Руимо. Пришедшая (СИ) - Рита Кертс

Когда двое подошли к толстой стене из камня, стражники не обратили на них внимание, потому как были увлечены игрой в кости. Рядом с их сооружённым на скорую руку, импровизированным столом и стульями красовались опрокинутые пустые бутыли, и с ними парочка ещё не открытых. Ментор, завидев это, безрадостно усмехнулся и в очередной раз убедился, что стамра, в большинстве своём, слабы духом и беспечны. Если Маркусу будет угодно, от города останется пепел и руины в считанные минуты, и осуществить это будет несложно. Люди даже не успеют понять, что происходит. На ум Ричарду тут же пришёл павший Фаренхим: никто не мог помыслить, что великий город серебра падёт — о его величии и красоте, о могуществе Фенхидес слагали песни, которые не поют уже сотню лет. Одну из них Ричард помнил хорошо, и воспроизвёл текст в мыслях:

Прекрасен город Фаренхим -

Из серебра сияют крыши,

Цветут весенние холмы,

И в небе голос птичий слышен.

А правят им Дамира сын -

С женою, дочерью Елены.

Хранят они покой и мир,

Сердца добры их и смиренны.

Так было сто веков назад.

Так будет впредь — мы верим твёрдо:

Пока Фенхидес есть средь нас,

Мы будем жить без страха, гордо!

Недобрая ухмылка застыла на его лице. Поразмыслив, он прикинул, что для того, чтобы стереть Ведрук с лица земли, достаточно будет одного-двух толковых Менторов, смыслящих в этом деле, и при этом — невероятно мобильных. К ним Ричард себя причислить не мог. Более того, уничтожение городов и бессмысленная резня его не привлекали, и относился он к этому равнодушно. Тем не менее, если Маркус отдаст подобный приказ, Ричард исполнит его, чтобы доказать свою преданность. Однако, его всегда интересовали таланты-самородки — уникальные создания, и не важно, будь то Ментор, стамра, любое живое, или не очень, существо, — суть и талант которого он не мог распознать с первого взгляда. Именно поэтому он последовал за самым обычным с виду стариком, в который раз убедившись, что внешность обманчива.

Недалеко от Ведрука на оживлённой земле возвышалась гора Кшетра, рядом с ней протекала узенькая речка Афия, а у подножия горы красовался Кшетрийский лес — местная достопримечательность.

Кроны высоких, мощных деревьев в преддверии осени окрашивались в васильково-синий, а на ветвях распускались крупные цветы. Бело-голубые, иногда розоватые, они источали сильный, сладкий аромат. Ричард знал, что для людей этот лес опасен даже после Преображения; и если внешне изменить его удалось, то одно из сохранившихся свойств просто стало слабее.

Цветы — они красивы и губительны одновременно. Их аромат пьянит, дезориентирует, туманит рассудок и даже вызывает галлюцинации. Нередко заплутавшие, или же неосведомлённые путники из леса не возвращались, и можно запросто наткнуться на чьи-то останки и кости. Ричарду ничего не грозило по простой причине: он — Ментор. А Ментору никакие ни дурман, ни яд — не страшны.

Когда Ричард убедился, что старик намерен идти вглубь леса, окликнул его и велел остановиться. Старец замер, но не обернулся. Слепые глаза что-то напряжённо высматривали вдали, а бормотание было не разобрать.

— Ты явно знаешь, что стамра не место здесь. Сам ты — человек, я это вижу и чувствую. Так зачем идёшь на гибель?

Он обернулся и криво улыбнулся в ответ.

— Ты не Посредник, и обо мне никому не сказал ни слова. Как зовут тебя?

— Зовут…да, когда-то меня звали, много и по-разному. Звали на праздники, звали на помощь, звали с почтением и по имени. А после забыли имя, и стали звать…

Он осёкся, зажмурился и прижал ладонь ко лбу, иссечённому морщинами. Слова снова давались ему с трудом, он усердно пытался что-то вспомнить, проговаривая шёпотом возможные вариации фразы. Ричард терпеливо ждал.

— Звали меня…Костоправом, когда-то.

Он широко улыбнулся, посмотрев на свои ладони, и предложил присесть у ближайшего пня, указав на него. Сели напротив друг друга. Старик, назвавший себя Костоправом, продолжал улыбаться — возможно, довольный от того, что вспомнил имя, но явно не видел выражение на лице Ричарда. Озадаченный, он, пожалуй, впервые не мог найти, что сказать.

— Спрашивай, Ментор. Ведь времени, чтобы ответить на твои вопросы, всё меньше. Да и в принципе — времени всё меньше.

— Ты не можешь быть Костоправом, старик, — твёрдо вымолвил Ричард, вспоминая записи в летописях. — Человек, упоминаемый как Костоправ, умер в расцвете сил, по меньшей мере — пять сотен лет назад. Обычному стамра не прожить больше четырёх сотен.

— Что тебе ведомо о человеке, который носил это имя?

Ментор задумался. В действительности, о Костоправе имелось всего несколько жалких записей, и не было в них никакой полезной информации — ни откуда он родом, ни даты рождения. Был ли он магом, и если был — то каким, так же неизвестно, но кое-что Ричард о нём знал.

— О Костоправе нет точных сведений. Однако, я знаю, что он пытался воссоздать культ древнего бога, но по какой-то причине не довёл начатое до конца. Он исчез, и вскоре его тело нашли в пустошах, после чего похоронили.

Образовалась тишина. Для Ричарда оставалось загадкой, почему выражение на смуглом лице такое довольное.

— Я — Костоправ, — хрипло, но с достоинством вымолвил он, выдержав паузу.

— А я — принцесса Фелиция Бракентусская.

После пары секунд тишины старец сипло рассмеялся и закашлялся, костяшками пальцев снял проступившие на глазах слёзы.

— Менторы всегда удивляли меня. Всегда. Мальчик, коль не веришь — ступай к своему господину и спроси, что он знает о Костоправе. Вероятно, ты услышишь увлекательную историю и захочешь найти меня. Вот только после этого боле мы не встретимся.

— Для безумного старика, то и дело бормочущего невнятный бред, ты отвечаешь вполне осмысленно. Я повторюсь: как тебя зовут?

— Я уже сказал, Ментор. А теперь, по этикету представься и ты, раз имена для тебя так важны.

— Аргус из Релендола.

Старик усмехнулся, недоверчиво покачал головой.

— Настоящее имя. Скажи его.

— Пока не узнаю, кто ты — представляться не стану.

Седой вздохнул. Погладил длинную бороду, почесал затылок и устремил взгляд в чистое небо.

— Воля твоя, Ментор. Воля твоя.

Выглядел он чересчур спокойным и уравновешенным. Его поведение, жесты и мимика кардинально отличались от тех, что Ричард наблюдал утром на рынке, и в самый первый день их встречи: казалось, перед ним сидел совершенно иной человек, и ничего общего с безумным стариком в нём не наблюдалось.

— То, что ты сказал в день нашей первой встречи, похоже на пророчество. Или же — обыкновенный бред. Так или иначе я не верю в судьбу, поэтому потрудись доступно объяснить, что имел ввиду.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});