Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Да, — закивал головой «индеец» и перья заходили ходуном на его голове.

— Кого обозвал «сволочью» самозванец ничтожный! Заслуженного мастера игры! Навигатора крученых мячей и укротителя ветров! Отца родного, вскормившего грудью всех чемпионов! Святого заступника, способного мертвому воину внушить волю к борьбе… Он «сволочью пернатою» обозвал!

Гид-индеец выпрямился и мятая волосина, произраставшая на его груди, вдруг оттопырилась.

— С телевизора… — обомлела графиня. — Кто ж его в телевизор пустил? С чего это вдруг… в телевизор? Нет, невозможно! Невероятно! Неужели малыш… мог такое сказать! Каков негодяй! Да как только язык повернулся!

— Из-за непристойной выходки мосье Виноградова пришлось дезавуировать турнир и все играть заново! — негодовали Гиды.

— Я очень… очень, очень сильно извиняюсь за малыша! Да, он псих, — согласилась графиня, — потому что я устроила ему такую жизнь. Ругайте меня! Мальчик тут ни при чем. Он еще дурачок, чтобы нести ответственность за такие возмутительные слова. Если он посмел… значит, я неправильно его воспитала. Я решила, что он достаточно глуп для спорта. Тренировала его день и ночь, но совсем упустила из виду правила поведения. Только я во всем виновата! Разрешите мне его выпороть!

— Я запрещаю ему выступать в турнирах, — решил «индеец». — Пока наглец не научится себя вести, забери у него ракетку! Если я увижу мосье Виноградова в туре раньше, чем приму экзамен по этикету, он будет играть в очко, а не в теннис!

— Это конечно! — согласилась с Гидом графиня. — Ну, я ему задам! Предоставьте мне этого грубияна!

— Скажи своему подопечному, что правила придумывает не игрок, а тот, кто делает ставки. Нарушать эти правила позволено только раз, поскольку жизнь у Человека одна.

— Я все поняла. Только, пожалуйста… Без вашей помощи мне домой не попасть, а малыш… Когда он поймет, что потерял меня навсегда, он посвятит моей памяти все четыре кубка Большого Шлема. Он будет думать, что это утешит мне душу, и пока не выполнит свое, не угомонится. Поверьте, я хорошо его знаю. Он такой же упрямый как я, и ужасно любит добиваться нелепых целей.

Гиды отступили от графини еще на полшага, но в обморок не упали и оружия не выронили.

— Пожалуйста, одолжите мне Стрелы. Я только спасусь и сразу отдам.

— Стрелы? — не понял Гид с чернильницей. — Это еще что за новости?

— Хорошо, помогите мне сами. Пока гроза не закончилась, надо, чтобы молния ударила в стену, прошла в подвал и расколола крышку над саркофагом.

Гиды повернулись к замку. Надежда затрепетала в душе графини, расцвела одуванчиком, проломила асфальт и потянулась к небу пушистой макушкой, но вдруг попала под колесо самосвала.

— Нет, — сказал Гид с чернильницей. — Этак придется ползамка разворотить. Народ прибежит, в чудеса поверит, паломничать будут. Негоже человеку в чудеса верить. От паломников только мусор.

— Тогда пойдите к старому графу. Если вы можете внушить человеку волю к победе, внушите старику желание спуститься в склеп. Пусть посидит минуту у саркофага.

— К графу? Еще чего не хватало!

— И я не пойду, — согласился «индеец». — Я Пьемонтов боюсь.

— Подкиньте ему транслятор. Нет, только зарядите «машинку», я сама отнесу. Маленький незаметный цилиндр, который никто не видит, решит все проблемы.

— Сначала нырни за ним в унитаз!

— Послушайте, ребята, не надо бояться. Граф очень любит свою Анабель. Он будет вам благодарен до гроба!

— Пьемонты такие мерзавцы… — заметил Гид с чернильницей. — Уж скорей бы отдали Богу души свои нечестивые. Нам в той обители делать нечего. У нас другая забота.

— А как мне достать свое тело из склепа? Интересно вы рассуждаете! Тогда найдите мне ведьму, а лучше святого, который может говорить с привидением. Помогите найти посредника, пока мои кости не обглодали черви.

— Зачем искать посредника у людей? — удивился Гид с чернильницей. — Его гораздо легче найти среди призраков. Этот народ сговорчив, его в любом замке полно.

— Вот именно, — согласился «индеец». — Везде хватает.

— Среди призраков?

— Если ты не можешь найти человека-медиума, найди призрака, которого видит твой граф. Уж это совсем не редкость.

— Совсем, — подтвердил «индеец». — Их прямо-таки везде…

— Взять хоть привидение звездочета… Является к графу каждую ночь. Бедняга лишился сна от такого соседства. Договорись. Все-таки звездочет тебе дед.

— Ага, — кивал головой «индеец», — старый граф-звездочет, что повесился в западной башне… До сих пор еще шляется.

Порывом ураганного ветра графиня вернулась в замок и обшарила старые башни с запертыми в них пауками; библиотеку, чуланы и чердаки, примыкающие к ней… Облазала все закутки и, наконец, нашла, что искала. Тщедушный старец с петлей на шее сидел в каморке под крышей у печной трубы, и что-то царапал на карте неба. Повешенный лишь слегка ослабил петлю, чтобы не давила кадык, но черный след был видел издалека. Старик не взглянул на внучку. Он кряхтел, делая пометки на карте, и морщился, когда не попадал трясущеюся рукою в нужную точку. Звездочет был занят, и всякому пришедшему давал понять своей костлявой спиной, что в собеседниках не нуждается.

— Дедушка, — графиня встала перед ним на колени. — Пойдите, скажите отцу, что я жива, пусть пришлет людей открыть склеп. Пойдите сейчас!

— Прочь от бумаги! — рассердился старик. — Замараешь мою работу!

— Дедушка, у меня мало времени. Пока меня еще можно достать из склепа живой, поди… скажи, что я умираю мучительной смертью!

— Значит такова твоя доля, — сказал дед, обмакивая перо в чернила.

— Ах ты, дерьма кусок! — графиня поднялась с колен, взяла старика за обрывок веревки, выдернула из-за стола и потащила к графской опочивальне.

Чернильница опрокинулась на грязное белье звездочета. Дед крякнул, вцепился руками в петлю, зашипел, зафыркал, но было поздно. Голые пятки старика уже развевались в воздухе. Графиня ослабила удавку только перед кроватью отца, подняла старика за шиворот с пола и усадила на край перины.

— Если не сделаешь, что приказано, я клянусь Девой Марией… Именем короля, королевы и папы римского! Памятью покойной бабки клянусь, что вышвырну в печь твою астрономическую мазню! А следом за мазней полетишь и ты. Понял, жучара навозная? Немедленно разбуди сына и обрадуй, что Анабель жива!

— Определенно, Человек держит нас, Ангелов, за дураков.

— Бог с тобою, Валех! Человек всегда считал Ангела венцом совершенства. Кто, кроме Ангела, приходит к нему сообщить, что медицина бессильна, а милость Господа имеет предел?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});