На задворках галактики - Александр Валидуда

Выстрелы участились, появились первые потери. Несколько раненых, кто был в состоянии, начали отползать назад. В ответ вольногоры не стреляли. Напрасная трата патронов. Шли молча тем же скорым шагом.

В нескольких метрах впереди и слегка слева от Масканина о вросшую в землю каменюку щёлкнула винтовочная пуля. Видимо у хаконца прицел был плохо выставлен или спешил на нервах. А в лицо пахнул порыв ветра. Странно, почему-то мимоходом подумалось о ветре. Разгар осени и ветер в поле порой пробирал до костей, сейчас же никакого холода не ощущалось.

Неубранные полуразложившиеся трупы в хаконской и русской форме, оставшиеся после вражеских атак и контратак стрелков 425-го полка, когда они ещё не успели основательно закрепиться на нынешних позициях, Масканин замечал только глазами, но не сознанием. Главней сейчас был рельеф местности на нейтралке. Воронки, рытвины, обглоданные огнём мёртвые кусты, сожжённые и тронутые ржавчиной хаконские БТРы KF50 с порванными траками, распахнутыми дверями десантных отделений, с развороченными пулемётами, торчащими из покорёженных башен.

Позади вражеских позиций продолжали рваться снаряды и мины. Красивое, по-своему, зрелище. Четыреста метров.

ПРОГи остановились, занимая приглянувшиеся воронки или позиции под днищами мёртвых БТРов. Начали бить станковые пулемёты КПВО калибра 12,7-мм, за ними 9-ти миллиметровые ПВСы. Включились и снайперы с миномётчиками.

Огонь хаконцев стал плотней. Пули засвистели чаще. Боковым зрением Масканин заметил, как осел контуженый егерь, когда одновременно и звонко, и глухо по каске, надетой поверх вольногорской шапки, по касательной чиркнула трёхлинейная винтовочная пуля. Чёрт знает, немного другой угол и не спасла бы касочка. А могла и барабанная перепонка лопнуть, хотя нет, далековато. Это если при выстреле с нескольких метров от канала ствола пуля возле уха пройдет, не успев потерять сверхзвуковую скорость. Вот тогда хана ушам. А так, егерь всего лишь лёгкой контузией отделался. Убитых и раненых стало больше и все трудней было сохранять темп.

Где-то слева заявил о себе 'хикмайер', дав длинную, но бесполезную очередь. Видать у пулемётчика нервы сдали. Гнездо оказалось хорошо замаскировано и определить где пулемёт, можно было только примерно – на звук. Пристреливаться пулемётчику не надо было, странно, что он ни в кого не попал. Однако следующая очередь скосила сразу шестерых егерей из первого взвода. Эта очередь демаскировала гнездо огненным цветком. Реакция вольногорского снайпера оказалась отличной.

С визгом на излёте в порядках наступающей роты разорвались две мины. Спустя несколько секунд снова. На высоте тридцати метров одно за другим грохнули беловато-сизые облачка шрапнельных гранат, проредив цепи. Хоть и поздно, но в дело вступили уцелевшие хаконские ротные минометы и полевые трёхдюймовки.

Справа застрекотали так и не подавленные пулемёты. Всего-то три оставшихся 'хикмайера', притом, что их полагалось по штуке на отделение. Но на дистанции трёхсот метров, да на пристреленной местности, где не особо есть где укрыться, они способны собрать не малую дань.

Не теряя лишних секунд, громогласно, да так что его возглас перекрыл грохот выстрелов, Масканин скомандовал:

– Пер-р-ребежками!!! Вторя ему, за спиной разнеслись командные рыки унтеров.

То залегая, то пригибаясь и рывками перебегая к малейшим укрытиям, рота поотделённо пёрла вперёд. Теперь атакующие цепи начали постреливать, больше для самоуспокоения.

К намеченному ориентиру – расщеплённому надвое стволу дерева, примерно отмечавшему четыреста пятьдесят метров от своей траншеи, Масканин рванул после прожужжавших над головой пуль. Похоже, какой-то хаконец именно его определил мишенью. Поручик зигзагами добежал до ориентира и швырнул себя в сторону, в неглубокую воронку. О раскоряченный ствол и в паре метрах вокруг густо застучали и защёлкали пули. Ориентир-то, естественно, пристрелян.

Поручик досчитал до десяти, аккуратно выглянул, осмотрелся. Рота залегла. Там и сям отдельные перебежки и ответный огонь. Позади ПРОГи пытаются подавить вражеские пулемёты. Что сейчас делал Чергинец, Масканин не знал, далеко до него. Но то, что первая ПРОГ тычется вслепую – без сомнений. Оставшиеся 'хикмайеры' замаскированы на отлично, по всполохам пламени не определить. Один всё же рассекретил себя. С позиции поручика, под определённым углом зрения через бинокль, угадывался не разрушенный дзот, метрах в двадцати за траншеей. Оттуда пулемет бил короткими очередями, сберегая ствол.

Масканин зарядил 'чёрную' ракету. Долго целился, выверяя угол, рискуя нарваться на рикошет. Большинство тяжёлых пуль благополучно зарывались в грунт. Но не все, часть высекала опасные осколки из мелких камней, а часть рикошетировала. Он нажал спуск. Густой дымный пороховой след протянулся за описавшей дугу ракетой. Максим понизу воронки перебрался к другому её краю, высунулся едва-едва и присмотрелся в бинокль. Почти попал, недолет метров минимум двадцать и примерно десять в сторону. Точней определить дым мешал. Снайперить из ракетницы он не умел, да и двести пятьдесят метров, а если до дзота – все двести семьдесят, огромная дистанция для сигнального оружия. Ну, ничего. Ветер быстренько дым развеет и проговцы определятся. Если сообразят конечно.

Сообразили. Сразу два КПВО лупанули по дзоту трассерами. А секунд через десять вокруг него легли разрывы лёгких мин. Пока две из них дуплетом не разворотили злополучный дзот.

Максим вскинул руку, выцепляя пальцами из-под рукава часы. Протёр налипшую на циферблат грязь. В который раз подумалось о странной материи времени, что так часто тянется невообразимо медленно. Как будто час прошёл. А на самом деле десять минут на исходе. Всё же прошли к сроку больше половины нейтральной полосы. Можно и дальше конечно, но надо и людей поберечь. Лишние полста метров не стоят сейчас жизней. Эх, были б два-три БТРа под рукой. Не Б20, а поновей что-нибудь, смела бы рота всех засевших в траншее хаконов. Но техника нынче роскошь, не то что в начале войны. Ныне на базах хранения и законсервированного старья не осталось.

На полминуты артиллерийская канонада притихла. И заговорила вновь, накрыв огневым налётом передовые вражеские позиции.

В воронку к Масканину заполз сержант связи. Отдышался, побегал всё-таки с двадцатью килограммами за спиной, мужику-то далеко за сорок. И умиротворённо уставился на ротного, доставая помятую папироску. Догнал вот, а теперь рассчитывал на минут пять-десять отдыха, пока будет длиться налёт.

– Кем кличут? – спросил вдруг поручик на вольногорский манер.

– Никоном, – ответил связист, прикуривая подрагивающими руками. – Никон Артемьевич я.

– Вот и познакомились, Никон Артемьевич. Не тяжеловато с 'эркой' бегать? Смотрю, прихрамываете.

– Мениск, зараза… – махнул рукой сержант. – Срослось что-то там не так. Пуля под колено попала ещё в первую весну. Так и хромаю с тех пор.

– Вы, Никон Артемьевич, держитесь поближе, но не особо. Рацию берегите, она нам скоро понадобится.

– Службу знаем, командир, – затягиваясь, многозначительно ответил сержант с интонацией, мол, служить-то я начал, когда вы, господин поручик, пешком под стол только ходили.

– Тем лучше, – Масканин улыбнулся, но подмёрзшие губы исказили улыбку, вышла такая себе деревянная ухмылочка.

Поручик переполз на задний край воронки, выглянул. Прячась за убитым товарищем в дюжине метрах от воронки, на него ошалело глядел совсем молодой егерь. Шапку и каску он потерял, отчего ветер теперь игрался чубчиком на коротко стриженой балде. Заляпанное грязью лицо, обрамлённое короткой, не заматерелой ещё бородкой. Есть борода, значит женат. По обычаям вольногоров бороды могли носить только женатые.

– Передать по цепочке, – скомандовал Масканин, глядя в шальные глаза егеря, – сразу за мной общий бросок. На полста метров. Равняться по мне.

Его слова услышали все залегшие поблизости. Не пройдет и минуты как приказ разойдется по отделениям.

Максим не сомневался в точности исполнения приказа. Бойцы в большинстве тёртые, знают, что при начале артиллерийской поддержки дистанция между пехотой и рубежами огня не менее двухсот метров. Ближе опасно, недолёты случаются, шальной осколок схлопотать можно. Да и в правилах стрельбы артиллерии меньше двухсот метров запрещено.

Выждав минуту и накинув для верности ещё одну, выскочил из воронки. Пригибаясь, пробежал полсотни метров и спрыгнул в покинутый и совсем не пострадавший окопчик боевого охранения. Первая полурота последовала за ним. Вскоре сделала бросок и вторая полурота. Зимнев не спал. Всегда лучше иметь меньшую дистанцию для последнего броска к вражеским позициям. Лишние метры могут дорого обойтись. Эту азбуку прапорщик Зимнев выучил.