Удача - Б. Седов

Бергамо нахмурился, но мужчина, улыбаясь, подошел к нему, протянул руку и сказал по-английски:

– Сеньор Гарсиа серьезно заболел и поручил мне принять груз. Меня зовут Майкл Боткин.

Бергамо уже слышал эту фамилию в разговорах Гарсиа и Альвеца, поэтому успокоился и, пожав протянутую ему руку, сказал:

– Однако, мистер Боткин, вы заставили меня поволноваться.

–  Я приношу свои извинения, – ответил Знахарь, – но иногда обстоятельства бывают сильнее нас. Надеюсь, вы знакомы с такими вещами.

– О да, конечно, – сказал Бергамо, – я понимаю вас.

– Пройдемте в рубку, – предложил Знахарь, – нужно решить, как будем организовывать перегрузку.

– Прошу вас, – Бергамо гостеприимно показал рукой и направился обратно в рубку.

Прибывшие на вертолете люди молча пошли за ним.

Когда все вошли в рубку, Знахарь плотно закрыл дверь и кивнул одному из своих гангстеров. Тот кивнул в ответ и, подойдя к рулевому, встал у него за спиной.

Знахарь, достав сигареты, подошел к Бергамо и сказал:

– Минуту назад вы услышали от меня, что иногда обстоятельства бывают сильнее нас. Так оно и есть.

Он распахнул полы куртки, и Бергамо увидел черный пистолет за поясом у Майкла Боткина. В этом не было ничего из ряда вон выходящего, ведь дело, которым занимался Боткин, было опасным, и наличие оружия подразумевалось само собой.

Но одновременно с движением Знахаря все четверо гангстеров, которые молча стояли в рубке, вынули пушки, и ситуация стала напряженной.

Знахарь посмотрел на Бергамо и сказал:

– Чтобы расставить все по своим местам и не заставлять вас излишне волноваться, говорю сразу – это ограбление. Дергаться бесполезно, мои люди будут стрелять без предупреждения. Сейчас я скажу, что вам следует делать. Вы поняли меня?

Бергамо вытаращился на Знахаря и молчал.

– Не нервничайте, сеньор, прошу вас. Вы поняли меня?

– Да, я вас понял, – Бергамо заставил себя произнести эту короткую фразу.

– Объявите по трансляции, что вся команда должна собраться в столовой.

Бергамо вздрогнул и, взяв микрофон, произнес в него:

– Всем без исключения собраться в корабельной столовой. Имеется срочное сообщение.

Голос капитана разнесся по всему судну. Знахарь, внимательно слушавший Бергамо, улыбнулся и, забрав у него микрофон, сказал:

– Вы понимаете ситуацию даже лучше, чем я ожидал. Теперь давайте вместе решать, как будем перегружать товар.

Бергамо пожал плечами и, смирившись с неизбежностью, ответил:

– Давайте.

Знахарь посмотрел в окно, за которым виднелись мачты сейнеров, стоявших под высоким бортом контейнеровоза, и спросил:

– В каких контейнерах товар?

– В двадцатипятитонных, – ответил Бергамо.

– Это плохо, – Знахарь нахмурился, – но не смертельно. Он побарабанил пальцами по компасу, подумал минуту и сказал:

– Насколько я понял, ваша команда готова к тому, чтобы перегрузить товар на другое судно. Так?

– Так, – коротко ответил Бергамо.

– Грузовые стрелы в порядке?

– В порядке.

– Хорошо. У вас есть свободные поддоны? – Да.

Знахарь помолчал еще немного и решительно объявил:

– Порядок работ будет следующим. Вы получаете в дополнение к вашим людям еще восемьдесят человек. Контейнеры вскрываются, мешки перекладываются на поддоны и спускаются в трюмы сейнеров. Все должно идти гладко, спокойно и весело. Если я замечу хоть что-нибудь подозрительное, вы немедленно будете застрелены. После этого мои люди уничтожат всю вашу команду и закончат работу сами. Судно потопят.

–  Я понял вас, мистер Боткин, – хрипло ответил капитан и откашлялся, – никаких проблем не возникнет.

– Вот и хорошо. А теперь пошли в столовую, вы объявите команде аврал.

Через два часа погрузка была закончена, и разгоряченные работой братки дружелюбно прощались с ничего не подозревавшей командой «Карлоса».

Трудившиеся плечом к плечу русские и латиноамериканские грузчики хлопали друг друга по потным плечам, закуривали и произносили интернациональное слово «о'кей».

Наконец вся русская братва покинула палубу контейнеровоза и спустилась на сейнеры. Знахарь, подошедший к трапу последним, сказал провожавшему его капитану Бергамо:

–  Я надеюсь, у вас не возникнет серьезных неприятностей. Вас просто ограбили. Кстати, когда увидите бывших хозяев товара, передайте им привет от Знахаря.

Это имя тоже было знакомо капитану Бергамо, и он, с удивлением посмотрев на молодого пирата, сказал:

– Ах вот как…

– Да, сеньор, именно так. А Гарсиа с Альвецом давно уже сожрали акулы, и организовал это именно я. Это тоже можете передать. Желаю удачи.

И Знахарь, гулко стуча каблуками по металлическому трапу, спустился на палубу сейнера.

Капитан Луис Бергамо смотрел ему вслед и думал о том, что тех двухсот килограммов кокаина, которые все-таки остались у него, должно хватить на то, чтобы надежно скрыться от хозяев груза и дожить свой век под другим именем.

* * *

Отвалив от контейнеровоза «Карлос Костанеда», сейнеры, заметно осевшие под тяжестью груза, взяли курс на Санкт-Петербург.

На носу одного из них стояли Знахарь и Стилет.

Они молчали, но, наконец, Стилет не выдержал и, сильно хлопнув Знахаря по плечу, широко улыбнулся и сказал:

– Ну, бля, Миша, у меня нет слов! Знахарь улыбнулся в ответ:

– У меня тоже.

И они крепко пожали друг другу руки.

– Ты знаешь, Миша, – Стилет крякнул, ухватив себя за подбородок, – я не хотел говорить раньше времени, чтобы не сглазить, но у меня тут кое-что есть.

Он полез во внутренний карман плаща и вынул оттуда маленькую водки с выцветшей зеленой этикеткой.

– Настоящая, еще с тех времен!

– С тех самых? – приятно удивился Знахарь.

– Ага, – Стилет посмотрел водку на свет. – Разлив тысяча девятьсот сорок девятого года. Мой год рождения. Давай за успех?

– Давай! А из чего пить будем?

– Как из чего? А из горла! Что мы, не мужики, что ли? И Стилет, ловко сорвав с бутылочки бескозырку, приложился к ней и забулькал.

Отпив ровно половину, он протянул маленькую Знахарю, и тот, ни в чем не уступая Стилету, бодро высосал оставшуюся водку.

Потом, перегнувшись через фальшборт, он с силой ахнул бутылкой по мятой железной скуле сейнера, и мелкие осколки стекла, сверкая на солнце, посыпались в мутную воду залива, набегавшую на форштевень.

– На счастье, – сказал Знахарь и вытер губы. Оба закурили и умолкли.

Нужно было, во-первых – ощутить, как старая выдержанная водка приживается в желудке, а во-вторых – успокоиться и перейти к обсуждению дальнейших действий. Дело только начиналось, и это понимали оба.

Стилет, намеревавшийся застрелить Майкла Боткина, теперь уже сомневался в своем решении и думал о том, что иметь рядом такого серьезного компаньона все-таки полезнее, чем избавиться от него. Масштабы операции выходили за все вообразимые рамки, и денег должно было появиться столько, что хватило бы и на двадцать человек. Жаба, постоянно беспокоившая Стилета, угомонилась, и он решил, что живой Майкл Боткин будет несомненно нужнее, чем мертвый.

Знахарь бросил окурок за борт, закурил следующую сигарету и сказал:

– Да-а-а… Водочка хороша, не то, что сейчас.

– Вот и я говорю, – согласился с ним Стилет. – Коммуняки, хоть и падлы были последние, но кое-что правильно делали.

– Согласен, – Знахарь плюнул за борт, – и что у нас дальше?

– А дальше вот что, – Стилет тоже плюнул за борт, – дальше…

Он прервал сам себя и полуутвердительно спросил:

– Может, еще по одной? Хорошо пошла! А?

– А у тебя еще есть? – воодушевился Знахарь.

– Ну, не такая же, но есть, конечно.

– Давай, – Знахарь решительно кивнул. – Но главное, не перебрать. Дело-то еще не закончено!

– Считай, что закончено, – Стилет пренебрежительно махнул рукой. – Я имею в виду, с этим грузом. Дальше, конечно, еще непочатый край, а с грузом – не беспокойся.

Он повернулся к браткам, который толпились на палубе, не выходя, однако, на бак, где беседовали два великих человека, и пили пиво, ящики которого громоздились вдоль борта.

– Савелий! – позвал Стилет, и от толпы отделился худой, но жилистый браток с запавшими щеками и недобрым взглядом.

Подойдя к Стилету, Савелий молча посмотрел на него, и Стилет, кашлянув, сказал:

– Ты, это, принеси-ка нам бутылку коньячка и закусь, какая там найдется.

Савелий так же молча кивнул и ушел.

– Молчаливые у тебя ребята, – сказал Знахарь, глядя ему вслед.

– Говорят – меньше знаешь, дольше живешь, – отозвался Стилет. – А я еще думаю, что меньше болтаешь языком, тоже дольше живешь. Мои ребята это хорошо знают, поэтому без дела рта не открывают. Это мы с тобой можем трендеть, сколько влезет. А они – ни слова без моего разрешения.