Боги от науки - Catherine de Froid

Все — расселенные по непонятной причине по разным концам «гостиницы» и по еще менее понятной причине только что это заметившие — делились впечатлениями, строили планы на день и набивали рты блинами со сметаной, рыбой, маком и вареньем. Поесть любили все присутствующие, поэтому пришлось перейти на телепатию.

Глава 5

Путем долгих рассуждений и подключения способности видеть сквозь стены было определено, что там, где есть пародия на гостиницу, есть и как минимум один город, где можно погулять «туристу». А уж сколько там, снаружи, городов и кто там живет, покажет только эксперимент.

— Где может находиться библиотека с книгами по истории? — спросил Женя, выходя из отеля.

— В старом–престаром замке, где еще? — подключила воображение Юля.

— А где замок? — спросил Степа, спускаясь по ступенькам и оглядываясь. — А, все, вижу.

Пять недоуменных «Где? А, все, не надо» были ему ответом.

— А почему там? — полюбопытствовал Костя. — Хогвартс, что ли, вспомнили?

— А почему не там? — последовало логичное объяснение. — В противном случае там тюрьма, то есть ад, или еще одна гостиница. А это еще интереснее.

В замке действительно оказалась библиотека. Отделение земных книг шестеро миновали, потому что со стен либо с укором взирали обложки собраний сочинений вечных и нелюбимых классиков, либо кислотно пестрила беллетристика, либо зевали нетронутые книги про устройство мира, великое прошлое и науки. Рядом стояла пара–тройка шкафов с литературой нового мира («Спутник Земли», — прокомментировал Степа). Можно было остановиться и посмотреть, что пишут новые люди в утопии, но жажда настоящих знаний гнала вперед. А вот впереди начинались полки с непонятными обозначениями.

— Библиотекарь человеческой расы здесь найдется? — воззвал Степа, признавая свое поражение.

— Найдется, — весело согласился голос немолодой женщины, и Костя опустил голову в классическом жесте «все мы смертны, но это все равно грустно»:

— Здравствуйте, Анна Николаевна, — проговорил он, убедившись, что уши его не обманывают. — Вон где свидеться довелось. Знакомьтесь, друзья, это Анна Николаевна, в прошлом — учительница русского и литературы…

— В настоящем — член союза гуманитарных ученых, убивающих время на систематизацию земных и не очень знаний и открытия, до которых земляне не додумаются еще много веков, — бодро отрапортовала бывшая учительница.

На лицах шести пожирателей информации отразилось такое недоумение, что она вынуждена была констатировать:

— А, так вы только прибыли! Тогда вам нужно во–о–он туда, там все про устройство загробной жизни. Заодно поймете, почему в первый же день нарвались на меня и вообще мало кого незнакомого на пути встретите.

— Уже сейчас могу предположить, а чужим объяснениям не поверю, — отмел предложение Степа. — Мне, пожалуйста, голые факты. И еще какую–нибудь информацию про Бога, его эксперименты и те три расы, которые вскорости будут в них вовлечены.

— А, так вы будете участвовать в эксперименте! — Анна Николаевна, кажется, собралась иллюстрировать знаменитый рассказ Чехова «Толстый и тонкий». — Великая честь и прочее–подобное. Сделаю все, что в моих силах. Даже книги вам сама притащу.

— И повлияете на набор наших знаний, а вместе с тем и на ход эксперимента, — резюмировал Степа. — Ловко, нечего сказать. Но приятно, когда за тебя что–то делают, так что отказываться не будем.

Глава 6

Через бесконечно долгий и бесконечно же сжатый промежуток времени у бывших демиургов от науки были ответы на все вопросы. Нельзя сказать, что они теперь знали все обо всем, но пища для размышления уже закупорила все участки мозга, способные чем–то интересоваться.

Легче всего объяснялись благообразные старички. Это был один и тот же человек. Он прожил обычную земную жизнь, а потом попал в холодное и пустое безвременье, которое захотел чем–то заполнить. Он в одиночку создал рай, ад и еще несколько подобных же миров, руководствуясь собственной фантазией, догматами разных религий и художественной литературой, а потом принялся направлять людей на разные пути и конструировать новые миры. Когда на него свалилась необходимость приветствовать умершие души, он замкнул свое субъективное время так, что существовал одновременно во все времена. Чтобы перестать бояться встреч с самим собой, ему потребовалось несколько секунд, потому что уже к тому моменту он прожил миллионы миллионов лет. Вот и все.

Общение с жаждущими ответа он на себя брать не пожелал, поэтому взял несколько сотен душ, не вписывавшихся в обыденный ритуал вечного отдыха в раю или аду и способных ему помочь, и сформировал из них свою армию добра, облегчающую миллиардам людей сложный нравственный выбор и дающую ответы на вечные вопросы. Этих ответов никто, конечно, знать не мог, поэтому и звучали письма небесной канцелярии так грустно.

«Гостиница» и «город» предназначались для участников экспериментов, душ, стоящих в очереди на реинкарнацию, желающих создать новый мир или тех несчастных, которых обрекли на вечную жизнь в привычной им среде. Такие люди, как Анна Николаевна, составляли штат добровольного персонала, а в свободное время — любое, на самом деле, количество времени, так как здесь четвертое измерение ходило ходуном безо всяких людских усилий — образовывали разные союзы и объединения.

Глава 7

Все три экспериментальные цивилизации бог (множественных богов надо называть с маленькой буквы, так ведь?) разместил на одной планете, надежно отгородив друг от друга иллюзией с одной стороны почвы, с другой стороны — неба. Поэтому менее цивилизованные люди жили ближе к центру планеты и на небо смотрели с благоговением, подозревая там богов, а более цивилизованные, соответственно, вовсю покоряли настоящее небо, а в землю вкапывались не глубже сотни–другой метров, придумав для этих ограничений объяснение, включающее магнитные поля, потенциалы и зарождение жизни. Хуже всего приходилось средней расе, ограниченной с обеих сторон, но она находилась в своем средневековье и была слишком занята делами и разборками в горизонтальной плоскости, чтобы уделять внимание вершкам и корешкам.

Самая неразвитая цивилизация всеми силами стремилась выжить, а когда это удавалось, немедленно принималась творить себе внешние силы, которые ей помогали до этого и могли, при нужном отношении, помочь и дальше. Силы располагались, понятно, не в исхоженных вдоль и поперек лесах и не в ископанной почве, а в непонятном небе, которое гасло и зажигалось, совсем как неведомая дикарям лампа дневного света. Усугублялась такая вера тем, что однажды с «неба» упал человек в незнакомой одежде, говорящий на незнакомом языке и жестикулирующий о непонятных вещах. По–видимому, это какие–нибудь средневековые рыцари захватили пленника и закопали его зачем–то поглубже в землю, узрели, как он проваливается в пустоту, и придумали для собственного успокоения какое–то правило, землю копать запрещающее. Но темные и неотесанные «нижние» люди изобрели красивую легенду о маленьком и ничтожном — как иначе объяснить факт, что упавшего никто не узнал? — их соплеменнике, который очень хотел стать великим, как–то смог подняться наверх, к богам, где и сошел с ума.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});