Бремя стагнатора - Сергей Чекмаев

Пришлось отдать ей почти все, что было. Да и как не отдать, когда Сансара не раз помогала ей самой. Выходила, например, во время мора, когда Илама совсем еще соплячкой впервые появилась на улицах Морской столицы. В городе свирепствовала Черная Язва, девушка подцепила ее моментально: бесшабашная была, думала, что именно ей-то все нипочем, и пока более опытные подруги сидели по домам, отправилась работать. На третий день слегла, и если бы не Сансара, неизвестно еще не ушла бы, в конце концов, греться к светлому престолу Небесного Диска.

Но помощь помощью, а жить-то на что? Хочешь не хочешь, а пришлось выйти на Веселую улицу. Еще один день потных рук и масляно блестящих глаз, грязных трактирных лавок и дешевых матросских ночлежек.

«А что если и сегодня не…»

– Илама!

Девушка вздрогнула и обернулась.

«Это же его голос!»

– Саргамо!

Он шел прямо к ней, наискось через всю улицу, высокий, светловолосый, широкоплечий – истинный северянин, из тех, по которым грезят ночами богатенькие аристократочки. Такой сильный и такой неистовый. Щегольской вышитый плащ развевался от быстрой ходьбы, ветер трепал золотистые кудри. Перевязь затянута так, чтобы рукоять палаша покачивалась точнехонько на уровне пояса, под правую руку. Выглядел он потрясающе – прямо как пресветлый посланец Небесного Диска перед битвой со злом.

Вот странно, а в первый раз он показался ей скучающим повесой, искателем новых ощущений.

Не стесняясь посторонних глаз, Илама кинулась навстречу, обняла, прижалась бедром.

– Благородному господину скучно?

– Бывает иногда, – неопределенно признался он. – А что, ты не занята?

– Для благородного господина у меня всегда найдется несколько приятных мгновений.

– Ну, раз так, пойдем к толстой Бреде? Давненько не радовали старуху…

С этими словами Саргамо привычным жестом обнял ее за талию.

– Только… – девушка замялась.

– Что – только?

– Я больше не возьму с тебя денег.

– Почему? – казалось, он обрадовался ее словам.

– Потому, что те, кто платят – мои клиенты.

– А я?

– Не хочу, чтобы ты был моим клиентом.

– А кем же тогда?

– Ну… я еще не придумала.

– Да? – Саргамо остановился, посмотрел девушке прямо в глаза, – совсем-совсем не знаешь, или все-таки есть какие-нибудь предположения?

Илама совершенно неожиданно для себя смутилась.

– Я еще не знаю. Но точно я знаю одно: ты никогда больше не будешь моим клиентам, а значит, никогда не сможешь меня ни купить, ни продать.

– Ты все никак не можешь забыть нашу первую встречу?

– Мне трудно забыть, Саргамо. Этот мерзкий кожевенник… бр-р-р… от него несло какой-то кислятиной. Пыхтел, сопел, гордился своей мужской силой, как племенной скакун. Приглашал меня к себе прислужницей, три монеты в день обещал. Ха! Три монеты я за раз получаю, бывает и больше. А чем я у него прислуживать буду, дураку ясно.

– И что ты ответила?

– Послала. Сказала, что за такие деньги к нему даже трактирная поломойка не пойдет. Он сначала грубить вздумал, смотри, говорит, не пожалей потом. Аристократик, мол, тебя попользует и выбросит, а потом начнется самое неприятное. Я посмеялась. Он уже собрался уходить, остановился в дверях, сказал: «Ну, если передумаешь, приходи». Дом назвал и улицу. Так что, – кокетливо хихикнула она, – если ты меня обижать будешь, уйду кожевнику прислуживать.

– За три монеты?

Девушка провела пальчиком по ладони Саргамо:

– Всегда можно поторговаться.

– А со мной, значит, больше не хочется?

– Нет. Ты не похож на обычного клиента. Ты вроде делаешь и говоришь, как они, но немного по-другому. Поверь, мне есть, с чем сравнивать. И, – она немного понизила голос, – в постели ведешь себя не как все. Обычно мужчины либо стараются побыстрее получить свое, либо ждут, чтобы я отрабатывала уплаченное. Ни первые, ни вторые не думают обо мне. А ты…

Она покраснела и замолчала.

Саргамо решил ее подбодрить:

– Я…

– Ты другой, Саргамо. Особенный.

– В нашем роду принято уважать женщин.

– А-а, – цинично отмахнулась Илама, – только не говори, что все вы такие. Аристократов я навидалась достаточно. Может, своих дам они и уважают, а меня… меня презирали до того, как заплатили, вдвойне презирали во время любовных утех и вдесятеро – после. Именно поэтому я больше не хочу, чтобы ты был моим клиентом. Ты – не они.

Аристократ улыбнулся.

– Хорошо, не буду. Но ведь я могу просто подарить тебе денег? Как друг? Не думаю, что ты настолько богата, чтобы отказываться от маленьких и смешных металлических кругляшей…

На мгновение ей показалось, что она увидела другого Саргамо. Не привычно холодного и ироничного со странными неподвижными глазами, не того, страстного, которого она сегодня будет обнимать (неужели уже в пятый раз? как много и как мало!), а третьего – незнакомого. Доброго, открытого, настоящего. Тому Саргамо было за что-то очень стыдно, за один большой и непоправимый теперь уже поступок.

«Может, он влип в какую-нибудь аферу? Купил там, наверху, советника или даже мастера Ложи, а теперь стыдится? Я заговорила о деньгах и случайно напомнила ему о том, что он хочет забыть…»

С недавних пор Илама пришла к выводу, что Саргамо влекут в Мусорный квартал темные дела. А решив так, ей немедленно захотелось его оправдывать – не тянул он на заговорщика или предателя. Такой скорее вызовет на поединок и рубанет палашом сплеча, чем будет плести интриги и строить козни.

До самых дверей доходного дома толстой Бреды они молчали. Каждый думал о своем.

Старуха встретила их приветливо, но уже не так подобострастно, как раньше. Человек привыкает ко всему. Жаль, что к плохому значительно быстрее, чем к хорошему. Сальноглазому прислужнику хватило одной угрозы, чтобы он больше никогда не пытался ее снять, а его хозяйка разучилась пресмыкаться только на третий или четвертый раз.

– Слава Небесному Диску, вы снова у нас! Что желаете, господин?

– Как обычно, – буркнул Саргамо, кинул старухе серебро. – Моя комната свободна?

– Конечно, господин. Она ждет вас каждый день.

– Отлично. Пусть туда подадут все, что надо… ну, ты знаешь. Если меня будут спрашивать, надеюсь, ты помнишь, что надо делать. Проводишь гостя ко мне и принесешь еще вина. Ясно?

Толстая Бреда усердно закивала, отчего сначала заколыхался двойной подбородок, потом грудь, потом огромный живот. Как будто старуху охватил внезапный припадок трясучки. Тьфу! Противно смотреть!

– Пойдем, Илама…

Пока прислужник волок наверх бадью, да заполнял ее горячей водой, Саргамо снял плащ, бросил на стол перевязь с оружием, достал из-за пазухи какие-то свитки. Девушка нахмурилась: выходит, ему снова понадобилось укромное местечко для своих глупых мужских разговоров. А уличная девка, страстная и умелая, скрасит ожидание.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});