Дама с коготками - Дарья Донцова

Да, тяжела работа частного детектива. Дома я оказалась вечером усталая, голодная, злая.

На следующее утро позвонила Женьке на работу и минут десять выслушивала восторженный отчет о поведении собак. Лиззи съела накидку на кресле, а Карлотта спит только в детской кровати. И они такие миленькие, душеньки, симпатюшеньки, кушают яйца только с рынка, от магазинных нос воротят.

– Женечка, – попыталась я прервать вдохновенный панигирик собакам, – скажи, вот, к примеру, есть две фотокарточки. Одна лет в 16–17, другая – старушки. Можно доказать, что на них запечатлено одно и то же лицо?

– В принципе, да, – ответил Женька, – а что?

Я пообещала приехать к нему на работу и на месте все объяснить.

– Только не с утра, – закричал приятель, – можешь к шести?

Вот и ладно. Пока познакомлюсь поближе с Раей Лисицыной. Телефон гудел и гудел, наверное, танцовщицы нет дома; уже хотела повесить трубку, как вдруг услышала сонный голос:

– Алло!

– Госпожа Лисицына? Вас беспокоят из представительства фирмы «Данон».

Рая сдавленно ахнула.

– Вы выиграли один из призов. Сообщите, когда сегодня будете дома, чтобы наш сотрудник мог вручить его вам.

– До пяти вечера никуда не выйду, – захлебываясь от восторга, сообщила счастливица, – приезжайте.

Ну и дура! Где это видано, чтобы сотрудники сами развозили подарки!

В ближайшем магазине «Свет» купила электрочайник. В продовольственном набрала рекламных листков «Данон» и с помощью скотча наклеила на коробку. Чудесный приз, мечта идиотки.

Рая открыла сразу, словно сидела у двери, ожидая звонка. Я заулыбалась, внося коробку. Девушка, глядя во все глаза, как я снимаю куртку, не проронила ни слова. Кондрашка, что ли, от радости хватил?

– Где кухня? – бесцеремонно осведомилась я. – Нужно проверить, как работает приз. Вскипятить воду.

Очнувшись, стриптизерка провела меня по коридору. Вот уж не думала, что в подобной квартире такая большая кухня. Почти пятнадцатиметровое помещение до отказа оказалось забито вещами. На стене навешаны умопомрачительные ярко-красные шкафы. На подоконнике, столе, разделочных столиках и вообще на всем свободном пространстве висели, лежали, стояли разнообразные вещички красного цвета всех оттенков. Губки, щетки, кастрюльки, чашки, клеенка, салфетки, сахарница, солонка – все в одной гамме: от просто красного до пурпурно-огненного.

В глазах зарябило, к виску стала потихоньку подкрадываться головная боль. Как можно существовать в подобном интерьере! Не зря бедный Раздоров удрал от красавицы. Хотя сейчас Рая вовсе не показалась мне ослепительно прекрасной. Бледная, глаза с ненакрашенными ресницами смахивают на поросячьи, брови белесые. Нос тонкий и слегка длинноватый для кругло-кукольного личика, на шее уже обозначились морщинки. Никаких признаков радости у нее на лице я не заметила.

Торжественно распаковав коробку, вытащила хорошенький беленький чайничек и торжественно установила его на подставке. Надо сказать, он смотрелся на «пожарной» кухне инородным предметом. Но работал прекрасно, вскипятил воду за считанные минуты. Вылив кипяток и снова наполнив чайник, я вздохнула.

– Кажется, вам не очень нравится приз. Может, предпочитаете утюг или миксер? Могу попросить на фирме замену.

– Нет-нет, – слабо запротестовала Лисицына, распространяя сильный запах перегара, – замечательная вещь.

– Извините, но я обязана заполнить небольшую анкету.

Раиса послушно сообщила имя, фамилию, год рождения и место работы – ансамбль Гарика Рахимова. В душу закралось сомнение: может, девушка вовсе не жаждала никакого приза? Поглядев на вскипевший чайник, я пробормотала:

– Пить хочется!

Но чаю мне не предложили. Хозяйка налила стакан минеральной воды, я пила его, наверное, минут пять. Однако «Vera» не чай, к доверительным разговорам не располагает.

– Милая у вас кухня… – попыталась я завязать разговор.

– Нормальная, – согласилась хозяйка. И спросила: – Ничего больше не требуется? Подписать где-нибудь? Тогда простите, очень спешу на работу.

Вот те на! А ведь только что говорила, что до пяти будет дома. Я ничего не узнала! Нет, надо придумать предлог, чтобы еще раз здесь побывать. Принесу бутылку хорошего виски; глядишь, разговорю хозяйку. В этот момент зазвонил телефон. Рая сняла трубку.

– Алло, хорошо, жду.

Она еще больше побледнела и стала кусать в волнении губы. Я начала шумно прощаться, Лисицына вежливо, но настойчиво теснила меня к двери и наконец буквально вытолкала на лестничную клетку.

Ну, погоди, красавица. Посмотрю, кого ты с таким нетерпением ждешь, и вернусь в квартиру. Когда Раиса-стриптизерка отвернулась к телефону, я незаметно бросила под стол свою телефонную книжку. Скажу, что забыла.

Я открыла дверь, за которой прятался мусоропровод, и пристроилась на подоконнике, поглядывая в окно. То и дело подъезжали машины, люди входили и выходили из дому, лифты ездили без остановки. Наконец кабина затормозила на седьмом этаже. Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в щелочку. В квартиру Лисицыной звонил мужчина. Лица не видно. Длинная коричневая дубленка, меховая шапка, перчатки. Дверь беззвучно распахнулась, мужик шагнул внутрь. Так, торопиться некуда, подожду еще. Назад-то он выйдет, тогда и увижу лицо. Но мужик не спешил. Минуты текли, а из-за тяжелой металлической двери не доносилось ни звука. Стало темнеть. Наконец щелкнул замок. Мужик направился к лифту. Шапка натянута по самые брови, глаза скрыты темными очками, вдобавок огромная лопатообразная борода смоляного цвета. Чучело гороховое, а не парень! Лица совершенно не видно, будто его и нет. А на площадке, будто назло, из трех ламп дневного света горит только одна. Может, к Лисицыной ходят клиенты на дом? И этот замаскировался, чтобы его не узнали?

Ладно, пойду опять к стриптизерке. Но сначала надо спуститься на первый этаж в супермаркет. Магазин оказался дорогой и пустынный. Взяв бутылочку виски «Белая лошадь» и тоник, я снова отправилась к Раисе. Но дверь никто не открыл. Неужели ушла? Я жала и жала на кнопку, звонок соловьем заливался. Безрезультатно. Вот черт, придется приезжать завтра, от злости пнула дверь ногой. Металлическая створка начала медленно приоткрываться. Вот это удача! Хозяйка унеслась, в спешке не заперев квартиру. Бывает, по себе знаю. Ага, и замок такой, что сам не захлопывается.

– Рая, – крикнула я, – Рая!

В ответ – тишина. Я закрыла дверь, зажгла свет. Попыталась рассуждать логически. По телефону девушка заявила, что до пяти никуда не уйдет, сейчас полшестого. Скорей всего умелась в «Бабочку». Приняла дома левого клиента, увидела, что опаздывает, заторопилась и не заперла дверь. Думаю, несколько часов у меня есть. Похожу, погляжу, вдруг найду магнитофонные записи или еще какие-нибудь улики.

Бутылку «Белой лошади» и тоник поставила на столик у зеркала. Комнат оказалось три. Первая – спальня. Просто домик Барби, мечта десятилетней девочки. Огромная круглая кровать под розовым балдахином завалена подушками, мягкими игрушками и пледами. Большой зеркальный шкаф до отказа был набит всевозможными шмотками – платья, блузки, брюки, пуловеры. В ящиках горы белья и косметики. Вытащила нечто непонятное, напоминающее трусики, но без задней части. В тумбочке обнаружилась книжка «Что ждет после смерти», пачка бумажных носовых платков и крем для рук.

Вторая комната явно гостиная. Кожаный диван, два кресла, новомодный телевизор, торшер. На полу ослепительно белый ковер.

Третье помещение косило под кабинет. Этакий будуарно-офисный стиль. Крохотный письменный стол на золоченых ножках, парчовый диванчик, маленькие, страшно неудобные, вычурные креслица. Если не ошибаюсь, в мебельных магазинах подобная красота проходит под названием «Людовик XIV». Хотя сам король скорее всего окаменел бы от ужаса, увидев нечто подобное.

Ящички совершенно нелепого письменного столика оказались практически пустыми, если не считать книжек по оплате квартиры. Только я собралась пойти в ванную, как в полной тишине резко и громко зазвонил телефон. Забыв, что не дома, машинально схватила трубку:

– Алло!

– Райка, ты? – с сомнением спросил звонивший.

– Ага, – прохрипела я, нарочно изменив голос.

– Почему не пришла?

Я молчала, раздумывая, что ответить, но на том конце провода уже решили все за меня.

– Фу, опять напилась. – Трубку повесили, и раздались гудки.

Следовало поторопиться, но пока ничего интересного я не нашла, никаких кассет, а магнитофона в доме, похоже, вообще не было. Заглянула в туалет, подняла крышку сливного бачка. «Rien», – как говорят французы, а по-нашему «ничего». Унитаз сиял белизной, дернула за рычажок, потекла голубая вода. Надо же, и до Москвы добрались красящие таблетки. Просто полный разврат. А ведь не так давно за туалетной бумагой давились. Хорошо помню, как носила на шее гигантские связки рулонов.