Книга о русской дуэли - Алексей Востриков

Рисунки из пособия по фехтованию Николетто Джиганти. 1606

Каким условиям должно было отвечать дуэльное оружие? Дуэльный кодекс В. Дурасова (который в данном случае зафиксировал сложившуюся традицию) очень строго и точно регламентировал качества, которыми должно было обладать дуэльное оружие, в том числе вес его в граммах и все параметры в сантиметрах. Кроме того, на дуэли не допускались шпаги с отполированными чашками – они могли солнечным отражением ослепить соперника; не использовались шпаги, чашки которых имели отверстия для отламывания острия клинка соперника или специальные желобы для зацепления его. Подобные фехтовальные хитрости на дуэли считались недостойными.

Однако обычным требованием была одинаковость шпаг или, по крайней мере, одинаковая длина клинка. Когда не было выбора, вряд ли кто решился бы отказаться от боя из-за того, что имеющиеся шпаги были слишком тяжелы или недостаточно удобны.

Наиболее знаменитым и престижным было немецкое оружие золингенских (иногда говорили – «солингенских») заводов. С начала XIX века получило распространение и оружие русских заводов, в том числе Златоустовского, где производство было налажено при помощи немецких мастеров из Золингена.

Фехтовальный бой мог быть подвижным и неподвижным, непрерывным и периодическим. Выбор того или иного варианта определялся секундантами по соглашению (в соответствии с общепринятой традицией), несколько более весомым было требование оскорбленного.

При неподвижной дуэли «левая нога противников должна постоянно находиться на определенном отмеченном месте» [70, с. 63]. При подвижной дуэли противникам разрешалось свободно передвигаться в пределах обозначенного секундантами поля поединка.

Рисунки из пособия по фехтованию Николетто Джиганти. 1606

Периодическая дуэль предполагала некоторое количество схваток, прерывающихся по команде секундантов через определенные промежутки времени для того, чтобы дать соперникам передохнуть. После перерыва дуэль возобновлялась. Количество схваток могло быть ограниченно, или же поединок продолжался до достижения результата. Непрерывная дуэль длилась без остановок до конечного результата или до истечения установленного времени.

Эти различия были чисто техническими. Конечно, требование неподвижности ужесточало бой, а непрерывная дуэль требовала большей физической выносливости, однако нам неизвестны ситуации, когда бы выбор того или иного вида поединка становился предметом спора или даже просто разногласий. Более того, очевидцы в своих описаниях не фиксируют эти нюансы.

Мы не будем подробно рассматривать фехтовальные особенности дуэли. Видимо, никаких специфических отличий поединка на поле чести от боя военного или спортивного не было. Оценить общий уровень развития фехтовального искусства довольно сложно. Воспоминания и легенды о знаменитых фехтмейстерах весьма однообразны. Популярные в свое время «короли рапиры» Севербек, Севенар, Сиберт, Сиво или Гризье (о нем мы уже говорили выше) остались для нас просто именами. Сводка фехтовальных терминов, различных «терций» и «кварт», видимо, также мало нам поможет. Оценить уровень развития фехтования по достаточно многочисленным пособиям весьма затруднительно. «На одном из собраний „Серапионовых братьев“ В. Шкловский предложил описать процесс завязывания узла словами, без рисунка, утверждая, что это почти невыполнимая задача» [87, с. 118]. Описания фехтовальных приемов иногда кажутся результатом предложенного Шкловским эксперимента: „Удар с обманом стуком делается в сколько угодно приемов: надобно несколько раз переносить конец своей шпаги около конца шпаги противника с одной стороны на другую и с каждым разом стучать ногой, показывая тем, будто мы хотим колоть каждый раз, но в самом деле не колоть до тех пор, пока противник от быстроты наших движений не потеряет из виду конца нашей шпаги» [170, с. 15–16].

«Прежде нежели противники откроют бой, могут делать салют или здороваться. Конечно, не всегда обстоятельства позволяют выполнять подобные учтивости; и потому очень часто противники без церемоний, прямо приступают к делу. Но в некоторых случаях, и особенно там, где хотят не столько того, чтобы проливать кровь, сколько оспорить первенство в искусстве, салютовать непременно должен всякой, кто дорожит приличием.

Салют на шпагах состоит: а) из стойки на месте, б) ангарда, в) круга шпагою, г) поклонов и д) отбивов» [170, с. 3].

На дуэли (по крайней мере, в XIX веке) не допускалось использование дополнительного оружия для отражения ударов (ни, естественно, щитов, ни так называемого «оружия левой руки», использование которого в Европе имеет богатые исторические традиции и которое сохранялось в спортивных поединках) или отражение их свободной рукой. Если соперник не мог удержаться от инстинктивного использования свободной руки, то секундантам позволялось – разумеется, с его разрешения – привязать его свободную руку к поясу за спиной (впрочем, описания случаев, когда было бы выполнено это требование, переходящее из одного дуэльного кодекса в другой, не встретилось нам ни в одном из источников). Если же дуэлянт отражал свободной рукой удар, чтобы затем поразить соперника, это уже расценивалось как бесчестный поступок, и секунданты должны были предотвратить убийство, при необходимости даже силой оружия. Дуэль после этого не могла продолжаться.

Во время фехтовальной дуэли возникали различные непротокольные ситуации. Например, один из соперников мог быть обезоружен или же его оружие могло быть повреждено. В этом случае бой немедленно останавливался, соперники должны были сделать шаг или два назад. После этого секунданты поднимали оружие и вручали его обезоруженному дуэлянту или же заменяли поврежденное оружие. Если не было идентичного запасного оружия, можно было заменить его у обоих соперников на новую пару. Нанести удар обезоруженному сопернику было совершенно непозволительно.

Выбив шпагу у своего визави, дуэлянт тем самым демонстрировал, с одной стороны, смелость и фехтовальное мастерство, с другой – благородство (тактики ведения боя на обезоружение и на поражение несколько различались). Обезоружение не могло являться причиной прекращения дуэли, бой должен был возобновиться. Однако неизбежная передышка после обезоружения одного из противников становилась потенциальным концом дуэли. Во время этой передышки секунданты, естественно, возобновляли предложения об окончании дела миром, так как соперники уже доказали свою смелость и достоинство. Обезоружив соперника, дуэлянт имел возможность принести извинения, не опасаясь обвинения в трусости.

Во время боя один из дуэлянтов мог упасть. Даже если это было результатом удачной атаки соперника, поразить лежащего было абсолютно недопустимым. Падение считалось чисто технической ошибкой, упавшему разрешалось встать, и бой продолжался.

В случае нанесения одному из дуэлянтов ранения, пусть самого ничтожного, бой останавливался. Раненый осматривался секундантами или врачом, и с обеих сторон высказывалось мнение о том, может ли дуэль быть продолжена. В том случае, если раненый нуждался в помощи и не мог продолжать бой, дуэль объявлялась оконченной независимо от желания или нежелания пострадавшего. Если же он особо настаивал (когда предполагалась дуэль до смертельного исхода), бой мог быть объявлен прерванным до выздоровления.

Расположение участников дуэли в конце XIX в. Немецкий рисунок XX в.

Если продолжительность боя была ограничена по времени или количеству схваток, то после истечения установленного времени секунданты должны были прервать бой, развести соперников и объявить дуэль оконченной и удовлетворение данным. Однако дуэль, на которой не пролилась кровь, всегда была чревата для дуэлянтов обвинениями в трусости. В таких ситуациях готовность соперников продолжить бой была обычно достаточным основанием для защиты от подобных обвинений.

Секунданты имели право остановить бой, если соперники (или один из них) слишком устали. В этом случае был возможен вариант с продолжением на следующий день на тех же (или более жестких) условиях. Довольно часто после длительной безрезультатной фехтовальной дуэли следовало предложение соперников или секундантов сменить шпаги на пистолеты – более решительное оружие.

Теперь о поединке на пистолетах.

На поединках практически всегда (вплоть до конца XIX века) пользовались специальными дуэльными пистолетами. Они должны были быть одноствольными, заряжающимися со ствола, гладкоствольными. В этом был определенный смысл. Гладкоствольное оружие, заряжающееся со ствола, уменьшало значение стрелковой подготовки соперников и уравнивало их шансы. Точность стрельбы из них была значительно ниже, чем, например, из распространившегося со второй половины XIX века нарезного оружия. Значительны были индивидуальные особенности каждого пистолета или пары пистолетов. «Знакомство» с пистолетами, пристрелянность их играли большую роль. На дуэли полагалось стреляться на незнакомых пистолетах, и секунданты подтверждали это своим честным словом. С незнакомым оружием в руках опытный стрелок становился почти равен новичку – известно много случаев, когда новичок убивал или ранил корифея-бретера. Меткость отступала перед случаем, человеческое мастерство – перед Провидением. На дуэль даже распространилось известное игорное суеверие: «новичкам везет». (Кстати, еще одна карточная параллель: для особо важных дуэлей покупались новые, ни разу не стрелянные пистолеты – как для серьезной игры вскрывалась новая колода.)