Области тьмы - Алан Глинн

Хэнк Этвуд встал из кресла и пошёл ко мне. Ему чуть перевалило за шестьдесят, но он выглядел подтянутым, жилистым, и очень здоровым. Несмотря на малый рост, он самим своим присутствием доминировал в комнате, и почти пугал. Аккуратно пихнув меня в плечо, он спросил:

— Эдди, как у тебя так получается?

— Что именно?

— Потрясающая память. То, как работает твой мозг. Я вижу, до чего это удачно.

Я пожал плечами. Он продолжал.

— Ты разрулил эту сделку так, что мне кажется… Мне стало неуютно.

— …кажется… Знаешь, Эдди, я в бизнесе уже сорок лет, я управлял пищевым конгломератом, был владельцем киностудии, я видел всё, все приёмы и способы, каждый вариант сделки, каждый тип человека…

Теперь он смотрел прямо мне в глаза, стоя надо мной.

— …но сдаётся мне, что никого похожего на тебя я не встречал…

Я не понял, что это — объяснение в любви или обвинение, но тут Ван Лун поднялся из-за стола и сказал:

— Хэнк… тут с тобой хотят поздороваться. Этвуд развернулся.

Ван Лун вышел из-за стола и пошёл через комнату к дверям. Я встал из кресла и пошёл следом за Этвудом. Джим Хич отошёл за полкомнаты и достал мобильник.

Я повернулся к дверям.

Ван Лун открыл их и жестом пригласил войти того, кто стоял снаружи. Я слышал голоса, но не разбирал слова. Они быстро обменялись парой фраз, раздался взрыв смеха, а потом — через пару секунд — в комнату вошла Джинни Ван Лун.

Моё сердце забилось быстрее.

Она чмокнула отца в щёку. Потом Хэнк Этвуд раскрыл объятия:

— Джинни!

Она подошла к нему и они обнялись.

— Ну что, тебе понравилось?

Она кивнула и широко улыбнулась.

— Да, было здорово. Где же она была?

— Ну что, заходила в остерию, про которую я рассказывал?

Италия.

— Да, мне очень понравилось. Как там это блюдо называется? Байкала? Очень хорошо.

Северо-восточная.

Они так болтали с минуту, Джинни полностью сосредоточилась на Этвуде. Пока я ждал, что они договорят, и она — возможно — обратит на меня внимание, я разглядывал её и понял то, о чём мог бы догадаться и раньше.

Я в неё влюбился.

— …да, они забавно называют улицы по датам…

Она надела короткую серую юбку, пыльно-синюю кофту, топик в цвет и чёрные кожаные лодочки, всё это она, наверняка, купила в Милане, когда возвращалась из Виченцы или Венеции, или где она была. И причёска у неё была другая — теперь не колючки, а прямые, с чёлкой, которая падала ей на глаза, а она убирала её рукой.

— …Улица Двадцатого Сентября, Улица Четвёртого Ноября, это резонирует…

Она огляделась и увидела меня, улыбнулась — удивлённая и не удивлённая. Ван Лун сказал:

— Для них история очень много значит.

— Да, а что до нас, — сказала Джинни, внезапно поворачиваясь к отцу, — мы — счастливая нация, лишённая истории?

— Я не об этом…

— Мы что-нибудь натворим и надеемся, что никто не заметит.

— Я хотел…

— Или приукрашиваем всё, что люди таки замечают.

— А в Европе всё совсем по-другому? — сказал Хэнк Этвуд. — Ты это пытаешься нам доказать?

— Нет, но… ну, я не знаю, взять хотя бы этот бред вокруг Мексики, который сейчас творится. Люди там не верят даже в то, что мы обсуждаем интервенцию.

— Слушай, Джинни, — сказал Ван Лун, — тут всё непросто. Понимаешь, у нас под боком расположилось наркогосударство… — И он начал расписывать то, о чём писала в редакторских колонках дюжина газет: лихорадочную фреску, изображающую нестабильность, беспорядок и грядущую катастрофу-Джим Хич, вернувшийся к нашему обществу и внимательно прислушивающийся, добавил:

— Джинни, мы действуем не только в наших интересах, ноивю: интересах тоже.

— Ага, вторгаемся в страну, чтобы ей помочь? — сказала она раздражённо. — Не верю, что вы это говорите.

— Иногда это…

— А что делать с директивой ООН от 1970 года, — сказала она, резко повышая голос, — что ни одно государство не имеет права вторгаться, прямо или косвенно, по любой возможной причине, во внутренние дела другого государства?

Теперь она стояла в центре комнаты, готовая отразить атаку из любого угла.

— Джинни, послушай, — терпеливо сказал Ван Лун. — Торговля с Центральной и Южной Америкой всегда была критична для…

— О Господи, папаня, это чистой воды передёргивание.

После такого отлупа Ван Лун поднял руки.

— Хочешь знать, что я об этом всём думаю? — сказала она. — На самом-самом деле?

Ван Лун выглядел нерешительно, но Хэнку Этвуду и Джиму Хичу было явно интересно, и они ждали продолжения. Что до меня, я отошёл к обитой дубом стене и смотрел на эту сцену со смешанными чувствами — весельем, желанием, смущением.

— Нет никакого великого плана, — сказала она, — ни экономической стратегии, ни заговора. Вообще никто ничего не придумывал и не решал. Я думаю, это очередное проявление иррационального… чего-то — не именно богатства, но…

Теперь уже потеряв терпение, Ван Лун ответил:

— И что это должно означать?

— Я думаю, в тот вечер Калеб Хейл просто выпил чуть больше, чем стоило, или выпил после таблетки трибурбазина там, и у него поехало в голове. А теперь они хотят оправдать его слова, прикрыть их следы, сделать вид, что это такая политика. Но каждый их поступок абсолютно иррационален…

— Джинни, это нелепость.

— Минуту назад мы говорили об истории — я думаю, вот так и вершится история по большей части, папаня. Люди у власти, они всё придумывают по ходу. Дело это небрежное, случайное и очень человеческое…

Я понял, что в Джинни сбивает меня с толку — несмотря ни на что, на то, что они выглядят и говорят совсем по-разному, я сейчас вполне бы мог смотреть на Мелиссу.

— Джинни осенью пошла в колледж, — сказал Ван Лун окружающим. — Интернациональные отношения — или это иррациональные отношения? — так что не обращайте внимания, она так разминается.

Отбив быстрый ритм новыми туфлями, Джинни сказала:

— Идите в жопу, мистер Ван Лун.

Потом она развернулась и пошла ко мне. Хэнк Этвуд и Джим Хич сошлись, и завели разговор с Ван Луном, который уже снова сидел за столом.

Джинни подошла, и её глаза затмили всё и всех в комнате. Она нежно пихнула меня в живот.

— Молодцом. — Что?

— Я смотрю, лишнего веса больше нет?

— Я же говорил, у меня вес меняется. Она с сомнением посмотрела на меня.

— У тебя булимия?

— Нет, я же говорил… И я замолчал.

— А может, даже шизофрения?

— А что это? — Я засмеялся и скорчил рожу. — Может, ты ходишь в медицинский колледж? Со мной всё в порядке. Ты просто поймала меня в плохой момент.

— Плохой момент? — Да.

— Хм.

— Вот так.

— А сегодня?

— А сегодня хороший момент.

Я почувствовал порыв добавить дурацкую фразу в духе и он стал ещё лучше, когда ты появилась, но сумел удержать язык за зубами.

Мы помолчали, просто разглядывая друг друга.

Потом с другого конца комнаты донеслось:

— Эдди? — Да?

Это был Ван Лун.

— О чём мы с тобой говорили? Медные шлейфы и… AD-что-то-там?

— ADSL, сказал я. — Asynchronous Digital Subscriber Loop[5].

— И?..

— Он позволяет передавать сжатый поток высококачественного видео со скоростью 1,5 мегабайт в секунду. Параллельно с обычным голосовым разговором по телефону.

— Точно.

Ван Лун развернулся к Хэнку Этвуду и Джиму Хичу и продолжил разговор.

Джинни посмотрела на меня и подняла брови.

— Извини.

— Пойдём отсюда, посидим где-нибудь и выпьем, — сказал я, бросаясь головой вперёд. — Только не отказывайся.

Она помолчала, а потом на её лице вновь мелькнула неуверенность. Прежде чем она успела ответить, Ван Лун хлопнул в ладоши и сказал:

— Ну что, Эдди, пошли.

Джинни тут же повернулась и отошла, спросив у отца:

— Ну и куда вы собираетесь?

Я снова привалился к дубовым панелям стены.

— В «Комнату Орфея». Нам надо продолжить деловой разговор. Если ты не против.

Она хрюкнула и сказала:

— Валите.

— А ты что будешь делать?

Она посмотрела на часы, а я — на её спину, на мягкую пыльную синеву её кашемировой кофты.

— На вечер у меня планы, а пока я пойду домой.

— Хорошо.

Потом началась серия досвиданий и довстреч. Джинни подошла к дверям, помахала мне, улыбнулась и ушла.

По дороге в «Комнату Орфея» через пару минут я давил в себе острое чувство разочарования и пытался сосредоточиться на текущих делах.

Моё предложение за квартиру в Здании Целестиал приняли на следующий день, и через день я уже подписывал документы. Поручительство Ван Луна сняло все вопросы по моим налоговым делам, финансовые расчёты тоже легко уладились, так что покупка не стоила мне особых нервов. Сложнее было решить, чего я хочу от интерьера. Я вызвал пару дизайнеров, походил по мебельным салонам и полистал глянцевые журналы, но так и не определился, и погрузился в навязчивый цикл планов и контрпланов, цветовых схем и контрцветовых схем. Может, отделать квартиру в индустриальном стиле, с поверхностями серо-стального цвета и модульными шкафами — или в экзотическом и оживлённом, с креслами в стиле Луи XV, японскими шёлковыми ширмами и красными лакированными столами?