Последние поручения - Куив Макдоннелл

чем, — ответил Банни. — Простите. Счастливого Рождества.

— Ага. Всего хорошего.

Банни захромал по тротуару обратно к центру города. Отойдя примерно на сотню метров, он машинально сунул руку в карман и вытащил фляжку. Емкость почти опустела. Он отвинтил крышечку и, быстро запрокинув голову, влил в себя остатки. Обжегший изнутри виски заставил его поморщиться. Банни рыгнул и тут же ощутил приступ изжоги.

Затем он увидел его снова: мотоцикл. За последние несколько дней он замечал его чаще и чаще. Казалось, мотоцикл оказывался в поле зрения всякий раз, когда он оборачивался. Мотоциклист притворялся, что не наблюдает за ним, но он всегда был рядом.

Банни быстро зашагал к нему.

— Эй ты! Ну-ка иди сюда!

В руке мотоциклист держал телефон, набирая в нем сообщение… или притворялся, что набирает. Он стоял возле ряда из трех магазинов чуть дальше по улице, недалеко от светофора. В этот раз он был в кожаной куртке и кожаных байкерских штанах… или как они там называются. Вчера он был одет под курьера.

Банни прошел между припаркованных машин и чуть не попал под колеса проезжавшего по Ратмайнс-роуд автомобиля. Он отпрыгнул назад — от вильнувшей в сторону машины, которая издала жалобный гудок и поехала дальше.

Банни посмотрел вправо, затем влево, после чего поспешил через дорогу. Теперь он видел, что байкер внимательно на него смотрит.

— Иди сюда, ты! Я хочу с тобой поговорить.

Байкер засунул телефон в карман куртки и положил руки на руль. До него оставалось примерно тридцать метров. Банни попытался подбежать, однако запнулся о расшатанный камень мостовой и едва не упал.

Затем он поднял глаза и увидел, как байкер заводит мотоцикл с кикстартера.

— Нет! Подожди!

Тронувшись, мотоцикл выехал на дорогу и пронесся мимо. Банни сделал попытку перехватить его и остановить на ходу, но мотоцикл пролетел слишком быстро. Байкер даже не взглянул в его сторону.

Оставшийся на дороге в одиночестве Банни помахал хёрлом.

— Вернись, гондон! Поговори со мной как мужчина!

Громко просигналил автомобильный гудок.

Обернувшись, Банни увидел машину, а в ней бритоголового мужчину, высунувшего голову из окна.

— Уйди с дороги, старый бешеный ублюдок.

— Ага, хорошо… Хорошо!

Банни отошел в сторону. Теперь на него смотрело еще больше людей. Парочка на противоположной стороне улицы. Мужчина, выносивший мусор чуть дальше. И еще была… Да, это она… Та самая женщина.

Последние несколько дней он встречал их повсюду: высокий мужчина, коротышка, женщина. Конечно, они всегда выглядели по-разному. Иногда они носили козлиные бородки или волосы другого цвета. Однажды женщина появилась беременной, а накануне у нее была детская коляска. Сейчас у нее не было ни пуза, ни коляски. Она куталась в толстое коричневое зимнее пальто, на голове у нее была шапка-ушанка, но это была точно она. Женщина выходила из закусочной на углу, и он поспешил к ней.

— Ты! Это же ты.

Женщина остановилась, взглянула на него и немедленно поспешила прочь.

— Подожди. Нет. Ты кто такая? Почему тебе просто не поговорить со мной? Я же вижу, ты что-то знаешь. Я же вижу…

Глава тридцать третья

— Проснись, проснись!

Первое, что он ощутил, — мерзкий привкус во рту.

Второе — гулкий стук в голове.

И третье — запах. Вот это уже было странно.

Первые два ощущения были старыми друзьями, но запах… Смесь телесной вони, мочи и дезинфицирующего средства. Вот что-то новенькое — дезинфицирующее средство.

Он крепко зажмурился, прикрывая глаза от резкого света.

— Да твою ж мать, вставай уже!

Ботинок пнул его в спину.

Банни попытался перевернуться, но литая пластиковая скамейка, на которой он спал, оказалась отнюдь не просторной. Издав всхлип, он шлепнулся с высоты полуметра на линолеумный пол. Пальто, лежавшее под головой вместо подушки, упало сверху.

— Боже милостивый! Посмотри, на кого ты похож!

Банни сбросил с головы пальто и, открыв глаза, увидел знакомую фигуру, прислонившуюся плечом к стене. Он огляделся и понял, где находится. О господи!

Тай Фицджеральд служил дежурным сержантом на Пирс-стрит[58] столько, сколько помнил себя кто угодно. Он служил в этом месте столько лет, что, вероятно, находился тут всегда — еще задолго до того, как вокруг него выстроили полицейский участок. Прошло несколько лет с тех пор, как Банни видел его в последний раз, и, надо сказать, время Тая не пощадило. Однако, лежа на полу, Банни был не в том положении, чтобы судить. Черные волосы Тая в некоторых местах поредели, а в других поседели, живот заметно увеличился в размерах. Вокруг глаз появилось несколько морщин. Их можно было бы назвать смеховыми морщинками, если бы кто-нибудь когда-нибудь видел, как Тай смеется.

С последнего визита Банни прошло немало времени, но камеры предварительного заключения почти не изменились. Однако раньше если он и спал в какой-то из них, то всегда с открытой дверью. И независимо от того, сколько выпил, он всегда помнил, как сюда попал.

— Как дела, Тай? Рад тебя видеть.

— Не могу сказать то же самое.

— Мне нравится, как ты заботишься об этом месте.

— О да, теперь у нас все удобства. Бесплатный вайфай и латте. Не хуже, чем в «Старбаксе».

— Спасибо, что приютил.

— Встань с пола, будь так добр, — сказал Тай, не пытаясь скрыть отвращение.

Банни с трудом затащил свое тело обратно на скамейку. Кроме того, пришлось подтянуть брюки. Ремня в них не было. Как не было и шнурков в ботинках, стоявших в углу.

Банни растер ладонями лицо, затем почесал бороду, пытаясь придать себе хоть какую-то форму жизни.

— Извини, если доставил неприятности.

— Неприятности? Неприятности, он говорит… Ты вообще хоть что-нибудь помнишь о вчерашнем вечере?

Банни помолчал несколько секунд, глядя на линолеумный пол.

— Некоторые детали расплывчато.

— Что ж, позволь, я введу тебя в курс дела. Двое патрульных полицейских получили сигнал о психе, беснующемся на Ратмайнс-роуд. Он что-то бормотал себе под нос, а потом погнался за бедной перепуганной французской туристкой, приехавшей к нам за рождественскими покупками, и стал обвинять ее в том, что она за ним следит. Однако, насколько я могу судить, это она активно пыталась от него убежать.

Банни попытался пробудить в себе хоть какие-то воспоминания, но не смог — за исключением единственной вспышки выражения лица женщины, глядевшей на него в ужасе.

— Я могу…

— Потом, когда двое полицейских попытались успокоить мужчину, он на них напал.

Банни закрыл глаза и откинулся назад, ощутив спиной прохладу стены.

— Вот говно.

— Да. Сломанный нос и вывихнутое запястье.

Банни поднял глаза к потолку и тут же пожалел об этом. Было очевидно, что уборщики