Моя бывшая будущая невеста - Николь Келлер

чувствую себя, пиздец, каким виноватым. И это осознание рвет мне душу изнутри в лохмотья.

Резко торможу у обочины, откидывая голову на спинку сидения. Собираю мысли в кучу, выстраивая их по порядку. Опускаю стекло и закуриваю, глубоко затягиваясь. Выхожу из машины и колочу от бессилия по капоту. Со всей дури, со зверством, пока в мясо не разбиваю руки. Плевать. Моя физическая боль — ничто. Она лечится антисептиком и таблеткой обезболивающего.

Не то, что у Теи…

Мне нужен четкий план, как спасти мою малышку, как ей помочь. Мысленно делаю в голове пометки набрать завтра Михаила и обсудить с ним сложившуюся ситуацию. Киреев — не жилец. Потому что я сделаю с ним то, что он сотворил с моей девочкой.

В голове мысленно зреет последовательность моих действий. Уже хорошо. Когда знаешь, что нужно делать, становится легче. Все силы направляешь на решение поставленных собой же задач.

Выкурив сигарету, я словно прихожу в себя и оглядываюсь по сторонам. Мне нужно к моей девочке, я нужен Тее. Я должен быть рядом и поддержать ее, а не сидеть непонятно где.

А завтра я подключу все связи, чтобы достать Киреева. Живым или мертвым. Если он сдох где-то от передоза, я, сука, найду возможность воскресить мразь, чтобы снова его закопать.

На запредельной скорости мчу обратно. Нарушаю, подрезаю попутные автомобили, не обращая внимания на сигналы, вжимаю максимально педаль газа в пол.

Только бы успеть.

Я вхожу в квартиру, бросая ключи на тумбочку.

— Тея! — сердце колотится в груди, когда я не получаю ответа. Поспешно скидываю обувь и прохожу вглубь квартиры, заглядывая на кухню, гостиную. Ее там нет. — Тея! — уже громче, со всех ног несясь в ванную.

Только бы успеть!

Но до ванной я не дохожу, остановившись у двери спальни. Облегченно выдыхаю и прислоняюсь спиной к косяку, не сводя глаз с Богини.

Она лежит такая трогательная и беззащитная, свернувшись клубочком и обняв подушку, и мои ладони уже зудят от того, чтобы приласкать ее, прижать к себе и никуда не выпускать из объятий. Наши взгляды встречаются, и я замечаю, что в глазах Теи блестят слезы.

— Ты почему не отвечаешь? — ворчу, приближаясь и аккуратно опускаясь на край кровати. Беру ее тоненькую ладошку и переплетаю наши пальцы. Чтобы наверняка не сбежала, не исчезла. Чтобы рядом. — Напугала меня!

— Ты вернулся, — бормочет, и ее губы трогает несмелая улыбка. Словно Богиня сама не верит, что видит меня.

— Конечно! Я же обещал!

— Я думала, что тебе противно. Что ты сбежал от меня…такой грязной.

— Не неси чушь! — рявкаю, видимо, излишне сильно, потому что Тея вздрагивает и еще больше скукоживается. — Подвинься.

Богиня освобождает мне место, и я ложусь рядом, раскрывая объятия. Тею дважды упрашивать не нужно: она льнет ко мне всем телом, кладет голову на грудь и обвивает руками мой торс. Обнимаю малышку двумя руками, поглаживая по спине, и покачиваю, как ребенка.

— Тея, послушай. Я уехал не потому, что мне…противно, что ты грязная или еще что-то в этом роде. Даже думать про это забудь. Ты все равно моя невинная, чистая девочка, какой и была. Тот кошмар, что с тобой случился, ничего не поменял во мне по отношению к тебе. Я — идиот, Тея. Я открыто признаю это. Я очень сильно обидел тебя своим неверием…

— Ты не виноват. Любой другой на твоем месте поступил бы также. Ты же все видел своими глазами…

— Понимаю, Богиня, но я очень хотел бы вернуться на семь лет назад и заставить себя поговорить с тобой. Пустить в офис, когда ты приходила…В конце концов, я знал, чувствовал, что ты искренне любила меня. И мог бы попытаться разобраться в причинах такого «поступка»…

На этот раз Тея молчит и не пытается оправдать меня. Потому что знает: я на сто процентов прав. Именно так я и должен был поступить. Сейчас, посмотрев на ситуацию трезвыми глазами, отбросив все эмоции, обиду, я тоже это понимаю. Только слишком поздно — Тею сломало зверство Киреева. А меня не было рядом, чтобы помочь и поддержать.

Мужик, блять. Молодец.

— Богиня…Я понимаю, что уже слишком поздно, но…Прости меня. Если сможешь, прости.

Тея ничего не отвечает мне, лишь поглаживает рассеянно, как будто ушла в себя.

— Я понимаю, что даже сейчас, когда ты открылась мне, налажал. Я должен был остаться. Остаться и поддержать тебя. Забрать себе твою боль и страхи. Быть рядом. Но мне надо было уехать, понимаешь? Я боялся сорваться и напугать тебя. Не хотел причинить тебе еще боли. Боялся своей реакции. Мне нужно было пережить все то, что ты рассказала, одному. Подумать. Но теперь я буду рядом. Разберусь с твоими демонами прошлого. Будем что-то решать с твоими кошмарами и паническими атаками. Я найду для тебя другого психотерапевта, потому что твой, похоже, зря ест свой хлеб, раз так и не смог справиться с твоими страхами за столько лет.

— Он сказал, что все мои страхи у меня в голове, — меланхолично и отстраненно замечает, сминая футболу на моем животе. — И таблетки обязательно помогут.

— Таблетки — это не выход, Богиня, ты же понимаешь. Они как наркотик. В конце концов, а если приступ случится, когда ты будешь беременна, что тогда?

Ответа я не получаю.

В комнате воцаряется гробовая тишина. Нехорошая настолько, что я хочу забрать свои слова обратно. Еще и потому, что чувствую, как напряглась в моих руках Тея и, кажется, перестала дышать.

И тогда в моей голове щелкает. Я понимаю, какую херь сморозил.

За всеми эмоциями и новыми открытиями я забыл о сцене в машине. О том, как отреагировала Тея на снимок УЗИ.

Теперь, кажется, пазл складывается…

— Беременности не будет.

— Потому что… — осторожно начинаю я, но Тея сама безжалостно обрубает:

— Потому что я потеряла ребенка.

Прикрываю глаза, стискивая зубы до боли, до судороги в скулах. Боль режет тупым ножом по сердцу вспарывая меня наживую. Сколько?! Сколько еще дерьма пришлось пережить этой маленькой хрупкой девочке?!

— Потому