Ангелы живут на небесах - Надежда Фролова

в силу своей не слишком высокой компетентности. Но слушала с совершенно искренним интересом. В общем, к тому моменту, как мы оказались в черте города, я уже называла его Сашей, он меня — Наденькой, и мы определенно симпатизировали друг другу.

Мы проезжали по улице Апаева мимо ювелирного магазина, когда Волков вдруг резко нажал на тормоза, так что они жалобно взвизгнули. Сперва я не поняла, что произошло, но затем заметила, как в арке между домами мелькнули пшеничные волосы. Не сговариваясь мы оба выскочили из машины и кинулись вслед убегавшей Дунаевой.

На этот раз догнать ее нам удалось, потому что она допустила большую ошибку, нырнув в арку, которая заканчивалась тупиком. Как загнанный зверь, она забилась в угол и смотрела на приближавшегося Волкова с ужасом в глазах.

Он подошел первым, а я встала немного в стороне, рассудив, что мне не стоит вмешиваться в их личные дела и в то же время страхуясь от возможной попытки побега Дунаевой.

Они разговаривали достаточно долго, минут, наверное, пятнадцать, при этом Волков даже ни разу не повысил голоса. После того как разговор был окончен, Волков повернулся, а Дунаева с видом побитой собаки покорно поплелась вслед за ним. Я замыкала шествие, все еще опасаясь, что покорность пойманной наконец девицы может оказаться с ее стороны всего лишь ловким маневром.

Мы благополучно дошли до машины. Волков открыл заднюю дверцу, и Дунаева, не пытаясь оказать никакого сопротивления, села. Захлопнув дверцу, он повернулся ко мне.

— Видишь, Надя, как получилось, искать тебе ее не пришлось, она сама нашлась. Но это совсем не значит, что ты должна остаться без вознаграждения, ведь ты бежала за ней вместе со мной. Следовательно, в ее поимке есть и твоя заслуга.

— Не придумывай, — улыбнулась я.

— Ничего я не придумываю, — возразил он. — И вообще, я твой должник вдвойне, ведь это только по моей глупости тебя целые сутки продержали взаперти, в холоде и голоде. Так что я на время вас оставлю. Ведь, насколько я помню, ты тоже хотела пообщаться с моей бывшей подружкой?

— И до сих пор хочу, — согласилась я.

— Ну и общайтесь. У меня в этом районе неподалеку как раз дела есть. Я думаю, она от тебя не сбежит?

— Не сбежим, — заверила я его, — не волнуйся.

— Ну вот и хорошо. А я подойду минут через двадцать-тридцать.

Он удалился, а я, приоткрыв дверцу, уселась в салоне «сааба» рядом с пойманной беглянкой.

— Лиза, мне необходимо с вами поговорить. Я — частный детектив…

— А вам не кажется, что мы и сами, без помощи частного детектива, можем разобраться? — бросила она с вызовом. — Отдам я ему эти деньги, пусть не волнуется.

— Я не по поводу денег. Это и правда касается только вас двоих. Я же хотела поговорить с вами о вашей подруге, Марине Гордеевой. Вы знаете, что ее убили?

— Да, знаю, — вздохнула она, — мне Лапушки сказала.

Я сразу сообразила, что Лапушка — это ласковое прозвище Оксаны Лопуховой, и улыбнулась, вспомнив размер ее ноги. Да уж, лапушка так лапушка.

— Насколько я знаю, вы были последним человеком, который видел в тот вечер Марину.

— Я? — удивилась она. — Я ее в тот вечер вообще не видела, мне в тот вечер не до нее было.

— Но ведь вы звонили ей, договаривались о встрече, — сказала я с укором. — Зачем же вы обманываете?

— О встрече? О какой встрече? — упорно продолжала она гнуть свою линию, и это уже начинало меня бесить. — Я ей звонила, но ни о какой встрече с ней не договаривалась, я просто сказала, где меня теперь можно будет найти — ведь именно в тот день я переселилась на Пирова. Наш с ней разговор длился всего-то минуту.

Я вздохнула. Ну что за упрямая девица!

— Это ваш второй разговор, длился минуту, а первый, в процессе которого вы и договаривались о встрече, продолжался значительно дольше. Да перестаньте вы врать! — сорвалась я.

— Первый разговор? Какой еще первый разговор, я ей всего один раз звонила! — она смотрела на меня с искренним непониманием, и я уже не знала, кто из нас двоих сумасшедший — было такое ощущение, что обе.

— Послушайте, — вдруг медленно, словно не решаясь, произнесла она, — но ведь вы правы… То есть я не это хочу сказать. Я сейчас вспомнила, что Маринка немного странно говорила со мной.

— Немного странно — это как? — вяло поинтересовалась я, почти уверенная в том, что Дунаева на ходу пытается сочинить очередную байку.

— Это… Это так, как будто… Даже не знаю, как вам объяснить. Ну во-первых, после того, как Пашка передал ей трубку, она почему-то сказала: «А, Лиза, это опять ты, я уже выхожу…» Я еще подумала, почему опять, ведь я ей первый раз звоню. Она и потом несла какой-то бред, знаете, я ей о своем — мол, все, подруга, мосты сожжены, я теперь в бегах, а она: «Ну да, Лиза, ну хорошо, Лиза…» Она разговаривала для кого-то. Понимаете? — она смотрела на меня с надеждой, видимо, боясь, что смысл сказанных ею слов до меня не дойдет или я ей в очередной раз не поверю.

Но смысл слов до меня дошел — и именно поэтому я ей сразу поверила. Поверила и поняла, что в тот вечер Марина, используя, в общем-то, избитый прием неверных жен, разговаривая по телефону с каким-то другим человеком, просто называла его именем своей подруги. Именно поэтому Гордеев и был уверен в том, что его супруга отправилась к Дунаевой. Внезапный звонок Лизы оказался совсем некстати, поэтому Гордеевой пришлось нести ей по телефону всякую ерунду, для того чтобы опять-таки не спровоцировать никаких подозрений со стороны мужа.

Вероятно, этот самый другой человек, который мог быть и любовником Гордеевой, и шантажистом, и еще Бог знает кем, — вероятно, он и всадил в ее спину остро заточенное лезвие ножа. Только кто он, этот человек?

— Лиза, скажите, кто был любовником Марины?

— Знаете, мне и самой это было бы интересно узнать.

Я снова пристально всмотрелась в ее глаза. Врет? Вроде, непохоже…

— Но ведь Марина, насколько я знаю, была вашей близкой подругой — неужели она вам ничего не рассказывала?

Она покачала головой.

— Вы не знали Марину… Человек-загадка, патологически таинственная личность. Я знала, что у нее кто-то есть, потому что несколько раз для встречи с этим человеком она использовала мою квартиру. Но кто этот человек — она не говорила, даже по имени его ни разу не назвала. Единственное, что я могу