Том 13. Письма 1846-1847 - Николай Гоголь

Гоголь М. И., 16 февраля н. ст. 1847*

118. М. И. ГОГОЛЬ.

Неаполь. Февраль 16 <н. ст.> 1847.

Назад тому недели две я писал вам довольно длинное письмо со вложеньем другого, еще более длинного, к сестре Ольге*.[612] Вы его, вероятно, уже получили. Вероятно, вы уже получили и самую книгу мою, в которой находится[613] выбор из моих писем к тем близким моему сердцу людям, которые меня понимали и любили, просьбы и желанья мои исполняли и стали душой и жизнью своей мне родными людьми. Вы, может быть, получили и деньги, две тысячи рублей, которые я поручил переслать к вам из Петербурга, как только будет выпродана моя книга. Тысячу из этих денег употребите в уплату процентов в ломбард, 500 в уплату за ученье племянника моего, остальные 500 разделите между собой, для собственных нужд своих. То есть, по сту рублей всякой сестре и двести рублей для маминьки. Повторяю вам всем вновь, что относительно денежных расходов нужно более, чем когда-либо, наблюдать бережливость и благоразумие, чтобы уметь не только содержать самих себя, но еще прийти в возможность помогать другим, потому что теперь более, чем когда-либо прежде, нуждающихся.[614] Если вам вообразилось, что вы уже распоряжаетесь очень умно и хозяйничаете совершенно так, как следует истинно хорошим хозяйкам, и достигнули уже такой мудрости, что умеете чувствовать границу между излишним и необходимым, и не издерживаете ни на что, как только на самое нужное, то знайте, что дух гордости овладел вами, и сам сатана подсказывает вам такие речи, потому что и наиопытнейший хозяин и наиумнейший человек делает ошибки. Счастлив тот, кто видит свои ошибки и перебирает в мыслях все сделанные дела свои именно затем, чтобы отыскать в них ошибки: он достигнет совершенства и во всем успеет. Горе тому, кто самоуверен и не рассматривает прежних поступков в убеждении, что они все умны: ему никогда не добыть разума, и бог его оставит. Из отчетов о приходах и расходах ваших, доставляемых мне Лизою, несмотря на то, что они ведены довольно беспорядочно, с пропусками и без обстоятельных значений, куды и зачем что пошло, я, однако ж, вижу (сделавши приблизительную смету и подведя итог всему году), что было в приходе в продолжение всего года денег свыше 16 000, а включая сюда один пропущенный месяц, можно предполагать, что доход по именью вашему может в иной год простираться до двадцати тысяч. Положим, около[615] шести тысяч должно выходить на уплаты процентов, — всё остается на всё прочее с лишком 10 тысяч. С этими средствами, живя в собственной деревне, на всем готовом, грех гневить бога, жаловаться на обстоятельства и наполнять жалобами письма,[616] как это делали некоторые из сестер, и особенно Лиза, в продолжение пяти лет сряду. Я и в чужой земле, будучи некоторое время[617] совершенно без всяких средств, вовсе не живя на всем готовом, добывая слишком трудно копейку для самого скудного содержания, протянулся, однако же, с помощью божией до сих дней и увидел, что причина скудости человека заключается почти всегда в нем самом. Именно от уверенности, что он уже совершенно ограничил себя во всем и не издерживает ни на что лишнее. Храни вас бог всех от этой смешной уверенности. Перечтите хорошенько все ваши расходы и приходы с тех пор, как их стала делать Лиза, и взвесьте всякую вещь по степени ее надобности и необходимости, одну перед другою, — вы увидите сами, что многие издержки были такие, о которых вы и не думали в начале года, которые-сюрприз для вас самих, именно потому, что вы о них не думали в начале года. Вы увидите, что многие издержки сделаны собственно затем, чтобы не отстать от других, чтобы избегнуть нареканья, что у вас что-нибудь не так хорошо или не так, как у других людей, из боязни выставить недостаток и бедность на многих вещах, начиная от мебелей, экипажей, стола, кушаньев, прислуги, дворовых людей и всего, что ни есть в доме. Не говорю я это затем, чтобы вас попрекнуть в чем-либо по этой части, но говорю это затем, чтобы сказать, что для тех людей, которые смущают себя мыслию в продолженье года, что именье их опишут в казну за невнесенье процентов и что им нечем уплачивать казенных податей, следовало бы подумать прежде, в начале года, о том, чтобы первые деньги отложить для этого дела, а на всё прочее только в таком случае позволять себе расходы, когда уже совершенно обеспечено главное. Иначе никогда не будет толку, и сколько ни будет увеличивать<ся> доход, он будет весь разлетаться невидимо, так что и сам не будешь знать, куды ушли деньги, и всё попрежнему будешь всегда в безденежьи и в несостоянии ни помочь бедному,[618] ни самому за себя внести при каком-нибудь внезапном требовании. Прежде я помню, что по именью доходу было только шесть тысяч, теперь увеличилось целым десятком тысяч более, а хозяева всё так же находятся в вечном безденежьи, как было и прежде. Нет, да отгонит от вас бог дух самоуверенности в себе и внушит вам лучше дух недоверия к себе. Пусть лучше каждая из вас говорит себе: «А рассмотрю-ка я получше, точно ли всё это так,[619] как мне кажется, точно ли я поступаю так безошибочно умно, как мне думается?» Я писал, чтобы все сестры сурьезно в конце каждого месяца сверяли счеты и поверяли[620] степень необходимости всякой издержки и в конце года вновь рассмотрели бы все расходы до мельчайших подробностей, подведя верный итог всему затем, чтобы извлечь оттуда себе инструкцию в надоумленье, как быть в следующем году. Повторяю и теперь всё это. Прибавляю в придачу: представлять[621] себе в начале года все издержки, могущие быть во всё продолжение года, чтобы не иметь потом всякого рода сюрпризов, которые всегда случаются с теми, которые не любят соображать[622] вперед и ленятся обнимать умом вещи во всех подробностях. Повторяю Лизе еще раз: постараться о том, чтобы приходы и расходы велись исправней, обстоятельней и точней, чем как они ведутся ныне, и было бы ясно сказано, кому что продано, на какое употребление и куды, в какой город или деревню. Равно как и в расходах тоже не нужно пропускать ничего. Я бы желал даже, чтобы тем людям, которым поручена продажа, поручено было вместе с тем разговаривать со всяким продавцом и разведывать <у> всякого продавца (разумеется, как будто бы от собственного любопытства своего, а не потому, что это ему наказано делать), на что и зачем он покупает, куды и в какие руки потом перепродает, не пропуская при этом случая расспросить, откуда и сам он и как у них живут, в чем достаток и недостаток, и чем добывают копейку и выигрывают, в чем терпят. Так, чтобы, расспросивши хорошенько продавца, мог бы он потом рассказать Лизе и о быте, и образе жизни тех людей, которые живут не в вашей деревне. Все эти подробности мне очень нужны, и вы потом только узнаете, какая потом будет польза от этого для вас. Прежде я бы и не просил вас о том, зная, что мои просьбы не имеют никакого действия[623] и слова мои пропадают даром, как вода, которую льют в решето. Но теперь я излагаю мою просьбу потому, что в душе моей живет уверенность, что если и не выполнят другие, то есть у меня одна такая сестра, которая одна всё выполнит[624] и для которой, я вижу,[625] дорого всякое желание мое. При этом прилагаю письмо племяннику*, которого заставляйте писать ко мне почаще, но писем его сами не читайте: эта его свяжет, он будет стыдиться, а ему следует быть со мной откровенным во всем. Пишу к вам так часто теперь потому, что мне[626] улучилось иметь свободное время и потому что вижу надобность хоть сколько-нибудь вас укрепить в деле жизни. Я никогда не думал до сих пор, чтобы вы были так мало христианки. Я думал, что вы все-таки хоть сколько-нибудь понимаете существо христианства. А вы, как видно, мастерицы только исполнять наружные обряды, не пропускать вечерни, поставить свечку да ударить лишний поклон в землю. А на практике и в деле, где нужно именно показать человеку, что он живет, точно, во Христе, вы, как говорится, на попятный двор. Вот почему я написал к вам сряду два длинных письма, нынешнее и предыдущее, еще не получивши ответа на прежние,[627] чтобы мне не быть за вас в ответе перед богом. Но теперь в продолжение целого года вы не будете от меня получать писем, кроме разве изредка самых маленьких с извещеньем, что, слава богу, жив. Потому что у меня есть дело, которым следует позаняться и которое важней нашей переписки. А потому советую вам почаще перечитывать мои прежние письма во всё продолжение года так, как бы новые.

Смирновой А. О., 22 февраля н. ст. 1847*

119. А. О. СМИРНОВОЙ.

Февраля 22 <н. ст. 1847>. Неаполь.