Полное собрание сочинений. Том 11. Июль ~ октябрь 1905 - Владимир Ленин (Ульянов)

Очень хорошо, г. Петрункевич! Мы с крестьянином, мы с народом, мы признаем революцию за факт, мы оставили всякую надежду на царя… В добрый час, господа! Только… только как же так? Не с царем, а с народом, и поэтому обещать генерал-губернатору Козлову, что съезд не будет действовать как учредительное собрание, т. е. как настоящее народное, и действительное народное, представительство? Признавать революцию и поэтому отвечать мирными средствами сопротивления на зверства, убийства, разбои правительственных слуг? Идти к крестьянину и с крестьянином, и поэтому отделываться самой неопределенной программой, сулящей только выкуп с согласия помещиков! Идти не с царем, а с народом, и поэтому принимать проект конституции, который обеспечивает, во-первых, монархию, сохранение царской власти над войском и чиновничеством, а во-вторых, обеспечивает заранее политическое господство помещиков и крупной буржуазии посредством верхней палаты[58].

Либеральная буржуазия идет к народу. Это верно. Она вынуждена идти к нему, ибо без него она бессильна бороться с самодержавием. Но она боится революционного народа и идет к нему не как представительница его интересов, не как новый пламенный боевой товарищ, а как торгаш, маклер, бегающий от одной воюющей стороны к другой. Сегодня – она у царя и просит у него, от имени «народа», монархической конституции, трусливо отрекаясь в то же время от народа, от «смуты», от «крамолы», от революции. Завтра – она грозит царю со своего съезда, грозит монархической конституцией и мирным сопротивлением против штыка. И вы удивляетесь еще, господа, что царские слуги разгадали вашу трусливую и двуличную душонку? Вы боитесь остаться без царя. Царь не боится остаться без вас. Вы боитесь решительной борьбы. Царь не боится ее, а хочет борьбы, сам вызывает и начинает борьбу, он желает померяться силой, прежде чем уступить. Вполне естественно, что царь презирает вас. Вполне естественно, что это презрение выражают вам лакеи царя, господа Суворины, посредством поощрительного похлопывания по плечу вашего Петрункевича. Вы заслужили это презрение, ибо вы не боретесь вместе с народом, а только крадетесь к власти за спиной революционного народа.

Иностранные корреспонденты и публицисты буржуазии довольно метко схватывают иногда эту сущность дела, хотя и выражают ее очень своеобразно. Г. Гастон Леру в «Matin»{72} берется изложить взгляды земцев. «Беспорядок вверху, беспорядок внизу, мы одни – представители порядка». Взгляд земцев действительно таков. А в переводе на прямой русский язык это значит: наверху и внизу готовы бороться, а мы – честные маклеры, мы крадемся к власти. Мы дожидаемся, не будет ли у нас тоже 18-го марта, не победит ли народ хоть раз в уличном бою правительство, не явится ли для нас возможность, подобно немецкой либеральной буржуазии, взять в руки власть после первой победы народа. А тогда, когда мы станем силой против самодержавия, мы обернемся против революционного народа и заключим сделку с царем против народа. Наш проект конституции – готовая программа такой сделки.

Расчет неглупый. Про революционный народ иногда приходится сказать, как говорили римляне про Аннибала: ты умеешь побеждать, но не умеешь пользоваться победой! Победа восстания не будет еще победой народа, если она не поведет к революционному перевороту, к полному свержению самодержавия, к отстранению непоследовательной и своекорыстной буржуазии, к революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства.

Орган французской консервативной буржуазии, «Temps»{73}, прямо советует земцам покончить скорее конфликт сделкой с царем (передовица от 24 июля н. ст.). Реформы невозможны, говорит он, без соединения моральной и материальной силы. Материальной силой обладает только правительство. Моральной – земцы.

Прекрасная формулировка буржуазных взглядов – и прекрасное подтверждение нашего анализа политики земцев. Буржуа забыл про мелочь, про народ, про десятки миллионов рабочих и крестьян, которые создают своим трудом все богатства буржуазии, которые борются за свободу, необходимую им, как свет и как воздух. Буржуа имел право забыть про них, поскольку они еще не доказали своей «материальной силы» победой над правительством. Иначе как «материальной силой» не решался ни один крупный вопрос в истории, и царское самодержавие, повторяем, само начинает борьбу, вызывая народ померяться с ним силой.

Буржуазия Франции советует буржуазии российской скорее заключить сделку с царем. Она боится, вчуже боится, решительной борьбы. В случае победы народа неизвестно еще, будут ли народом допущены к власти крадущиеся к ней гг. Петрункевичи! Усчитать заранее, насколько решительна будет победа, и каковы будут результаты ее, невозможно, – этим вполне объясняется робость буржуазии.

Пролетариат готовится к этой решительной борьбе по всей России. Он собирает свои силы, он учится и крепнет от каждой новой схватки, которые до сих пор кончались неудачей, но которые неизменно приводили к новым и более сильным нападениям. Пролетариат идет к победе. Он поднимает за собой крестьянство. Опираясь на крестьянство, он парализует неустойчивость и предательство буржуазии, отстранит ее претендентов и силой раздавит самодержавие, вырвет с корнем из русской жизни все следы проклятого крепостничества. И тогда мы завоюем народу не монархическую конституцию, обеспечивающую политические привилегии буржуазии. Мы завоюем России республику с полной свободой всем угнетенным народностям, с полной свободой для крестьян и рабочих. Мы воспользуемся тогда всей революционной энергией пролетариата для самой широкой и смелой борьбы за социализм, за полное освобождение всех трудящихся от всякой эксплуатации.

«Пролетарий» № 10, 2 августа (20 июля) 1905 г.

Печатается по тексту газеты «Пролетарий», сверенному с рукописью

Предисловие к брошюре «Рабочие о партийном расколе»{74}

Когда мы обещали в «Пролетарии» (№ 8) напечатать полностью письмо тов. «Рабочего одного из многих», мы не имели никакого понятия о том, кто он такой. Мы знаем, что выраженные им мысли действительно разделяются многими рабочими, и этого было для нас достаточно, чтобы решить издать его письмо. Теперь, из № 105 «Искры» мы узнаем, что автор письма «причислял себя раньше к меньшинству», что он «давнишний ярый противник так называемого большинства». Тем лучше. Тем ценнее для нас признание этого бывшего меньшевика, что благие пожелания насчет «пролетарской самодеятельности» сводились к «красивым словам». Тем драгоценнее его решительное осуждение интеллигентской «маниловщины». Это – несомненный признак того, что демагогия меньшевиков, их обещания направо и налево всяческих благ: автономии, самодеятельности, демократизма и проч. – начинают, как и следовало ожидать, набивать оскомину сознательным рабочим и вызывать в них законное недоверие и критику.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});