Вера и власть - Шервуд Смит

Из каюты впереди шли яркие вспышки эмоций, недоступных бодрствующему разуму. Норио остановился, вздрогнул и коснулся рукой переборки, как будто контакт мог усилить его восприятие. Каюта принадлежала Метидже. Он часто приходил сюда. Мужское начало в ней сильно возросло, и ее подсознание странствовало причудливыми путями. Норио поборол искушение снова настроить тианьги так, чтобы придать ее снам еще больше пряности. Но Хрим уже как-то избил его, поймав на этом деле.

«Моя команда для тебя под запретом. Лазь в мозги только тем, кому я велю, а игры и удовольствия прибереги для нас».

Метидже перешла в стадию глубокого сна, перестав грезить, и Норио двинулся дальше. Похоже, что теперь Хриму уже все равно.

Он помнил, как Хрим вернулся.

* * *

В правом причальном отсеке было холодно, и казалось, что свежесть воздуха усиливает статические разряды. Челнок в радужном облаке прошел сквозь шлюзовое поле.

Норио поразил вид Хрима, и шок возрос, когда он почувствовал странную сглаженность капитанских эмоций. Хрим осунулся и двигался как-то скованно, точно его побили. В левой руке он нес большой дипластовый ящик.

Капитан оглядел обращенные к нему лица.

— Ну, чего вылупились? — гаркнул он. Голос у него остался по-прежнему зычным, но звучал он не с прежним пылом. Агрессивность Хрима всегда была выше, чем у большинства других, — что же такое сделали с ним на Барке?

— Что с вами, кэп? — спросил Эрби.

— Ты бы тоже так ходил, если б трахался двенадцать часов кряду, — засмеялся Хрим. — У этих троглодитиков такая техника в сексе, что вам и не снилась, а сделка с матронами скрепляется не рукопожатием!

Команда грохнула со смеху, и Норио почувствовал, что Хрим немного успокоился. Темпат успокоился тоже. Возможно, приглушенность эмоций объясняется продолжительным сексом. Норио возревновал: ему никогда не удавалось добиться такого эффекта. Может, там Хрим тоже имел дело с темпатом? Но в его эмоциях этого не просматривалось.

Правда, раньше у Норио не было видеозаписи того, как смертельный враг Хрима сгорает заживо. Подождем, когда Хрим увидит это зрелище, подготовленное Норио, чтобы отметить получение огров!

Хрим двинулся вперед, и Норио последовал за ним через люк. Капитан не смотрел на него, и тщетно Норио искал знакомую чувственную струйку, которой Хрим всегда отзывался на его присутствие: ее не было.

Продолжая удивлять темпата, Хрим отправился на транстубе не в их общую каюту, а в машинное отделение. Норио воздержался от вопросов. Даже без темпатии было ясно, что Хрим не хочет разговаривать.

А реакции у него такие, будто меня тут и вовсе нет.

Норио стиснул руки: перед ним явился грозный образ старого фаниста Ченкрита из Глен-Дледдина на Дезриене. «Ты выбрал путь энтропии и хочешь уничтожать, а не созидать. Придет время, когда ты захочешь стать ничем, и на это будет только один ответ».

Норио мотнул головой, отгоняя видение. Дезриен далеко, и это было давно. Возможно, когда Должар восторжествует, Норио попросит Хрима доставить его туда и прямой наводкой гиперснаряда уничтожит отвергнувший его мир.

В машинном отделении Хрим долго стоял перед урианским реле, бесформенной глыбой, чьи органические контуры не вязались с явно неорганической текстурой покрытия. Норио только раз прикоснулся к реле и после уже не верил, что это просто машина, хотя никакой реакции в ответ не получил. Это сенсорное противоречие мучило его, тем более что здесь ощущалась аура скрытых эмоций, которая в любой момент могла проникнуть в его ум.

Хрим сейчас тоже выглядел так, будто ждал, что вот-вот из древней машины высунется нечто и схватит его. Его эмоциональный уровень вырос — он испытывал странную смесь страха, беспокойства и похоти, от которой Норио чуть не затошнило. Затем капитан взял свой ящик, резко повернулся и вышел. Норио, одолеваемый любопытством, поспешил за ним.

* * *

С тех пор его любопытство так и не получило удовлетворения. В каюте Хрим запер ящик в сейф и ни словом о нем не упоминал.

Он вообще был очень немногословен и оживился только раз, когда Норио спросил, не встретил ли он там другого темпата.

— Вот, значит, что тебя волнует? Нет. На Барке нет темпатов. — Взор Хрима стал отсутствующим, и его эмоциональный спектр приобрел несвойственную ему мягкость. — Да и не может быть, — загадочно добавил он.

То, что было дальше, тоже не принесло темпату удовлетворения. Даже видеозапись агонии Нейвла-хана не возбудила Хрима. В конце концов Норио, в досаде и чуть не плача, ушел и стал бродить по коридору, где спала очередная вахта.

Еще один яркий разряд эмоций остановил его — нет, два разряда, объединенные общей страстью; но собственная, густая как кровь ревность испортила Норио все удовольствие, и он заторопился прочь, обратно к Хриму.

Он почти уже дошел до места, когда корабль взорвался.

Норио лежал на палубе и ничего не понимал. Все вроде цело — откуда же этот свет, бьющий словно из центра солнца? И тут Норио узнал эмоциональный спектр своего любовника, разросшийся до невероятных размеров. Темпат корчился на полу у каюты, а ужасающе густая, темная похоть вкупе с другими эмоциями, которым он не мог подобрать имени, волна за волной накатывала на него, пронизывая нервы, проникая в мозг и вызывая ответный рефлекс, казавшийся огоньком спички по сравнению с энергией новой звезды, излучаемой Хримом.

Наконец это кончилось, и волны откатились с ощущением, очень напоминающим боль. Норио удалось встать только с четвертой или пятой попытки. Он прислонился к косяку и нажал на вестник. Сканер узнал его, и он вошел.

На пороге внутренней комнаты он остановился как вкопанный. Голый Хрим без сознания лежал на спине поперек платформы для сладких снов. Норио окинул быстрым взглядом полки и увидел, что все их сексуальные игрушки на месте и не тронуты.

Зато на толстой волосатой ноге капитана, намертво присосавшись к его выбритому паху, растянулась огромнейшая диленжа. Заметив странную неорганическую текстуру ее поверхности, Норио понял, почему Хрим так смотрел на урианскую машину.

Ужас объял темпата, лишив возможности говорить и даже дышать, когда эта штука выпустила щупальцы и подняла свою безглазую голову, чтобы поглядеть на него. Норио без чувств повалился на палубу...

Когда он пришел в себя, Хрим сидел на краю платформы и смотрел на него, по-прежнему голый. Но та вещь — Норио боялся даже вспоминать о ней — исчезла.

— Теперь ты знаешь, — только и сказал Хрим.

Остальное Норио прочел без слов. Он посмотрел на Хрима пустыми глазами, а тот повернулся и ушел в ванную, где сразу зашипела вода.

Норио остался один.

Он встал и поплелся искать квартирмейстера. Ему требовалась новая каюта.

По дороге его мысли снова обратились к урианскому реле в машинном отделении. Возможно, аура, дразнившая его пси, пыталась сказать ему, что он найдет утраченное на Пожирателе Солнц.

Норио облизнул губы и улыбнулся, мысленно составляя послание Барродаху.

* * *АРЕС

Резкий запах благовоний наполнил ноздри Гештар. Она вдохнула его, и предвкушение, как огонь, пробежало по ее нервам.

— Ты должна очиститься, — сказал голос из мрака позади занавеса.

Гештар быстро освободилась от украшений и сбросила парчовое платье на скамью. Нагая, она обошла против часовой стрелки вокруг низкой курильницы, чувствуя на коже горячий сухой дым.

Призрачно-белые струи поднимались к ее лицу. Она взяла из груды рядом с курильницей ветвь аранды и направила дым на себя, окуривая тело.

Очистившись, она накинула приготовленный черный балдахин и завязала тесемки маски. Затем раздвинула занавес и опустилась на колени.

— Кто направляет стопы свои к богу?

— Та, что ищет смерти и возрождения.

— Откуда ты пришла?

— Из мира тех, кто умирает лишь однажды.

— Зачем ты здесь?

— Чтобы есть и быть съеденной, пить и быть выпитой.

— Входи же.

Она встала и подняла глаза.

Семеро ульшенов Третьего Круга — все, сколько их было на Аресе, — стояли уже в масках. Четверых она знала, троих нет. Она склонилась перед алтарем. Над тонкой каменной плитой, висевшей без видимой опоры над черным блестящим полом, парила в воздухе икона — круг пустоты, столь глубокой, что глаза сами тянулись к ней. Свет, горевший в комнате, не касался ее. Гештар знала, как создается эта иллюзия, но это не имело значения. Это лишь подобие того, чему они поклоняются, и у него много имен. Энтропия — лишь одно из его лиц.

Явился Посвященный, и Гештар ощутила благоговейный трепет. Вот он, тот, кого в юности обрекли на смерть ради Откровения, — но он произнес в экстазе неизвестное имя бога и тем отметил себя как избранник. Чтобы он никогда больше не вымолвил этого имени, Круг того дня выжег его речевые центры. Потом его освободили и отдали в руки бога. И Тау нашел его.