Современная французская новелла - Андре Дотель

То была восхитительная весна. Бывшему учителю никогда в голову не могло прийти, что ему суждено еще раз испытать подобного рода волнение. Он был просто-напросто влюблен. С каким нетерпением ждал он писем, которые дважды в неделю приоткрывали перед ним картину будущего счастья! Он читал их в сквере возле почты, перечитывал в автобусе и, вернувшись домой, читал снова, подчеркивая красными чернилами те строчки, которые были особенно хороши. Давая волю своим восторгам, он испещрял поля восклицательными знаками, писал «хорошо» и «отлично» и подчеркивал двумя чертами. Закончив чтение, он уверенной рукой ставил на первой странице, рядом с датой, балл — 18 или 19 — и обводил двойным красным кружком. Ни разу за сорок лет педагогической деятельности он не встречал такого красивого почерка, такой непринужденности слога, такой безукоризненной орфографии. Ему самому приходилось теперь тщательно выводить каждую букву, а несколько раз он даже проверял написание слова по словарю, чтобы не допустить ошибки.

Его корреспондентка обнаруживала, кроме всего прочего, душевную тонкость, которая ни в чем не уступала совершенству стиля. Если ее первое письмо заставило себя так долго ждать, то это оттого, что она не могла сразу решить, на ком из сорока мужчин, откликнувшихся на ее объявление, остановить свой выбор. Разумеется, она могла бы завязать переписку сразу с тремя или четырьмя из тех, чьи письма ее особенно тронули. Но ей не хотелось, как она объясняла, подавать кому-то ложные надежды, поэтому она дала себе время поразмыслить. Таким образом, мсье Мартэн мог сделать вывод, что он был единственным избранником среди многих, своего рода первым учеником, — это его не удивило, и все-таки было лестно. Его нисколько не задело, что она не пожелала открыть своего имени: она подписывалась «Анриетта» и просила посылать письма на адрес приятельницы, которая ей их передаст. Без сомнения, она опасалась, так же как и учитель, нескромности консьержки и лишних пересудов; эти общие тревоги сближали их. Кстати, по счастливой случайности приятельница жила недалеко — на расстоянии нескольких автобусных остановок от его дома. Боязнь совершить бестактность помешала ему навести справки по указанному адресу, но это неожиданное соседство подсказывало ему, что и сама Анриетта живет где-то поблизости, так что, когда придет время, им нетрудно будет выбрать место встречи.

О чем они писали друг другу? Да попросту рассказывали о себе, сообщали о тысяче разных пустяков, из которых складывалась их жизнь, о своих вкусах, мечтах, сожалениях о прошлом. Очень скоро он узнал, что Анриетта не питает отвращения к усам, и, следовательно, он может с ними не расставаться. Она тоже интересуется животными, у нее даже есть сиамская кошка, которой пришлось сделать операцию, чтобы не мучиться с котятами. Покойная супруга учителя всегда была против животных в доме; при мысли о том, что скоро, быть может, он будет гладить эту кошечку у себя, мсье Мартэна охватывало странное волнение. Он написал Анриетте, что мечтает отправиться на экскурсию по местам сражений первой мировой войны; она ответила, что очень любит путешествовать и с удовольствием составит ему компанию. Он не осмелился спросить о ее политических взглядах, но с удовлетворением узнал, что у нее нет дома телевизора. Он всегда отрицательно относился к этому изобретению. В последние годы работы в школе он убедился на примере своих учеников, какой вред оно может нанести. Не имея ни о чем четкого представления, дети считают себя теперь в курсе всего на свете и совершенно не слушают учителей. Так можно у кого угодно отбить вкус к преподаванию! Не разделяя в полной мере его негодования, Анриетта все же дала ему понять, что согласна с ним в этом больном вопросе: она тоже считала, что чужие лица с экрана не имеют никакого права вторгаться в ее жилище. Таким образом, они почти во всем были согласны друг с другом. Вскоре мсье Мартэн загорелся желанием придать завязавшимся между ними отношениям более конкретный характер. Он намекнул, она поняла с полуслова, и в самом начале лета они условились о встрече.

Когда он вошел в «Кафе де ля Пэ», было десять минут пятого. Он всегда считал это заведение чересчур шикарным и никогда раньше здесь не бывал. Прежде чем отдать швейцару шляпу и плащ, мсье Мартэн вытащил из кармана свернутые в трубочку журналы. Было душно, искавшие прохлады посетители теснились под тентом, и он без труда отыскал свободный столик в первом зале, прямо напротив двери. Взглянув на часы, он понял, что пришел на двадцать минут раньше. Тем не менее он сразу же разложил перед собой иллюстрированные журналы, по которым Анриетта должна была его узнать. Это были его любимые «Жизнь животных» и «История».

Ведь они так и не обменялись фотографиями, об этом и речи не было в их переписке. У мсье Мартэна, конечно, не раз появлялось искушение попросить у нее карточку, но он не решался, боясь показаться неделикатным и получить отказ. Женщины вообще так странно относятся к своим фотографиям! Не объявила ли она с самого начала, что «сохранила привлекательность»? Этого было достаточно, чтобы настроить его на мечтательный лад. Он же в свою очередь, желая дать понять, что недурен собой, поведал ей о том, как однажды в поезде к нему подошел человек и попросил автограф, приняв его за киноактера.

В двадцать минут пятого разразилась давно собиравшаяся гроза. Площадь Оперы была залита в одно мгновение, и сотни людей бросились в кафе искать убежища от ливня. Учитель с огромным трудом отстоял свой столик и предназначенный для Анриетты стул. Поднявшийся вокруг гвалт напомнил ему школьный двор во время перемены; такая обстановка была не слишком благоприятна для задушевной беседы. Как же Анриетта, которая так любит тишину и уют, вынесет весь этот шум? Он подумал, что она, наверно, попала под дождь и укрылась в каком-нибудь парадном. Ему захотелось броситься на помощь, раскрыть над ней зонт. Но как это сделать? Ведь он даже не знал, как она выглядит, не знал, где ее искать… Оставалось только ждать. Пока он следил за входом, чай у него остыл. Журналы по-прежнему были разложены вокруг чашки, на самом виду.

Когда ровно в половине пятого мадам Ролан вошла в кафе, отряхивая зонтик, у мсье Мартэна перехватило дыхание. Он почувствовал себя школьником, которого поймали с поличным, и его первым движением было спрятать журналы, смахнув их к себе на колени. Ведь любой, как ему казалось, мог легко догадаться, что эти журналы служат опознавательным знаком. Если его соседка их увидит, она сразу поймет, что у него здесь назначено свидание с женщиной, насплетничает консьержке, та разнесет новость по жильцам, и он станет посмешищем для всей улицы. Этого надо было избежать любой ценой! Поэтому он как можно любезнее поклонился вдове железнодорожника, которая сразу узнала его и издали кивнула головой. Она медленно пересекла первый зал, словно ища что-то глазами, и исчезла во втором. Она пробыла там несколько минут, но мсье Мартэну этого оказалось вполне достаточно, чтобы вновь обрести надежду, и он уже было схватил смятые журналы, лежавшие у него на коленях. Увы! Мадам Ролан вернулась так быстро, что он даже не успел снова разложить их на столике; в замешательстве он уронил их на пол и затолкал ногой под диванчик. Мадам Ролан уселась через три столика от него, и всякая надежда была потеряна. Он подозвал гарсона, расплатился и вышел. Дождь кончился. Мсье Мартэн постоял на противоположной стороне улицы, наблюдая за женщинами, которые входили в «Кафе де ля Пэ» и выходили оттуда. Он насчитал не менее дюжины дам, еще вполне привлекательных, хотя и явно перешагнувших шестой десяток, но никак не мог угадать, которая же из них ищет его.

Он написал длинное сбивчивое письмо, прося прощения за то, что не явился на свидание, но ответа не получил. Спустя неделю он написал второе, еще более сумбурное и умоляющее, но все было напрасно. Два месяца он провел в полном отчаянии. За это время он несколько раз встречался на лестнице с соседкой по этажу; ему казалось, что она поглядывает на него с любопытством, словно что-то подозревает. В один прекрасный день, забирая у консьержки почту, он обратил внимание на конверт, адресованный мадам Анриетте Ролан. Он понял все, и чувство стыда заглушило в нем отчаяние.

С тех пор ничто не переменилось в жизни бывшего учителя, за исключением того, что он больше не выставляет оценок за объявления. Если он встречает свою соседку на улице или в парадном, они кивают друг другу, не говоря ни слова. Однако, когда она проходит мимо, он оборачивается и вспоминает, следя за ее спокойной походкой, что никогда в жизни не встречал такого красивого почерка.

Крапива

Перевод И. Кузнецовой

Однажды маленькая Анжела, зайдя к ней, как обычно, перед школой, чтобы занести пол-литра молока, застала ее в постели.