжил человек. — Слова отвлекают тебя своими оттенками ощущений.

Я ничего не понимал и просто молчал. Затем старик задал мне еще несколько задачек, которые я тоже, к своему стыду, провалил. Незнакомец смеялся надо мной, не переставая. Но он смеялся не с издевкой, а скорее как смеются над проделками несмышленых детей. Затем мое внимание переключилось на звук, доносившийся за дверью подъезда. Я увидел своего друга, который, оказалось, решил еще перекусить и поэтому пропал на такое долгое время. Мы обмолвились несколькими фразами и я вспомнив о своем собеседнике, обернулся. Но никого уже не было. Видимо он ушел, подумал я тогда и благополучно забыл об этом интересном происшествии.

* * *

— Вспомнил наконец-то. — с облегчением сказал Старик.

— Так это был ты? Мы что, встретились случайно? — спросил я, пораженный этим воспоминанием.

— Ничего в мире не происходит случайно. Если встретились, значит ты уже тогда притягивал определенных людей своими вибрациями. — старик прервался и о чем-то задумался. — Амир не рассказывал тебе о законе вибраций?

— Нет. — быстро ответил я и приготовился слушать.

— Каждый человек — это всего лишь сгусток энергии, которая вибрирует на определенной частоте. Если человек грубый и неотесанный, он вибрирует медленно и притягивает к себе таких же как он. Если кто-то с утра до вечера думает о деньгах, то притягивает таких же. Самое интересное это не значит, что он притянет кого-то, кто поможет ему заработать денег. Он будет встречаться с такими же неудачниками, которые захвачены похожими желаниями.