Опасная любовь - Ева Шембекова

здесь! я с тобой! Я больше тебя не брошу!

Его голос раздался внутри так четко и ясно, словно он был совсем рядом. А спустя еще несколько томительных минут в пещере раздались шаги и его ворчание.

— Да, сколько же можно! Эта кишка закончится когда-нибудь или нет? Ку-уда собрался, падаль? Ползи, давай! И не дай Бог тебе еще раз соврать! Ну?

Из-за поворота показался вначале Роман. Только в этот раз он был связан точно такой же цепью, что держала сейчас меня. А его рожа напоминала отбивную! Левая рука была сломана, правая заведена за спину и там, видимо, привязана. Шею, кстати, тоже захлестывала петля. Неожиданно роман кубарем полетел вперед, с воплем, собирая ребрами все попутные камни. А за его спиной возник Игорь!

— Киса! — увидев меня, он бросился вперед, попутно пнув еще разочек и без того потрепанного пленника. — Киса, малышка моя!

Он рывком порвал удерживавшую меня цепь, в кровь разодрав при этом ладони, но даже не обратил на это внимания. Обнял, прижал к себе и зарылся носом в волосы. Так привычно и знакомо, что я не выдержала и разрыдалась от облегчения. Потом он вытащил откуда-то бутылку с минералкой и протянул мне.

— Пить можешь?

Не в силах ответить, я только кивнула и жадно набросилась на воду, запоздало ощутив странный привкус.

— Там лекарство, кис, — пояснил Игорь раньше, чем я даже осознала, что хочу спросить. — И глюкоза. Тебе сразу есть нельзя. Сначала надо… ты почти неделю была без теней. Как только мы выйдем из этой карстовой кишки, тебе будет очень и очень плохо. Так что пока только вода. Выпила? Умница. Не надо ничего сейчас говорить. Молчи, я и так уже все знаю. Идем, малышка. Давай, попробуй встать.

— А… он?

Говорить и в самом деле было очень тяжело. Всю эту неделю я или кричала от боли, срывая голос, или ревела или молчала.

— А он, киса, уже труп. Только пока еще этого не осознал. Забудь. Больше его нет.

— Ты… убьешь… его? — тихо спрашиваю я.

— Не я, — поморщился он. — Мне нельзя. Но это неважно. Он все равно сдохнет! — Игорь достал из кармана рацию. — Ворон, ты там где? Короче, я ушел. Посылку по адресу сам доставишь, — убрав рацию, он подхватил меня на руки и понес.

Уткнувшись носом в его шею, я тихо всхлипывала, крепко обнимая мужа и боясь поверить, что мой кошмар позади. Крепко зажмурившись, я вдыхала его запах и дрожала от мысли, что могу снова его потерять. Спасти-то он меня спас. А примет ли? Сможет простить то, что я принадлежала другому, пусть и не по своей воле? А потом в глаза брызнуло солнце, и думать стало резко некогда. У меня болело все! Слезились от яркого света глаза, за неделю отвыкшие от дневного освещения. Болело горло, сорванное за эту неделю. Болели переломанные кости, порванные связки и мышцы. И все это дико чесалось! А еще у меня кружилась голова, свернулся в узел желудок, уползло в пятку сердце и от всего этого дико тошнило! Где верх? Где низ? Блуждающий взгляд не мог зацепиться ни за что и мир вращался вокруг меня, вокруг себя, по диагонали, вертикали и вообще во все стороны сразу.

— Тш-ш, тихо, малышка, тихо, скоро пройдет, — ворчит в ухо Игорь, вливая в меня еще одну порцию странной жидкости. — Сейчас будет легче. Ты все вспомнишь и снова придешь в норму. Все. Уже все. Закрой глаза. Я тебе помогу. Слушай мой голос. Закрой глаза и слушай. Первым всегда восстанавливается слух. Потом вернется осязание и вкус. И обоняние. И вот когда ты снова почувствуешь мой запах, нужно будет еще немного подождать. Минут пять. Ощущение времени к тебе тогда тоже вернется. А сейчас пока слушай мой голос…

Я послушалась, закрыв глаза, и действительно стало легче. Мир перестал понемногу кружиться. Пальцы ощутили его кожу, твердость мышц под ней. Потом, я осознала, что бардак в моем сознании длился всего несколько минут, за которые мы уже куда-то сместились и теперь садились в машину. Вокруг по-прежнему был лес. Во всяком случае, я слышала только шелест листвы и пение птиц. И бормотание Игоря.

— Нет, кис, еще рано! — он среагировал на мое желание открыть глаза раньше меня самой! Это как? — Рано, малыш. Просто поверь. Вот, глотни еще. Это поможет восстановиться быстрее.

— Ты тоже… — с трудом спрашиваю я, но умолкаю и покорно пью очередную порцию. Едва не поперхнулась, ощутив, наконец, какая это гадость.

— Пей, кис, — вздыхает Игорь. — Знаю, невкусно. Но все равно пей. Просто поверь, так будет лучше. Да, я в свое время не раз сидел на такой цепи, так что знаю, что говорю, — он снова обнял меня, усадив на сиденье, и теперь просто стоял рядом, обнюхивая макушку. — Моя киса! Любимая! Прости! Я дурак! Я не поверил тебе… кому же мне еще в этом мире верить, если не тебе? А я… ты простишь меня?

— Давно… простила… — прошептала я и снова заревела. На этот раз от облегчения.

— Люблю! Больше жизни! — шепчет он, крепко обнимая. — Никому не отдам! Никогда! Больше никогда!

— И… я… — умолкла, потому что горло снова начало нещадно драть и першить.

— Молчи, малышка, — шепчет он. — Просто молчи! Дай телу восстановиться.

— Запах… — прохрипела я сквозь кашель.

— Знаю, — отвечает он. — Колючка упрямая! Говорю же, молчи! Я скажу, когда можно будет. Все равно раньше не тронемся. Да и потом тебе лучше будет поспать. Тебе сейчас от любого движения плохо будет.

— Почему… так? — не утерпев, спрашиваю я.

— Потому что за неделю ты перешла на трехмерное восприятие мира. Точно такое же состояние у тебя было при твоем появлении на свет. Но тогда ты, во-первых еще вообще никак не умела воспринимать мир и училась видеть и чувствовать его сразу многомерным. А во-вторых ты этого процесса в принципе помнить не можешь. Там сознания и оперативной памяти еще нет. Она просыпается позже. А кроме того ты в то время занималась исключительно тем, что ела и спала. Ну, и периодически выдавала продукты переработки. Так что это состояние адаптации прошло мимо тебя. Когда ты тебя надели цепь ты, скорее всего, была без сознания, то есть адаптация к трехмерному восприятию прошла тоже практически незамеченной. И потом куда проще упростить, чем усложнить, верно? Вот, сознание довольно быстро упростилось, а теперь возвращается к исходному состоянию многомерности. Это тяжело, но необходимо. Просто его нужно переждать и не поддаваться панике. Все, кис, теперь можно. Открывай глаза. Только