Высшая милость - Даниэла Стил

Мелани приняла настоящий глуповатый вид и ответила:

– Я забыла.

– Пора бы повзрослеть к двадцати-то годам, – проворчала Джанет. От Мелани не требовалось стать совсем-совсем взрослой. В чем-то она все еще оставалась ребенком. Это было частью ее очарования. Вокруг нее всегда были толпы людей, которые о ней заботились. С другой стороны, за годы тяжелого труда и жесткой дисциплины в погоне за карьерой она была гораздо взрослее многих своих сверстников и уже сформировалась как личность. В ней одновременно уживалась светская дама и очаровательное дитя. Ее мать в душе предпочла бы, чтобы она навсегда осталась ребенком. Это давало ей всю полноту власти над ней. Но, несмотря на усилия Джанет сохранять верховную власть, Мелани взрослела и становилась полноценной женщиной.

Выполнив долг перед командой и не сорвав гастроли, Мелани стала усердно лечиться. Она посещала физиокабинет, делала все упражнения, которые ей предписывали врачи, и делала на ночь примочки. Ноге становилось лучше, но она все еще боялась надевать туфли на каблуках, и когда долгое время проводила на репетиции стоя, нога начинала болеть… И вот однажды, промучившись ночью без сна, гоняя мысли по кругу, она решилась на этот звонок. Имя и номер телефона лежали у нее в кошельке с тех пор, как она в мае уехала из Пресидии. Она договорилась о встрече днем на следующий день, поехала и никому ни о чем не сказала.

Человек, на встречу с которым она приехала, оказался маленьким толстячком с лысой головой и добрыми глазами. Они долго разговаривали, и в Голливуд Мелани вернулась плача. Это были слезы любви, радости и облегчения. Ей надо было найти ответы. А его предложения были хорошими. Его вопросы, которые он задавал ей, спрашивая про ее жизнь, погрузили ее в глубокие раздумья. В тот день она приняла только одно решение. Она не знала, сможет ли осуществить его, но она пообещала ему и себе, что она постарается.

– Случилось что-то плохое, Мел? – спросил ее Том, когда приехал за ней, чтобы вместе поужинать. Они поехали в свой любимый ресторан суши. Это было тихое, симпатичное местечко, где вкусно кормили. В ресторане царила невозмутимая японская атмосфера. Мелани посмотрела на него через стол и улыбнулась.

– Нет, хорошее, я думаю. – И она рассказала ему о встрече, которая у нее состоялась днем с отцом Каллагеном. Она сказала, что это Мэгги дала ей номер его телефона, когда Мелани выразила желание стать волонтером. Под его началом работают два сиротских приюта в Лос-Анджелесе, и он возглавляет миссию в Мексике. В Лос-Анджелесе он проводит только часть времени. Ей очень повезло, что она ему позвонила сейчас. Завтра он уезжает.

Она рассказала Тому о его работе. Она в основном была связана с брошенными детьми, молоденькими девочками, которых он вытаскивает из борделей, с ребятами, которые с семи-восьми лет продают наркотики. Он находил им жилье, кормил их, любил и изменял их жизнь. Он организовал убежище для женщин, подвергшихся домашнему насилию, и помогал строить госпиталь для ВИЧ-инфицированных. Но его истинной любовью было то, что он делал в Мексике. Он занимался этим вот уже более тридцати лет. Мелани спросила его, чем она могла бы быть для него полезна. Она хотела предложить свою помощь в Лос-Анджелесе и подумала, что он попросит ее подписать чек, чтобы оказать финансовую поддержку его миссии в Мексике. Вместо этого он улыбнулся и пригласил ее приехать и навестить его там. Он сказал, что, по его мнению, это весьма пойдет ей на пользу. Эта поездка может дать ответы на те вопросы, которые она задает сейчас ему и себе. У нее было все, о чем только можно мечтать в этом мире, – успех, известность, деньги, хорошие друзья, преданные фанаты, мама, которая все делает для нее, независимо от того, хочет дочь этого или нет. У нее был понимающий ее молодой человек, действительно хороший парень, которого она любит.

– Так почему я так несчастна? – спросила она священника. По ее щекам катились крупные слезы. – Иногда я ненавижу то, что делаю. У меня возникает такое чувство, словно я кому-то принадлежу, но только не себе самой. И я обязана выполнять их желания, делать все только для них… и эта чертова щиколотка, которая вот уже три месяца изводит меня. Я проработала с больной ногой все лето, и теперь она никак не может зажить. Моя мать злится на меня из-за того, что я не могу выходить на сцену на каблуках и порчу все своим видом. – У нее все перепуталось в голове, и мысли сыпались, словно кубики из детского самосвала, и падали в беспорядке. Она могла сформулировать их, но не могла разобраться с ними и извлечь пользу из своих рассуждений. Отец Каллаген протянул ей несколько бумажных салфеток, чтобы она высморкалась.

– Чего ты сама хочешь, Мелани? – тихо спросил он ее. – Не думай сейчас о том, чего хотят от тебя другие. Твоя мама, твой агент, твой парень… Чего хочет Мелани Фри?

Не успела она подумать, как слова сами вырвались у нее:

– Я хочу стать медсестрой, когда совсем повзрослею.

– Я хотел быть пожарным, а вместо этого оказался священником. Иногда мы выбираем не те пути, о которых мечтали. – Он рассказал ей, что до того как он стал священником, он учился на архитектора. И теперь эти знания ему исключительно помогают, когда они строят жилье в тех мексиканских деревнях, где он работает. Он не сказал ей, что у него научная степень по клинической психологии, и это еще больше помогает ему в работе и даже при общении с ней. Он францисканец. Но иногда подумывает о том, чтобы войти в Братство иезуитов. Ему импонирует интеллектуальная их сторона, и он получает огромное удовольствие от горячих споров с ними, всегда, когда возникает такая возможность. – У тебя чудесная карьера, Мелани. На тебе Божье благословение. У тебя невероятный талант, и я чувствую, что тебе нравится то, чем ты занимаешься. Конечно, не тогда, когда ты выступаешь со сломанной щиколоткой и когда тебя кто-то принуждает так делать. – В определенной степени она мало отличалась от тех девочек, которых он спасал и вытаскивал из беды. Попользоваться ею тоже есть много желающих. Просто ей лучше платят за это, и наряды ее более дорогие. Мысль восстать против этого, сказала она отцу Каллагену, пришла к ней в Пресидии, когда она помогала сестре Мэгги, тогда на нее нашло прозрение, и наступил период перерождения, однако потом ей пришлось вернуться к реальной жизни.

– Что, если тебе удастся совмещать? Делать любимую работу, но не до изнеможения, и на твоих условиях. Вероятно, для этого тебе понадобится некоторые функции взять на себя. У тебя есть время подумать. И ты можешь выделять время на помощь другим, тем людям, которым действительно ты нужна, например, выжившим после землетрясения, которым вы помогали вместе с сестрой Мэгги. Кто знает, быть может, тогда твоя жизнь придет в равновесие. Мелани, у тебя есть многое, что ты можешь дать людям. И ты будешь удивлена тому, что они дадут тебе взамен. – Сейчас ей никто ничего не давал, кроме Тома, и она чувствовала себя опустошенной.

– Вы говорите о той работе, которую я могу делать с вами в Лос-Анджелесе или в вашей миссии в Мексике? – Она не могла представить себе, что сможет найти свободное время.

– По возможности. Если это именно то, чего ты хочешь. Не стоит делать это лишь для того, чтобы сделать приятное мне. Ты и так своим пением делаешь многих людей счастливыми. Я хочу, чтобы ты подумала о том, что сможет сделать счастливой тебя. Наступила твоя очередь, Мелани. Надо только занять очередь, зайти в кассу и взять билет. Он ждет тебя. Никто не может его у тебя отобрать. Ты не обязана идти тем путем, который тебе навязывают другие. Получи билет, выбери путь и для разнообразия получи удовольствие. Жизнь намного более приятная вещь, чем мы позволяем ей быть. И никто не сможет отобрать у тебя этот билет. Это не в их власти, Мелани. Он твой. – Он улыбался ей, и, слушая его, она уже все решила для себя.

– Я хочу поехать с вами в Мексику, – шепотом сказала она.

На ближайшие три недели у нее не было запланировано ни одного серьезного мероприятия. Была договоренность о нескольких интервью и фотосессия для модного журнала. В сентябре и октябре ей предстояло сделать запись диска и после этого в планах стояло одно благотворительное выступление. Любое из них можно было отложить или перенести на другое время. Совсем неожиданно она поняла, что должна уехать. Небольшой перерыв в работе поможет ей излечиться от травмы – причем в это слово она невольно вложила не только ушиб на сцене, но и ушибы, нанесенные ее душе людьми. Ей двадцать лет, и она наконец-то хотела сделать то, что было важно для нее самой.

– Не могла бы я приехать на какое-то время в одну из ваших миссий? – спросила Мелани, и он утвердительно ей кивнул.

– Ты можешь остановиться в доме для девчонок-подростков. Большинство из них бывшие проститутки и наркоманки. Глядя на них, никогда так не подумаешь. Сейчас они похожи на ангелов. Но твое присутствие пойдет им на пользу. Да и тебе.