Заколдованная рубашка - Н Кальма

— Постой, постой, помолчи минутку! — махнул ему рукой офицер. Скажи, к кому, к какому это купцу вы нанялись работать?

— К самому богатому, синьор уффициале, — с важностью отвечал Пучеглаз, — его все в городе уважают.

— Да как его зовут, ты-то знаешь?

— Еще бы не знать! Матеучи Флоридо, вот как его зовут, — отвечал Пучеглаз, уверенный, что имя это вызовет почтение и всех их тотчас оставят в покое.

Едва он произнес имя Матеучи, офицер сделал знак солдатам, и те тотчас окружили трех путников.

— Вот они, лазутчики этого пирата Гарибальди! — сказал офицер. Наконец-то мы их поймали! Кто из вас Сиртори? Ты? — обратился он к Пучеглазу. — По возрасту ты больше всех подходишь.

Однако Лоренцо так искренне клялся и божился всеми святыми, что он знать не знает никакого Сиртори, что офицер заколебался.

— Ну, я сам этого Сиртори не видел и не знаю, похож ли ты на него, сказал он. — Пусть это определят другие. Мое дело — отправить вас всех троих в тюрьму. Обыщите-ка их! — приказал он солдатам.

Вот когда пришлось Пучеглазу пожалеть, что он съел так много макарон! Солдат еще не успел приблизиться к нему, а письмо Гарибальди было уже у него во рту. Ах, как трудно и невкусно было после макарон глотать бумагу! Пучеглаз, делая вид, что сердится за обыск, без умолку бранился с солдатом, а сам в то же время жевал и глотал злосчастное письмо. И когда солдат, добросовестно обшарив всю его одежду, объявил, что ничего не нашел, Пучеглаз улучил момент, подмигнул Александру и Монти и при этом выразительно погладил себя по животу.

— Ведите их, — приказал офицер.

Под конвоем трех солдат три маляра со своими ведерками вышли из траттории. Посетители красотки Ренаты провожали их сочувственными взглядами: все они страдали от произвола бурбонцев и, конечно, жалели своих земляков.

Уже сильно смеркалось, и улицы Палермо были полны той синеватой предвечерней дымки, которая на юге быстро переходит в полный мрак. Тюрьма, куда вели «маляров», находилась на противоположном конце города. Солдатам было неохота тащиться так далеко, и они сердились на своих арестантов: из-за них пропадал свободный вечер. Но и у арестантов настроение было ничуть не лучше. Пучеглаз винил во всем себя — ведь это он подбил всех идти в тратторию. Может, если б они прямо направились к мосту, на них не обратили бы внимания. И почему офицер так накинулся на них, когда они назвали имя Матеучи? Откуда ему известно, что они посланцы Галубардо? Кто мог их выдать?

И Пучеглаз, машинально считая камни под ногами, ломал себе голову, но так и не мог ничего понять. Марко Монти шагал совершенно спокойно: он твердо верил, что раз он человек Гарибальди, то ничего худого с ним не случится — Галубардо всегда подоспеет вовремя и спасет своих людей. Зато Александр, едва их вывели на улицу и он увидел, что стемнело, тотчас решил: «Сбегу!» Он понимал, как важно передать вовремя письмо Гарибальди повстанцам. Если Мерлино не узнает содержания этого письма, Гарибальди придется рассчитывать только на собственные силы, а их слишком мало. Александр мысленно уже видел все дело проигранным. Ведь в случае поражения погибнут все до единого.

Левушка, и Лука, и Лючия. А главное — сам Гарибальди, этот удивительный человек, этот герой, попадет в руки врагов, и уж его не пощадят!..

Александр вздрогнул и сжал в кулак свободную руку. Было бы оружие, как легко они трое справились бы с конвойными! Те идут, почти не глядя на своих арестантов. Видно, даже слова офицера их не насторожили, они уверены, что ведут безобидных ремесленников.

Александр покосился на Пучеглаза, но тот был так погружен в свои мысли, что ничего не замечал. Между тем сильно стемнело. Улицы, по которым вели трех арестованных, шли параллельно порту. Иногда в боковой уличке чуть золотилась полоска моря. Но вот и она исчезла во мраке, и теперь море только угадывалось по далеким огням кораблей, стоящих на рейде. Где-то рядом должна быть набережная, а там — розовый дом с колоннами. Дом адвоката Мерлино.

Александр замедлил шаг, незаметно дотронулся до руки Лоренцо и, когда тот поравнялся с ним, кивнул на боковую уличку. Пучеглаз мгновенно понял, глаза его сверкнули.

— Ноги молодые, — прошептал он чуть слышно, — давай!

Конвойные с азартом спорили о том, кто из них победил в прошлый раз в кегли. На своих арестантов они не обращали ни малейшего внимания. Улица была пустынна в этот час, и редкие фонари почти не разгоняли темноту.

Александр дождался, когда они поравнялись со следующей боковой улицей. Она шла довольно круто вниз и, по-видимому, упиралась в море. Где-то впереди виднелся свет, верно, на набережной. «Благослови, Сашенька!» — сказал про себя Александр. Он отбросил мешающее теперь ведерко с краской и кинулся вниз к морю. Он бежал зигзагами, нарочно перебегая то на одну, то на другую сторону улички, как в детстве при игре в салки. Когда-то он славился умением бегать. И сейчас на минуту ему показалось, что это и на самом деле игра и что за ним, как когда-то, гонится маленький племяш няни Василисы, толстый увалень Митька. Но тут здоровенные солдатские глотки заорали: «Держи! Лови!» — загремели выстрелы, несколько пуль пролетело возле самого уха Александра, и в домах начали поспешно захлопываться ставни. Александр не знал, что, бросив ведро, он нечаянно ступил в лужу краски. Это были белила, и теперь грубые деревенские сандалии Александра печатали белым каждый его шаг.

— Держи! Держи! — продолжали неистово вопить позади.

Александр понял, что за ним гонятся. Он все убыстрял и убыстрял бег. Вот он вылетел на освещенную, всю в деревьях улицу, по которой прогуливались спокойные, счастливые люди. За деревьями тихо плескалось море. «Набережная! Вот удача!» Но куда бежать — направо или налево?

Секунду он вглядывался в ближайшие дома, в уходящую вдаль зеленую улицу. И вдруг совсем рядом, всего в нескольких шагах, увидел розовый дом с колоннами. Больше таких домов поблизости не было — он был самый большой и пышный с виду. Александр бросился к застекленной веранде, на которой стояли две свечи, тоже в розовых колпачках. Седой слуга в фартуке с нагрудником дремал у двери.

— Адвоката Мерлино! — задыхаясь, сказал ему Александр. — Пронто! Скорее!

— Но… адвокат… — начал было слуга.

Александр оттолкнул его и вбежал в дом.

В дальней комнате сидел с сигарой в зубах погруженный в газету чернобородый человек.

— Вы Мерлино? — бросился к нему Александр.

Бородатый вскочил с кресла.

— Я-то действительно адвокат, а ты кто такой?

— Я — от генерала Гарибальди. Пароль — «Объединенные». Я передам вам письмо генерала на словах. Самое письмо нам пришлось уничтожить. Слушайте и запоминайте. Только поскорее, за мной гонятся… — все еще задыхаясь, выпалил Александр.

Мерлино подскочил к двери, повернул ключ.

— Говорите!

Александр залпом сказал все письмо. Едва он успел договорить, как в дверь начали ломиться:

— Отворите! Именем короля, откройте!

— Откуда они узнали, что я у вас? — прошептал пораженный Александр.

— А следы? — сказал Мерлино. — Боже! Я даже не могу вас спрятать…

Александр взглянул на пол и ахнул: от самой двери по всей комнате шли белые отпечатки его ног.

Мерлино ломал пухленькие руки:

— Мне придется отречься от вас! Бедный мой мальчик! Этого требует дело! Но боже, как мне все это тяжко!

— Откройте, или мы сломаем двери! — заревело уже несколько голосов.

— О мадонна! — простонал Мерлино и жестом показал Александру, чтоб он встал в темный угол.

Александр едва шагнул, как тотчас белые следы появились на навощенном полу.

Мерлино отпер дверь. В комнату ворвалось несколько солдат и давешний офицер.

— Простите, синьор Мерлино, что мы так поздно и так шумно врываемся в ваш дом, — начал офицер. Он был очень вежлив с адвокатом, которого посещал сам наместник. — В вашем доме скрылся важный политический преступник, лазутчик самого Гарибальди. Мы арестовали его, но по дороге в тюрьму он сбежал. Следы его ведут к вам. Вы должны нас извинить, синьор Мерлино, но это дело серьезное. Мы вынуждены осмотреть весь дом.

— О боже! Что вы говорите?! — театрально воскликнул Мерлино. — Да это я должен благословить судьбу, которая привела вас ко мне, синьор тененте. Я только что стал жертвой насилия. Если бы не вы, меня, может быть, не было бы в живых! Только что ко мне ворвался какой-то деревенский парень, запер на замок вот эту дверь и сказал, что не выпустит меня отсюда! Не знаю, что он хотел со мной сделать и почему явился в мой дом. Я весь дрожу!

— А, вот и он! — сказал офицер, шагая прямо по белым следам к Александру. — Вот видишь, братец, что значит не уметь обращаться с красками! — съязвил он. — Ну, уж теперь-то я сам поведу тебя в тюрьму. Оказывается, ты бегаешь, как хорошая молодая лисица.