Смертная казнь. История и виды высшей меры наказания от начала времен до наших дней - Мартин Монестье

В одной только мюнхенской тюрьме Штадельхайм пройдет больше тысячи двухсот «групповых» обезглавливаний по десять — двадцать человек за раз.

В сентябре 1943 года в берлинской тюрьме Плётцензее на один день было запланировано триста обезглавливаний. Нацистские палачи столкнулись с единственной трудностью — усталостью. Стоя по щиколотку в крови, выбившиеся из сил палачи остановились на сто восемьдесят шестой голове. Сто четырнадцать приговоренных казнили на следующий день.

Во Франции допущенные присутствовать на казни, не больше десяти человек, собирались в кабинете директора тюрьмы.

Красная месса

Бесшумно ступая, чтобы никого не разбудить, похоронная процессия, к которой присоединялся персонал тюрьмы, направлялась к указанной камере в блоке смертников.

Зачастую тюремщики снимали обувь, чтобы ни единым шорохом не нарушить тишину и застать будущую жертву врасплох спящей.

Они с грохотом открывали дверь и бросались в камеру. До войны было принято сразу кидаться на осужденного, чтобы надеть на него смирительную рубашку. С конца сороковых годов к осужденному применяли физическую силу, только если он сопротивлялся. Один проходил в дальний конец камеры, второй шел к изножью кровати, третий оставался у двери.

Вслед за тюремщиками в камеру входили судьи, официальные лица и адвокаты, которые сообщали приговоренному, что прошение о помиловании отклонено. Потом все происходило очень быстро.

Осужденного вели по тюремным коридорам. Свита следовала за ним.

В заранее предусмотренном месте делалась остановка у стола, чтобы осужденный мог написать последнее письмо. Затем в соответствие с уголовно-процессуальным кодексом судья спрашивал, желает ли смертник сделать заявление. Потом священник исповедовал и причащал осужденного — по его желанию. Наконец, делали последнюю остановку для «последнего бокала вина и сигареты». Главный охранник выдавал осужденному формуляр освобождения из-под стражи. Он должен был покинуть тюрьму по всем правилам.

Теперь осужденный принадлежал палачу. Тот мгновенно связывал ему ступни и колени, потом руки за спиной так, чтобы он согнулся, а голова наклонилась вперед: так его шею было удобнее помещать под нож. По той же причине при необходимости ему стригли волосы, если те были слишком длинными.

Воротник рубашки отрезали, и палач с первым помощником несли приговоренного к потайной двери, которая вела во двор тюрьмы, где под черным балдахином высилась гильотина.

Осужденного помещали на откидную доску 85 см длиной, которая поворачивалась на 45°. Шея подводилась к точке падения ножа и фиксировалась неподвижно. Падение ножа сопровождалось отрывистым звуком. За легким свистом следовал глухой удар, предупреждающий, что нож выскользнул и ударился об упор. От входа в камеру до падения головы проходило обычно пятнадцать — двадцать минут.

Предоставим описание последних секунд самому палачу. Отрывок из дневника Обрехта, процитированный Роже Гренье в книге «Чудовища»: «Одной рукой мы берем осужденного за руку, другой — за штаны, приподнимая от земли. Когда ноги оказываются в воздухе, остается перемещать его, как сверток… Все движения, все реакции осужденного хорошо нам знакомы. Попытки к сопротивлению пресекаются заранее…

Чтобы положить упрямца на откидную доску, мы переносили его на вытянутых руках. В Санте мы даже использовали то ускорение, которое давал спуск по лестницы. Кроме того, лестница давала еще одно преимущество: она прекрасно синхронизировала ход обоих помощников, несущих строптивую жертву. Внизу нам оставалось сделать два шага в ногу. Когда ускорение задавалось таким образом, осужденного резко бросали вперед, и он на откидной доске попадал прямо в лунку плахи. Поправлять положение шеи приходилось крайне редко. Именно совокупность всех этих мелких деталей и обеспечивала скорость и качество исполнения наказания. Связанный по рукам и ногам осужденный может передвигаться только мелкими шажками. Обычно мы его слегка поторапливаем. Веревка мешает идти, он семенит, стараясь не упасть, и часто даже не замечает машину, не успевая понять, что происходит. Толчок — и он падает на доску, устремляясь в лунку на плахе почти самостоятельно. Начальник запускает нож. Удар — и все кончено».

Самые-самые

Самая строптивая жертва гильотины: Тропман, 1870 год. Убил 8 членов одной семьи, едва не откусил указательный палец палачу.

Самая строптивая женщина, казненная на гильотине: Бонне, 1835 год. Сопротивлялась так яростно, что ее голова откатилась от машины почти на 15 метров.

Самый неумелый палач: 5 раз опускал нож гильотины на шею казнимого в Альби в 1831 году, в результате завершил дело обычным ножом.

Серийная казнь: если не брать в расчет революционную смуту, самой длинной «серией», стала казнь 1944 года, когда с плеч упали девять голов.

Самая молодая жертва гильотины: 13-летний ребенок. 1793 год.

Самая старая жертва гильотины: 93-летний лавочник по имени Дервили. 1794 год.

Бельгия: количество гильотинированных составило около 120 человек.

Германия: в период с 1933 по 1945 год суды рейха вынесли 16 500 смертных приговоров через обезглавливание — на гильотине или топором, за тот же промежуток времени военные трибуналы вынесли 25 000 смертных приговоров.

Австрия: в период с 1938 по 1945 год — 1184 обезглавливания.

Подготовка к казни Вайана. Частн. кол.

Отрезанная голова падала в таз с древесными опилками. К тазу была приделана вертикальная стенка, защищавшая помощника палача от брызг крови.

Из перерезанных сонных артерий вырывались две мощные струи крови, которые, не будь перед ними преграды, били бы на два метра вперед. Менее мощной струей, не больше тридцати сантиметров в длину, выбрасывалась спинномозговая жидкость: она выстреливала из разрубленного позвоночника.

Сразу после завершения процедуры судебный эксперт выдавал разрешение на захоронение без объяснения причины смерти. Голову помещали в плетеный чемодан, где она воссоединялась с телом.

На случай проведения нескольких казней подряд в чемодане имелись отсеки, куда можно было изолированно поместить три тела. Жуть берет при мысли о том, что мышцы казненных сокращались еще около часа-двух.

Церемония подходила к концу. Один из помощников смывал кровь с мостовой двора, другие разбирали гильотину.

Если семья казненного изъявляла желание, тело отдавали ей с просьбой не устраивать громких похорон. В остальных случаях захоронение брало на себя государство: в гробу голову клали возле плеча.

После исполнения приговора на дверь тюрьмы на сутки вывешивалась копия протокола об исполнении приговора.

Пресса не имела права публиковать никаких документов, кроме этого протокола.

В ноябре 1972 года пятерых журналистов «Экспресс» и «Пари матч» осудили за упоминание в своих статьях о казни Бюффе и Бонтана.

Однако именно благодаря таким «проступкам» порой становилось известно о имевших место нарушениях процедуры так называемой «красной мессы».

Смерть: всем зрелищам зрелище!

Вот что рассказали Поллак и Гударо, адвокаты Хамида Джандуби, последнего гильотинированного француза, газете «Монд»: «Вокруг осужденного стояло человек тридцать. Все продолжалось около сорока минут. Одноногому осужденному пришлось надеть протез (это сделали охранники), чтобы подняться на эшафот, ему отказали в «последней сигарете». Мэтр Поллак заявил: «Он выкурил одну, потом вторую, ему хотелось сделать еще несколько затяжек любимых «Житан». Но один из присутствовавших — полагаю, это был высокопоставленный чиновник полиции — ответил: «Ну, нет! Достаточно. Мы и так пошли на уступку, нужно было думать об этом раньше».

Что такое гильотинирование? Самая пристойная, самая эффективная форма умерщвления, как утверждают его сторонники, или, как упрямо твердят англичане, оно лишь пробуждает в людях самые низменные инстинкты?

Вспомним, что самая первая в истории казнь на гильотине, 25 апреля 1792 года, стала поводом для безобразных выступлений. В тот день на инаугурацию «чудесной машины» собралась огромная толпа.

Народ, весело собравшийся на большую «премьеру», был изумлен эффективностью и вместе с тем жутко разочарован скоростью проведения казни. Кроме того, плотный кордон жандармов держал толпу на почтительном расстоянии от эшафота. Люди выражали недовольство, скандируя модный куплет: «Верните мне мою деревянную виселицу, верните ее мне!»

Но виселица не вернулась. «Статус жертв спас гильотину», — писал Жильбер Ж. Калландро. «Вязальщицы[17] и санкюлоты с восторгом наблюдали, как слетают с плеч знаменитые головы: короля, королевы, принцев, генералов, членов парламента…» «Гильотина совершила чудо, возвысив наслаждение зрелищем смерти», — пишет он дальше.