Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Ударив ногой, он отправил блюдо скользить по залитому вином столу, раскидывая бокалы и графины на своём пути, и наблюдал с весёлой улыбкой, как оно колебалось на краю прежде, чем упасть на пол рядом со связанным ясновидцем. Старый эльдар заметно вздрогнул и испустил стон.

ПРИТОК БАГАРРОТА выглядел ещё хуже, чем Бульвар Кольдо. Пол усеивали тела убитых, кровь стекала вниз со статуй, которые обрамляли некогда величественную аллею, и собиралась в вязкие, густые лужи. По искусно сделанным резным фигурам из призрачной кости, которые стояли по обеим сторонам главной дороги, пробегали потрескивающие разряды энергии, и они вспыхивали, словно пульсируя тёмными тлеющими углями запретной жизни. Некоторые изображения, казалось, двигались и перемещались, когда Пауки Варпа со Стражами Эйниона проходили мимо них. Памятники словно смотрели на них. Как если бы какие-то холодные, неестественные глаза использовали эти монументы в качестве оптических стёкол и сквозь них наблюдали за происходящим.

Огромные статуи Крылатого Феникса и Урана-тар-джейна, первого Экзарха Пикирующих Ястребов на Каэлоре, стояли примерно на половине пути по обе стороны бульвара, подобно величественным колоннам, концы их крыльев образовывали грандиозную арку, под которой проходило всё движение на пути к Площади Ваула и Дворцу Ясновидца. Глядя вверх с брони Сокола на их холодные и гордые лица, Эла увидела, что они, казалось, плакали. Широкие струи тёмной, кровавой жидкости сочились из их глаз и стекали по гладко вырезанным чертам. На мгновение Эла увидела промелькнувшую картину последнего видения, в которой из её собственных глаз стекали кровавые слёзы, и вспомнила сцену пожара и уничтожения, которую она видела в глазах Найса, после того как он был побеждён Силти в Храме Паука.

Флюир-герн. На улицах Каэлор плачет своей собственной кровью, — прошептала Эла, позволяя своим сильным, детским мыслям захватить всех вокруг неё. — Это — последние дни.

Она сидела, скрестив ноги, на крыше одного из Соколов, в то время как Найс и другие Пауки Варпа ехали внутри двух гравитационных танков. Она казалась подобной талисману или эмблеме, совершенно не затронутой беспорядками, которые терзали области вокруг неё.

Когда рубиновые с золотом Соколы и чёрно-сапфировые Стражи Эйниона единым строем подошли к крылатой арке, стало ясно, что дальше проход заблокирован. Он был скользкий от потрескивающей и плотной жидкости, которая медленно сочилась из глаз Крылатого Феникса и стекала на аллею, а также там, казалось, была группа эльдарских воинов, преграждающих путь. По каким-то причинам было трудно сказать, сколько их, словно воинов казалось больше, чем было на самом деле. Каждого из них окружало психическое эхо других. Аура насилия и мощи окружала каждого из них, подобно ореолу, как если бы они были просто не в состоянии удерживать в себе избыток энергии, которая присутствовала в их физических, одетых в броню телах. Каждый из них сам был армией, и они неподвижно стояли на пути Элы и Уйшнеха, который шёл во главе своих сил следом за грав-танком ребёнка-провидицы.

За их грозными и крепкими фигурами Эла могла видеть циркулирующую энергию, которая несла в себе отпечаток развязанного насилия и кровавой резни на Площади Ваула. Даже с того расстояния, которое делало её физическое зрение бесполезным, она могла распознать характерные черты Стражей и Воинов Аспекта, которые сражались друг с другом и проливали свою живую кровь на улицу вместе с душами. За порогом слышимости она могла различить скорбные крики боли и возгласы удовольствия, которые разделяли демонические склонности и естественных свойства эльдарских воинов. Казалось, что неконтролируемые порывы наслаждения, которые пронизывали и распространялись в Сентриуме на протяжении многих веков, наконец, прорвались через его структуру и остатки дисциплины, и эльдары двора сражались между собой, словно одержимые ужасной жаждой. Кроме побуждения к экстазу насилия и смерти, Эла почувствовала слабое осознание цели продолжающегося сражения.

Ты не пройдёшь, не сразившись с нами, эвилин. — Тот, кто послал эту мысль, знал, кто она.

Ты ищешь смерть в сердце Каэлора?

Здесь есть только боль, маленькая эвилин. Ты действительно можешь видеть то, что впереди?

Мысли властно гремели и резонировали, доносясь из различных источников и прокладывая себе путь к Эле от воинов под аркой. Они содержали обвинение и были окрашены яростью, словно их хозяева были на грани гнева.

Экзархи Каина, — ответила Эла, узнавая группу тех, кто там был. — У моего брата есть только его мечи, и он ожидает найти только смерть в этом отверженном месте. Я могу видеть только то, что его ожидания не сознательны. Они не его.

Когда её разум говорил, полосы варп-молний вспыхивали на далёком потолке и с треском били вниз через крылатую арку, освещая в середине бульвара фигуры шести экзархов, преграждавших путь. Отсутствовал только Лэйргнен из Аспекта Яростных Мстителей. Они угрожающе светились, словно неумолимая реальность.

Ты намерен остановить наше продвижение, квихан? — спросил Уйшнех, выходя вперёд, чтобы обратиться к Вэндри, Экзарху Пикирующих Ястребов, у которого он когда-то обучался. — Ты намерен направить свои когти против нас и позволить взбесившимся глупцам привести искусственный мир к концу его дней? Ты намереваешься сделать это под аркой наших великих предшественников?

Мы не можем вмешиваться в политические дела Олипсина, Ястреб Уйшнех. Ты знаешь это лучше многих. — Крылья Вэндри слегка раскрылись, словно ситуация причиняла ему дискомфорт.

Если вы преграждаете наш путь, стало быть, вы вмешиваетесь, — резонно возразил Уйшнех.

И что из того, если мы намереваемся вмешаться, Ястреб Эйнион? — мысли были холодны, как горный ручей. Это была блистательная Андрасти из Аспекта Сияющих Копий. Она играла с ним.

Что, если эти события освободили нас от ограничений Шлема? Ты бы хотел, чтобы мы просто отступились без всякой мысли о насилии? — Тёмные, полные мрачных дум, мысли Куарво, Экзарха Тёмных Жнецов, обрушились с шумом падающей скалы.

Ты просишь нас отказаться от нашего долга? — возразила гордая и сияющая фигура Фуэргана, Огненного Дракона.

Я ничего у вас не прошу. — Мысли были грубы и жгучи, подобно обломкам углей или горячему стеклу. Они приступом врывались в разумы экзархов. Когда они заново настроили свои умы, чтобы ослабить боль, то увидели, что Найс со стуком открыл люк Сокола, на котором сидела Эла, и выбрался наружу. Без колебаний он спрыгнул с грав-танка и вышел к ним навстречу. — Вы сделаете то, что должны. Это решать не мне и не Эле, и даже не вам. Будет так, как должно быть.

Ваше молчание было вмешательством в течение всех этих веков, — добавила Эла, словно прибавляя весу словам брата. — Уважая предвидение Гоури и отказываясь отвергнуть Шлем Азуриа, вы также сыграли роль во всём этом. И на ваших плечах лежит часть груза последних дней.

Экзархи не пошевелились, и не показывали признаков того, что их затронули слова юной провидицы, они лишь уставились на Найса с неприкрытым любопытством, словно он был призраком давно умершего друга. Он был на целую голову ниже любого из них, но когда он подошёл ближе, они одновременно отступили назад, словно инстинктивно пытаясь сохранить безопасную дистанцию от покрытого золотой броней юнца.

Ты — Ликосидай? — прошипела тёмно-зелёная фигура Мойны, Королевы Скорпионов. Она направила свою рукавицу с Клешнёй Скорпиона на грудь Найса, словно старалась держать его на расстоянии. — Ты возвратился к нам, как говорилось в пророчестве.

Он возвращается в Сентриум. — прошептали сомневающиеся мысли Моренн-кар, которая позволила угаснуть цепи своих размышлений, словно в сильном сомнении, стоит ли додумывать их до конца.

Вы отступите, — потребовал Найс. — Или присоединитесь к нам в этом бою. Мы идём лишь за смертью, не за богатством и удовольствиями этого двора. В будущем есть только кровь и огонь. Смерть — самый желанный выход для всех нас. Вы либо отступите, либо присоединитесь к нам в поисках смерти.

Мы — экзархи Каина, Призрачный Паук. В наших душах есть только смерть. — Мысли Куарво были весьма экспрессивными.

И всё же они пришли одни, без своих Воинов Аспекта, отметила Эла с интересом. Возможно, тому было причиной, что условия Шлема Азуриа ясно запрещали политическое вмешательство Святыням Аспекта, но не экзархам? Но такая тонкая лазейка имела привкус некой политической махинации, которых экзархи, как предполагалось, избегали. Более правдоподобным казалось то, размышляла она, что экзархи просто не доверяли дисциплине своих собственных воинов в этой обстановке. Вероятно, их надёжно удерживали внутри своих Храмов, закрытыми от соблазнов и волнений, которыми был переполнен Сентриум. Вероятно, они были правы, защитив своих воинов таким образом. Это не было обычной конфронтацией с видимым противником.