Тайна мертвой планеты (СИ) - Че Сергей

— Представляю, что останется от вашей людоедской братии после такого. Хозяева на вас всех собак спустят.

— Пусть попробуют. Все бригады круга за нас встанут. Даже те, с кем мы на ножах. Каждый знает, что Хозяева после нас за остальных примутся. С тех пор, как мы их шестерок отсюда вышибли, Железный круг им как кость в горле.

Катафалк внезапно издал пронзительный гудок и свернул в тесный двор.

Водитель повернул голову.

— Приехали, господин. Мясная лавка «Жри-чё-дали».

Эликс хмыкнула.

— Ничего смешного. Старая купеческая традиция выбирать имена, отпугивающие демонов конкуренции. — Череп зарылся в бумаги. — О! Тут у нас телочка весом в сто двадцать килограмм. Прекрасно. Оборвыш! Готовь двойную ячейку.

Один из помощников молча отправился в конец катафалка.

Боковая дверца отъехала в сторону и внутрь просунулась круглая плоская физиономия с носом-пуговкой и глазками-щелками.

— Здраструйте, холосая господина, — расплылась в улыбке физиономия. — Плимите товал, позаруста.

Физиономия исчезла. Два помощника выпрыгнули из катафалка и принялись заталкивать внутрь огромную красномордую бабищу в цветастом халате. У бабищи были гигантские арбузоподобные груди и бицепсы толщиной с алисины ляжки. Бабища еле держалась на ногах и поводила вокруг ничего не понимающим взглядом.

— Какого хрена⁈ — прошипел Череп. — Сколько раз говорить, не обкалывать мясо! Оно горчит после химии!

— Иначе с ней не справиться, господин, — сказал один из помощников. — Вы только гляньте на нее.

— Без химии она всю машину разнесет, — добавил второй.

— Оборвыш! — Череп повернул голову. — Ячейка готова?

— Готова, господин. Но она в нее не влезет. Она вообще никуда не влезет.

— Черт бы вас побрал. — Череп почесал голову. — Прикуйте ее здесь к поручню. Потом разберемся.

Бабища плюхнулась на пол так, что весь катафалк подпрыгнул.

— А это еще кто⁈

Следом за бабищей внутрь затолкали невысокого паренька с таким же осоловелым взглядом.

Из-за двери снова высунулась круглая физиономия.

— Бонуса, однако, холосая господина. Беспаратная.

— Это же хряк, идиот! Зачем нам хряк на званом обеде? Сколько раз говорить, нужны только самки?

— Бонуса. Акасия.

— Он говорит, что хряк бесплатный, — сказал помощник. — Подарок. Акция. Типа, одну оплачиваешь, второй бесплатно.

— Гребаные торгаши. Ладно. Привяжите его где-нибудь здесь. Рабам скормим.

Дверь захлопнулась. Катафалк пыхнул дымом и тронулся с места.

— Хряков мы на званых обедах не используем, — доверительно сообщил Череп. — Воняют. Пробовали вымачивать и мариновать. Бесполезно.

Эликс мельком взглянула на привязанного рядом парня. Где-то она его видела, но не помнила где.

Толстая бабища сидела на полу и тихо подвывала.

Череп повернулся к водителю.

— Следующий адрес далеко?

— Это был последний, господин главный снабженец. Возвращаемся на базу.

— Разве?

— По путевому листу мы должны были забрать шесть туш. Одна туша высшей категории. Одна недоказанной первой. Три туши категории «В». Это те, что в конце висят. И одна последняя третьесортная. Первую категорию надо бы подтвердить. А то потом в отчетах закопаемся.

— Вот же бюрократы, — проворчал Череп и достал из кармана маленькую коробочку. — Не дергайся, беглая рабыня. Я должен узнать, для какого стола тебя готовить и кому подавать. Боссам или их заместителям.

Он схватил Эликс за ногу и приложил коробочку к верхней части бедра. По коробочке побежали ряды мелких цифр.

— Первая категория, — оскалился Череп. — Даже ближе к высшей. Но пишем первую. Кто знает, на каком пастбище тебя откармливали. Вот про твою сестричку всё известно. Рацион. Физические упражнения. С какой периодичностью массаж делали. Поэтому ей еще год назад высшую категорию присвоили. Хозяева хоть нас и ненавидят, но договор не нарушают.

— Какой еще договор? — нахмурилась Эликс.

— Что значит какой? Ты откуда свалилась, раз о договоре не слышала? — Череп осекся и завертел головой. — Кто это все время ноет?

Толстая бабища уже выла в голос и мерно раскачивалась.

— Закройте ей пасть!

Один из помощников подскочил, сунулся с обрывком клейкой ленты и тут же с воплем отпрыгнул обратно.

— Она меня укусила!

Толстуха сверкнула маленькими глазками.

— Что, людоедики? Не любите, когда вас самих кусают?

Она раскачивалась все сильнее, вбивая внушительное плечо в стенку машины. Катафалк скрипел и тоже стал на ходу переваливаться с боку на бок.

— Зафиксируйте ее кто-нибудь! — заорал водитель. — Мы сейчас перевернемся!

Двое помощников бросились к бабище.

Раздался треск рвущихся веревок и торжествующий вопль.

Две освобожденные слоновьи лапы взметнулись над головами.

Первому помощнику она свернула шею.

Второй отлетел в сторону, ударился об угол ячейки и, судя по хрусту, сломал позвоночник.

— Да вы издеваетесь, — проворчал Череп и достал пистолет.

— Не так быстро, тварь.

Тщедушный парнишка вдруг шагнул из ячейки и поднял руку.

Сверкнуло короткое кривое лезвие, и Череп сполз на пол с распоротым от уха до уха горлом.

Третий помощник все это время сидел, вылупив глаза, и сидел бы дальше, но толстуха шагнула к нему и раздавила ладонями голову.

Раздался визг тормозов, катафалк пошел юзом и остановился.

Водитель выскочил наружу и сиганул к обочине.

— Он не должен уйти, — глухо сказал мелкий, и бабища выпрыгнула из машины.

Из складок халата вдруг появился нехилых размеров топор. Резкий взмах слоновьей руки, и водитель рухнул на асфальт с торчащим из затылка лезвием.

На всё про всё ушло не больше пары минут.

— Лихо, — прокомментировала Эликс.

Парнишка скользнул по ней холодным взглядом.

— Кто из вас двоих наложница Марска?

Эликс удивленно подняла бровь.

— А какая тебе разница? Одну освободишь, другую оставишь?

— Значит, не ты. Постельная шлюха вряд ли будет болтливой.

— А вот тут ты ошибаешься. Шлюхи бывают разные. — Она пригляделась. — О! Я тебя вспомнила. Ты тот солдатик у ворот. Извини. Пришлось позаимствовать твою одёжку. Но она все равно не пригодилась.

Рядовой Робски скривился.

— Заткнись.

Он оглядел свою нагую Богиню. Ее хрупкие плечи, узкую спину, пышный зад. Она висела в ячейке такая беззащитная. С такой светящейся в полутьме белой, нежной кожей…

В катафалк с шумом и топотом залезла бабища.

— Эй, Робски! Мы в расчете? А то меня бабы в отделении засмеют, если узнают, что я тебе помогала.

— В расчете, — прошептал Робски.

Он медленно провел двумя пальцами по золотым волосам Богини, по спине Богини, спустился ниже и сжал ее шелковистую, пухлую ягодицу.

Алиса повернула голову.

— Слышь, парень. Может сперва руки развяжешь, а уже потом лапать будешь?

Робски разочаровано замер. Богини так не разговаривают. Они вообще не разговаривают. Они молчат, томно вздыхают, стонут и плачут.

— Я, конечно, благодарна за спасение и все такое, — добавила Алиса, — но…

Робски зашипел, схватил ее за волосы и резко приложил лбом об угол.

Алиса обмякла.

— Эй! Ты что творишь, мелочь⁈ — дернулась Эликс.

— Закрой ей рот, — кинул Робски толстухе, не оборачиваясь.

— Совсем? Или временно?

— Как хочешь.

Толстуха, кряхтя, подняла с полу обрывок клейкой ленты и залепила Эликс губы.

— Будешь дергаться, ляжешь рядом, — она кивнула на трупы.

Теперь Богиня молчала, но было уже поздно. Волшебство ушло, и вместо сияющего тела, Робски видел перед собой простую девку с прожилками и мурашками на коже, спутанными волосами и пожелтевшими следами старых синяков на верхней части бедер. Там, куда впивался пальцами Хозяин, когда трахал ее по-собачьи.

— Ты не Богиня. Ты такая же шалава, как и все остальные, — прошептал Робски, притянул ее к себе и коленом раздвинул ноги.