Бонус для монсеньора - Дарья Калинина

– Снова вы! – констатировал он, оделив Киру лишь мимолетным взглядом и вновь сосредоточив все свое внимание на Лесе. – И чью машину вы разыскиваете на этот раз?

– Вы знакомы? – удивился оперативник, который протоколировал показания подруг.

– Немного. В чем их обвиняют?

– Девушки у нас проходят как свидетельницы.

Кажется, Фатерова это порадовало. Однако он взял листы с показаниями подруг и внимательно просмотрел их. Брови у него изумленно взлетели высоко вверх. И он, не удержавшись, присвистнул.

– Ну, вы и штучки, – то ли восхищенно, то ли удивленно произнес он, отдавая показания подруг обратно. – Молодцы.

После этого он подмигнул Лесе. И перенес свое внимание на Антона. Впрочем, не он один. На Антона сейчас с напряжением смотрели все, кто находился в отделении.

– Ну, парень, плохи твои дела, – потерев руки, жизнерадостно обратился к заметно приунывшему Антону один из оперативников, уже изучивший показания Зинаиды Митрофановны и двух подруг. – Ну что? Сам в покушении на убийство признаешься или в камеру пойдешь?

Антон гордо молчал.

– Зря, – укорил его оперативник. – Девку тоже ведь ты придушил?

Антон по-прежнему молчал.

– Мы ведь экспертизу проведем и все равно это докажем, – предупредил его опер. – А в камере тебе, учитывая твою ориентацию, придется несладко. Знаешь, голубок, сколько на таких, как ты, желающих будет? Очередь выстроится. Там уж тебе выбирать не придется. Кто захочет, тот тебя и поимеет. А сопротивляться будешь, зубы вышибут. Впрочем, их тебе по-любому выбьют. Ну, так что делать будем?

Угроза потери зубов, казалось, произвела на Антона самое сильное впечатление. Он беспокойно зашевелился. И кинул на оперативников злобный взгляд.

– Я заплачу, – произнес он. – Сколько нужно?

– Э-э, нет! – усмехнулся следователь Фатеров. – Это только в газетах мы такие плохие, что у убийц деньги берем в обмен на свободу. А на деле мы с тобой пачкаться не станем.

– Что же вы предлагаете?

– Сделку.

– Я сказал, что заплачу. У меня есть деньги. Много денег!

– Экий ты упрямый! Сказано тебе, оставь свои деньги при себе. В тюрьме отдельную камеру себе оплатишь, чтобы свою жопу сберечь.

– Что же вы хотите?

– Ты говоришь правду, признаешься в убийстве племянницы, – произнес старший оперативник, – а мы позаботимся, чтобы ты в предвариловке попал в камеру с тихими новичками. Кто по первому разу идет. Или с ботаниками. Никто тебя там не тронет. Наоборот, еще паханом у них станешь.

– Я никого не убивал!

– Зря. Алиби у тебя, я так понимаю, нет. А судя по твоим действиям, парень ты горячий да и ревнивый. Признайся, ты ведь из ревности убить хотел?

– Никого я не убивал! Только вошел, эта баба на меня с кулаками набросилась. Вот и пришлось ее того… маленько угомонить.

Подруги слушали и переполнялись возмущением. Какой врун! И ведь врет и глазом не моргнет. Сразу видно, что в торговле работает. Жулик! А они-то думали сначала, что вся его вина в том, что он просроченной колбасой в своем магазине торгует. А дело-то вон как обернулось.

Антон продолжал твердить о своей невиновности. Менты его то пугали, то подлизывались. Зинаида Митрофановна возмущенно хрипела и в письменной форме требовала правосудия. Но все было бесполезно. Ситуация кардинально изменилась, когда в отделение, хлопнув дверью, ворвался Петенька. Пошарив безумными глазами по сторонам, он кинулся к своей Зинаиде с воплем:

– Любимая! Ты жива!

Фатеров изумился.

– Это еще кто?

– Ее мужчина.

– Муж… мужчина? Но он же ей в сыновья годится!

– Скорее в племянники, – хихикнула Леся.

Из глаз Зинаиды Митрофановны при виде Петеньки ручьем хлынули слезы. И она припала к тощему Петенькиному плечику, жалобно рыдая.

– Мерзавец! – повернувшись к Антону, гневно произнес Петенька. – Как ты мог?!

– А что я? – внезапно закричал Антон, подавшись вперед. – Что сразу я? Я тебя любил! Так любил, что прямо с ума сошел! А ты предпочел мне эту старуху. Ну, скажи мне, чем я хуже? Чем?

– Ты и Вику убил! – закричал Петенька. – Я теперь все понял! Ты думал, что убиваешь Зину. А убил ее племянницу!

– Ну и что? В квартире темно было. Вот и не признал.

Кира тихонько ахнула. Так вот оно что! Теперь понятно, почему этот тип так распсиховался, когда она явилась к нему в магазин и принялась наводить справки про Викторию.

– Но я не жалею! – продолжал надрываться Антон. – Одной грязной тварью на свете меньше стало!

– А сегодня тебя прямо перекосило, когда я к тебе пришел и заявление на стол бухнул. Думаешь, я ничего не понял? Меня на склад услал, а сам к Зине поехал! Убивать! И ее тоже!

– Я для тебя в первую очередь старался! – закричал Антон. – Подумай сам, какое будущее у тебя может быть с этой старухой? Она же отвратительна! А так… Так было бы лучше для всех нас!

– Негодяй! – презрительно бросил Петенька.

– Милый!

– Урод!

– Я тебя люблю! Вернись! Я откуплюсь от этих идиотов. Если моих денег не хватит, то папа за меня заступится. Ты еще не знаешь, какой у меня батя! Он все может! Не сейчас, так на суде меня отмажет! И мы будем с тобой вместе. Только оставь ее.

– Нет!

– Тогда я все равно ее убью! Так и знай! Выйду и убью! Я теперь знаю, как это просто делается.

Менты и ухом не повели. Лишь радостно улыбались и строчили вырывающиеся у Антона показания. А вот впечатлительных подруг, и особенно Зинаиду Митрофановну, при этих словах убийцы передернуло. А Антон все продолжал надрываться, не сводя с Петеньки горящего взгляда:

– Вам с ней не быть вместе! Сейчас у меня не получилось, но мне тут сказали, что я упрямый. Так что я своего добьюсь. Помни, Петька, ты все равно будешь моим. Никуда не денешься. Мы еще поженимся с тобой. Я верю в это! Так и будет!

Последние слова Антон выкрикивал уже из-за закрывавшейся за ним двери. Следователь Фатеров, брезгливо морщась, велел увести бьющегося в припадке убийцу. После этого Зинаиду Митрофановну отпустили. А подруг попросили сопровождать женщину до дома.

– Постельный режим, теплое питье и все такое.

Петеньку менты оставили у себя. Как они выразились, для оказания морального давления на преступника.

– Раз он при вас становится таким разговорчивым, то вы уж побудьте с нами. Сделайте такое одолжение.

Ради спасения любимой женщины Петенька, разумеется, был готов и не на такие подвиги. И охотно остался в отделении. А подруги поволокли тетю Зину, которая вяло перебирала непослушными ногами, все время оглядываясь на Петеньку, к выходу.

– Никуда не денется. Его тут не обидят. Он же ценный свидетель! И сейчас еще целый магазин свидетелей подгонит, – утешала Кира женщину.

– Уверены, что все те мальчишки, к которым Антон приставал, охотно дадут против него показания.

– Гад какой!

Выйдя на улицу, Зинаида Митрофановна внезапно залилась слезами.

– Вика! Викуля! Викочка!

– Что такое?

– Это из-за меня девочка погибла! – рыдала тетя Зина. – Если бы я не приняла ухаживания Петеньки, то этот человек никогда бы про меня и не узнал. И не тронул бы Викочку!

– Лучше радуйтесь, что вы с Петенькой в это время в деревне отдыхали. А то бы сейчас не вы ее, а она вас оплакивала.

Но Зинаида Митрофановна не желала радоваться этому обстоятельству. Она горько рыдала, оплакивая племянницу. Подругам и самим было жаль Вику. Да, покойная не была эталоном красоты и кротости. И пользы от ее пустой и холодной жизни тоже особой никому не было. Но разве в этом дело? Ведь пострадала она даже не за свою собственную любовь, которой так ни от кого из мужчин и не дождалась. А за любовь своей тетки. Согласитесь, тут есть разница.

– Зато теперь мы знаем, что ее смерть не имеет никакого отношения к шахматной истории, – сказала Леся. – И меня это заметно успокаивает.

А вот Киру мало что успокаивало. Совместными усилиями они доставили все еще рыдающую Зинаиду Митрофановну домой. И сдав ее с рук на руки двум соседкам-старушкам, удалились. Те сразу же, охая и ахая, стали поить свою Зиночку ромашковым чаем с сахаром, теплым боржоми с молоком и куриным бульоном без соли. Все три напитка в исполнении престарелых сиделок были порядочной гадостью. И чтобы не видеть мучений тети Зины, подруги просто сбежали.

– Тем более что у нас с тобой других дел по горло, – заметила Кира.

– Каких?

– А как там тетя Зина говорила про Геннадия Заливного?

– Как? – переспросила Леся, у которой из головы все повылетало.

– Домик у него в Карелии был?

– Ну да.

– Вот это и интересно. Я думаю, что этой деталью стоит воспользоваться. Раз Заливной такой заядлый охотник, то вполне может и сейчас жить в Карелии. Для охотников там самое раздолье.

Увы, адресной базы данных по Карелии у Киры ни дома, ни на работе не было. И добравшись до офиса, подруги первым делом позвонили Ивану Алексеевичу. Тот как раз общался со знакомым майором. Причем, судя по голосу, общение происходило на нейтральной территории где-то в кафе или ресторане. Зычным голосом тянула молдавскую народную песню певица, звенели цимбалы, слышался перебор струн гитары и нежные трели свирели.