Демонология крови (СИ) - Александр Александрович Розов

в детском стиле:

— Скрэтти, давай дружить.

— Так мы вроде уже дружим! — весло откликнулась девушка-метаморф.

— Да, верно… Слушай, как у тебя вообще возникла эта идея про меня и Хлотара?

— Ну, я видела, что вы cross-simpatico. А когда ты расстроилась из-за комментатора про улитку, надо было что-то делать, чтобы у тебя снова не началось выгорание.

— Подожди, я что, вчера рассказала тебе про выгорание тоже?

— Да, и про выгорание и про психоаналитика.

— Черт! Не надо было мне пить дьяволову ногу после холодной войны!

— Оно к лучшему, — заметила Скрэтти, — ведь иначе я не въехала бы, как все серьезно.

— Черт! — Камилла вздохнула, — Я должна была сообразить, что улитка воспринимается многими, как символ террора, с которого начался Вандалический кризис.

— Забей на это, — Скрэтти погладила ее по плечу, — невозможно угадать реакцию каждого долбанного идиота в Европе. Давай-ка лучше выпьем кофе.

Выдвинув такое предложение, она занялась кофеваркой. Камилла помолчала немного, собираясь с мыслями, после чего произнесла:

— Шесть лет прошло, но эта кинговская клоунада не укладывается у меня в голове

— Кинговская клоунада? — переспросила Скрэтти, и по ее тону стало ясно: она не читала Стивена Кинга «Оно». Пересказывать не было смысла, и Камилла просто пояснила:

— Есть такой архетип: злой клоун, убивающий людей будто бы в карикатурном сюжете, издеваясь над реальностью трагедий. Некие гурманы убили и съели красавицу Помми, возлюбленную клоуна Руди, и он полон решимости отомстить, пусть даже один против целой цивилизации. Карикатурность в том, что Помми это виноградная улитка, одна из миллиона таких улиток, выращиваемых ради мяса. Реальность в том, что месть клоуна обрушивается в виде лавины масштабных терактов на головы тысячам людей. Причем карикатурность все время поддерживается заливкой нелепых монологов в интернет. Я видела, как люди скатываются в безумие, пытаясь как-то осмыслить творящийся ужас. Знаешь, я заняла должность содиректора Евро-Твин вскоре после того, как произошел завершающий ядерно-кибернетический удар, разрушивший почти половину цифровой инфраструктуры Европы. И первые несколько месяцев весь персонал работал на грани срыва в панику от любого резкого звука или от незнакомого грузовика на парковке. Ты можешь объяснить, зачем это было нужно аргонавтам?

Скрэтти поставила на стол две чашки с только что сваренным кофе, уселась напротив Камиллы, и вздохнула.

— Жаль, что все случилось так. Но аргонавтам требовался свободный берег. Этот берег предложил Хаким аль-Талаа — при условии, что аргонавты технически поддержат путч хуррамитов в Верхней Ливии. Условием успеха путча была временная нейтрализация властей развитых стран, чтобы не случилась агрессия миропорядка, как в 2011-м. И это сработало: умеренное радиоактивное заражение Большого Бенгази, паническое бегство жителей, и все соучастники путча получили примерно то, о чем договорились заранее.

— Ты одобряешь это? — спросила Камилла.

— Какая разница? — Скрэтти пожала плечами, — Я уже говорила: Аргонавтам требовался свободный берег, точнее берег-симбионт, поэтому арго-сообщество заключило сделку с хунтой Хакима аль-Талаа. Сделка хороша для обеих сторон, следовательно, устойчива.

— Подожди! А разве нельзя было как-то по-человечески?

— В начале мы более года пробовали по-человечески. Адекватной реакции не было. Ее и сейчас нет. Ты знаешь про Blutkriege. История повторяется, только в виде фарса. Опять нацистский закон о чистоте крови, как столетие назад, но кое-что изменилось: у авторов закона больше нет огня для разжигания мировой войны и печей в концлагерях.

— Ох уж этот закон Годвина… — проворчала Камилла.

— Что-что?

— В 1990-м Майк Годвин заметил: при любом словесном холиваре кто-то вызывает тень Гитлера для риторического усиления своей позиции.

— Извини, я погорячилась, — сказала Скрэтти и изобразила грустный взгляд.

Камилла махнула рукой.

— Ерунда. Просто, тема нервозная. Сменим? Я хочу освоить дайвинг. Поможешь?

— Разумеется. Скажи: чем?

— Участием. Мне нужен бадди. Я ужасная трусиха, а рядом с тобой мне спокойно.

— ОК. У тебя верная интуиция. Рядом со мной ты можешь не беспокоиться.

— Что, вообще не беспокоиться? А что, если большая белая акула?

— Тогда рыбное барбекю на обед и на ужин, — невозмутимо ответила Скрэтти.

— Угу… — буркнула Камилла, мысленно отметив, что, судя по мимике и тону, ее вновь обретенная бадди, не шутит. В смысле: что она, правда, готова превратить хищную рыбу полтонны весом в большое барбекю. Тут Скрэтти сообщила:

— …Между прочим, у тебя смартфон пищал.

— Когда?

— Около полуночи. Ты уже была по уши в эротике, и я не стала беспокоить.

— Понятно… — Камилла кивнула, взяла смартфон, и прочла сообщение: «Лола: brain-battle у Габи Витали будет 1 сентября в 20:30»

— Судя по твоему лицу, это что-то интересное, — прокомментировала Скрэтти.

— Интересное или нет, мы увидим завтра полдевятого по Гринвичу, — сказала Камилла.

…

СЕНТЯБРЬ

*29. Первый раунд. Бизнес сверхцивилизации: охота за ошибками

Габи Витали похлопала в ладоши, и обаятельно улыбнулась в телекамеру.

— Сейчас, для тех, кто только что присоединился, я еще раз кратко представлю книгу «Галактика, как жемчужная ферма»… Телеведущая показала обложку книги в телекамеру, и произнесла загадочным тоном: … — В XX веке очевидным казалось, что человечество не одиноко во вселенной. Но в начале XXI века очевидным стало казаться обратное. Даже наблюдение межзвездного объекта Каимитиро не повлияло. Лишь объект Чубакка развернул мнение. А за год до открытия Чубакки, его предсказал Эрик Лафит в своей книге. Философская идея была такова: самое ценное в Галактике это разнообразие разумов. Разумные расы это вроде жемчужин, которые остаются скрытыми в ракушках планет — пока их технологическое могущество не достигнет Сингулярности фон Неймана. Межзвездные расы, прошедшие сингулярность, ищут ракушки и стимулируют рост таких жемчужин, чтобы новые расы вошли в клуб сверхцивилизаций. В обсуждении любезно согласился принять участие доктор Дуглас Рэнвилл, известный публике по ярким выступлениям на саммитах по глобальным вызовам современности. Дуглас Рэнвилл является со-основателем новой междисциплинарной науки: социально-экологической психологии, за которую присуждена нобелевская премия мира. Поскольку обсуждение пройдет в формате брэйн-баттл, мы пригласили рефери в ринге: таковую роль согласилась взять на себя доктор Аслауг Хоген, сотрудник Европейского Астрофизического Центра, и консультант МАГАТЭ. А сейчас слово доктору Рэнвиллу.

Нобелевский лауреат начал с монолога в стиле риторики «алармизм от имени науки»:

— Мы, люди, предпочитаем верить в хорошее. Это прекрасная черта, однако, не следует забывать, что законы окружающей природы, а возможно также законы иных разумных существ, далеко не всегда отвечают нашим хорошим ожиданиям. Книга Эрика соткана оптимистичной верой в доброту сверхцивилизаций. Но эта вера ничем не подкреплена. Можно в рамках метафоры о расах-жемчужинах представить себе сверхцивилизацию, которая добывает эти жемчужины тем хищническим методом, которым это делается в некоторых странах Южной Азии. Сверхцивилизация может поступать так совершенно беззлобно —