Во власти страха - Джеффри Дивер

– Должна сказать тебе, Амелия, что ничего не изменилось. Мы уезжаем через месяц.

– Через месяц?

– Кончается семестр. – Пам не хотела вступать в спор. – Амелия. Прошу тебя. Мы поступаем правильно. Я счастлива.

– А я хочу сделать так, чтобы ты и дальше оставалась счастливой.

– Так вот, мы это и делаем. Уезжаем. Решили сначала отправиться в Индию.

Сакс даже не знала, есть ли у Пам загранпаспорт.

– Послушай. – Амелия вскинула руки. Этот жест отдавал отчаянием, и она их опустила. – Уверена, так ты испортишь себе жизнь. Не думаю, что это следует делать.

– Ты не можешь мне указывать.

– Я не указываю. Но могу дать совет тому, кого люблю.

– А я могу его отвергнуть. – Пам вздохнула. – Думаю, нам лучше какое-то время не разговаривать. Вот и все… Я расстроена. И совершенно ясно, что тебя злю.

– Нет. Ничуть. – Сакс потянулась к руке девушки, но Пам предвидела это и отдернула руку. – Я беспокоюсь о тебе.

– Не о чем беспокоиться.

– А я беспокоюсь.

– Потому что я для тебя ребенок.

«Да, раз ведешь себя по-детски». Сакс сдержалась, но потом подумала: «Время сжимать кулаки».

– Ты росла в очень тяжелых условиях. Ты… ранима. Не знаю, как еще это выразить.

– Опять за старое. Наивная? Дурочка?

– Нет, конечно. Но твои обстоятельства были тяжелыми.

После побега из Нью-Йорка, по плану террористов, в составлении которого принимала участие мать Пам, обе они ушли в подполье в маленькой общине в Ларчвуде, штат Миссури, находящемся к северо-западу от Сент-Луиса. Жизнь девочки представляла собой сущий ад – насаждение идей о превосходстве белой расы, прилюдные наказания за непочтительность. Учившиеся дома сыновья членов общины изучали фермерское дело, торговлю недвижимостью, строительство. А Памми, как девочка, могла научиться только стряпать, шить и вести уроки в домашней школе.

Те годы, когда формируется личность ребенка, она провела там – несчастная, но при этом решительно настроенная порвать с общиной ультраправых фундаменталистов. В двенадцать лет она тайком удрала из дома, чтобы купить «демонические» книги о Гарри Поттере, «Властелина колец» и «Нью-Йорк таймс». И не терпела того, чего ждали многие другие девочки. Когда один из самозваных священников хотел коснуться ее груди, чтобы проверить, «бьется ли ее сердце для Иисуса», Пам безмолвно приказала ему убрать руки, глубоко порезав его, предплечье ножом с выдвигающимся лезвием, который до сих пор носила с собой.

– Я уже сказала тебе, все это в прошлом и не имеет значения. С этим покончено.

– Имеет, Пам. Для тебя это были очень тяжелые годы. Они подействовали на тебя так, что ты даже не представляешь. Чтобы избавиться от этого, потребуются годы. И тебе нужно рассказать Сету все о жизни в общине.

– Нет. Не нужно.

Сакс продолжала ровным тоном:

– Думаю, ты хватаешься за первую попавшуюся возможность нормальных отношений. И ты жаждешь их. Я понимаю.

– Понимаешь? Это звучит снисходительно. И заставляет меня говорить резко. Я сказала тебе, что не выхожу замуж. Не жду ребенка. Я хочу путешествовать с парнем, которого люблю. Что тут такого?

«Все пошло совершенно не так. Как я утратила контроль? Это тот же разговор, что и вчера. Только тон еще более резкий».

Пам снова надела шапочку и стала подниматься.

– Прошу тебя. Подожди еще минутку. – Мысли Сакс метались. – Позволь мне сказать еще одну вещь. Пожалуйста.

Раздраженная Пам снова села. Подошла официантка. Пам махнула рукой, чтобы она ушла.

Сакс начала:

– Не могли бы мы… – Но она так и не закончила мольбу, обращенную к девушке, потому что загудел ее телефон.

Мел Купер отправил эсэмэску. Просил ее приехать в таунхаус Райма как можно скорее. Собственно, заметила она, сообщение было вовсе не просьбой. Словом «срочно» просьбы не начинаются.

Глава 47

Надев халат и перчатки, Амелия Сакс осмотрела дверь таунхауса Райма и пришла к выводу: «Этот сукин сын определенно умеет работать отмычкой».

Икс 5–11 оставил лишь крохотную царапину, когда проник в таунхаус, чтобы добавить яд в бутылку шотландского виски на полке Райма и коварно поставить ее в пределах досягаемости прикованного к креслу-каталке криминалиста. Сакс не удивило умение Икса открывать отмычкой замки: талант тату-художника мог быть не единственной его способностью.

Шел дождь со снегом, дул ветер. К этому времени все следы в тупике и у задней двери, очевидно, были уничтожены. В прихожей, где следы ног должны были сохраниться, Сакс нашла только пятна, оставленные бахилами преступника.

Теперь стратегия этого нападения была ясна: Икс поднял ложную тревогу – сообщил по телефону о попытке изнасилования в Центральном парке возле таунхауса. Когда Райм и остальные отправились к парадной двери посмотреть, что происходит, Икс прошмыгнул в заднюю дверь, нашел початую бутылку виски, налил в нее яд, потом беззвучно скрылся.

Сакс прошла от задней двери вверх по лестнице, по коридору от кухни к гостиной. Когда в доме находились люди, как теперь, система тревожной сигнализации отключалась. Видеокамеры охватывали парадную и заднюю двери, но работали только в режиме реального времени: изображения не записывались.

Сакс переполняло возмущение. Кто-то проник в дом, кто-то осторожный и ловкий. И смертельно опасный. Том уже организовал смену замков и установку засовов на обеих дверях, но после того, как кто-то вторгся в твое жилише, сложно избавиться от ощущения осквернения. И от опасения, что это может случиться снова.

Наконец Амелия вошла в гостиную и отдала собранные улики Мелу Куперу. Линкольн Райм развернул кресло-каталку, отодвинувшись от стола, на котором рассматривал улики, и спросил:

– Ну как? Есть что-нибудь?

– Мало, – ответила Сакс. – Очень мало.

Райм не удивился. Потому что действовал Икс.

Сакс внимательно оглядела его, словно он и в самом деле выпил отравленного виски. Или, может, она была встревожена тем, что Икс проник в дом, влил яд в бутылку и ушел, никем не замеченный.

Видит Бог, Райм и сам был встревожен. Собственно говоря, больше даже разозлен – потому что не догадался, что виски отравлено, хотя, оглядываясь назад, должен был понять. Том не оставил бы почти полную бутылку сорокаградусного напитка в пределах досягаемости босса. В сочетании с теми фактами, что Лон Селлитто и Сет Макгуин уже подверглись нападению и что полицейская операция проводилась возле его таунхауса, служа превосходным отвлекающим маневром, Райм должен был догадаться.

Однако спасение пришло в виде звонка по номеру 911. Прохожий на соседней улице увидел, как кто-то вошел на станцию обслуживания позади дома Райма и сунул в карман шприц. «Выглядит подозрительно, – сообщил добрый самаритянин. – Возможно, наркоман собирается забраться в дом».

Диспетчер позвонил Райму, и тот сразу понял, что стоящая не на месте бутылка «Гленморанджи» представляет собой отравленное яблоко Белоснежки.

Он посмотрел на бокал в руке и понял, что находился на волоске от очень неприятной смерти, хотя и менее неприятной для него, чем для окружающих, так как большая часть его тела не ощущала бы мучительной боли, которую вызывает этот яд.

Но он отогнал эту мысль. Смерть – добровольная или нет – была для него легким выбором в течение многих лет. Его состояние, паралич всех конечностей, принесло с собой много других проблем, способных уложить его в гроб в любую минуту: например, возможность гиперрефлексии и сепсис.

А потому – что такое попытка отравления? В том, что попытались отравить именно Райма, была и положительная сторона. Например, это могло принести новые улики, которые помогут наконец найти духовного наследника Собирателя Костей.

Глава 48

Что-то случилось. Рону Пуласки сказали, что запланированной заупокойной службы по Ричарду Логану не будет. Но потом, видимо, было принято иное решение.

В похоронном бюро Берковица на углу Бродвея и Девяносто шестой улицы, в комнате, куда его направили, стояли шесть человек. Пуласки еще не вошел внутрь. Он стоял в коридоре и сбоку заглядывал в дверь, думая: «Трудно остаться незамеченным, если ты чужак среди полудюжины людей, знающих друг друга: любой из них может иметь вескую причину заподозрить в тебе шпика и застрелить».

Да и само название этого места! Не Берковиц ли был «Сыном Сэма»? Серийным убийцей в семидесятых-восьмидесятых годах? Плохая примета. Хотя Рон Пуласки всеми силами старался брать пример с Линкольна Райма и не верить в приметы и предрассудки, окончательно расстаться с суеверием он все-таки не мог.

Пуласки пошел было вперед, но тут же остановился. Он сильно нервничал из-за того, что придется действовать в штатском. Он был патрульным уличным полицейским – он и его брат-близнец, тоже носивший форму. Рону вдруг вспомнилась импровизация, которую они сочинили вместе с братом, в стиле хип-хопа.

Патрульный выпишет тебе штраф и отпустит домой.Или зачитает твои права и скажет: «Едем со мной».На остров Рикерс в проливе Ист-Ривер, с мрачной тюрьмой.

Он почти ничего не знал об искусстве перевоплощения, которым блестяще владели люди вроде Фреда Деллрэя, рослого, поджарого афроамериканца, агента ФБР, способного стать кем угодно – от карибского наркоторговца до президента крупной компании. Этот человек был прирожденным актером – достаточно вспомнить его голос, позы, выражения… все. И этот Гилгуд, наверно, тоже (может быть, Деллрэй работал с ним). И Серпико. Хотя его и застрелили.