Неповторимый - Шеннон Дрейк

— А может, ей и в голову не пришло сделать это, раз она оставила вас на мое попечение?

— Может, и так, но мне все равно. Мне не слишком-то много надо, чтобы убежать от вас и увезти Сабрину.

— Скайлар, Скайлар! Глупая маленькая девочка! Как у тебя все просто! Никуда ты не поедешь. Останешься здесь. Сабрине еще нет двадцати одного, она несовершеннолетняя, а я ее официальный опекун. Все будет как прежде. Мы останемся одной семьей. Мне нужно все, дорогуша, все сразу, полный комплект. Избирателям нравится образ добропорядочного семьянина: сенатор Соединенных Штатов Америки с двумя очаровательными дочерьми. Мы семья, а значит, проблемы семьи нам близки. Мы чтим Господа Бога и участвуем в общественной жизни! Ты не посмеешь разрушить карьеру, которую я создавал так долго и скрупулезно…

— Карьеру, ради которой вы совершили убийство?

Он стоял всего в нескольких шагах от нее. Красивый мужчина, с располагающей внешностью, обаяние немало помогло ему — маска, под которой прятались зло и жестокость.

Отчим из него получился крайне строгий. С суровым видом и взглядом, навевающим тоску, он долго и нудно обсуждал с домочадцами вопросы дисциплины. Но когда случалось наказывать непослушных дочерей, его глаза загорались от удовольствия. Ему явно нравилось мучить тех, кто зависел от него. Но, даже все зная о нем, Скайлар не ожидала, что он применит физическую силу. Девушка была никак не готова к тому, что на нее обрушится удар настолько мощный, что собьет ее с ног. Боль оказалась невыносимой, дыхание застряло в горле, а зрение затуманилось, и на несколько секунд Скайлар потеряла сознание. Когда же пришла в себя, то первое, что увидела, — это склонившегося над ней Дилмана. Одна его рука сжимала ей горло, другая гладила по щеке.

— Твоя мать действительно любила меня, Скайлар, — холодно сказал он. — Я был уверен в себе, а она слаба. Твой драгоценный папочка силой не отличался, зато наивностью…

— Мой отец был честным человеком. Достоинств у него была масса, но нет смысла перечислять их, вам все равно не понять. Он обладал качествами, о которых вы и не слышали…

— Был. Вот это верное словечко. Теперь он мертв, моя дорогая, — сухо произнес он. — Вот уже целых десять лет мы спорим с тобой об одном и том же, Скайлар. Мне, признаться, это уже порядком надоело. Правила игры изменились. На что я способен, тебе неизвестно. И я тебя отлично знаю. Так что веди себя хорошо, держи рот на замке и слушайся старших. Только попробуй что-нибудь натворить, я живо тебя остановлю. Попытаешься убедить всех, что я плохо с тобой или сестрой обращаюсь, и мигом окажешься в лечебнице для душевнобольных. Всю свою сознательную жизнь ты отчаянно пыталась бороться со мной. Ну и как? Нашелся ли хоть один человек, который поверил в твою болтовню? Тебе ли тягаться со мной? Сдайся! В любом случае выиграю я. Чего бы мне это ни стоило.

— Убьете меня?

— Если придется. — Он пожал плечами. — Но мне не хотелось бы. Ты такая хорошенькая, хоть и вздорная, куколка. Ты всегда казалась мне лакомым кусочком, даже в детстве. И еще, не забывай, кем-кем, а глупцом назвать меня нельзя. Я не пытался приставать к тебе или к твоей сестре, пока была жива моя жена, но потом… Сейчас я в трауре, однако утешить меня в горе вполне способна такая женщина, как ты.

Скайлар чувствовала, что ее вот-вот стошнит.

— Да я лучше умру!

Он наклонился, смеясь ей в лицо.

— Ах, Скайлар, ты все время упускаешь из виду одну существенную деталь — ты связана со мной навеки. Смерть в результате несчастного случая — такое с тобой вполне может произойти, но, уж конечно, после всех этих лет немыслимых мучений с тобой я заслуживаю небольшого поощрения, своего рода благодарности от тебя. Ты так соблазнительна. Не бойся, прежде чем убивать, я постараюсь узнать тебя получше.

— Подонок! Я найду способ убежать…

— А я тебя выслежу. Найду и запру под замок.

— Я…

— Заметь, Скайлар, я держу тебя за горло. Я могу сейчас очень медленно сжать пальцы, и ты распрощаешься с жизнью. Я сделаю все, что сочту нужным. Только представь себе. Вот ты выдвигаешь против меня обвинение, а я объявляю тебя слабоумной. И тебя упекут в одно из всем известных местечек. Ты когда-нибудь была там, Скайлар? Душераздирающая картина.

Христос учил нас быть терпимыми. Но все же какой это ужас — жить среди безумных! Многие не способны обслуживать себя. Кто не может мыться сам, тех поливают из шланга водой. Несчастные создания, плачущие, кричащие ночи напролет! Я, твой любимый отчим, стану навещать тебя. В таких заведениях нет обычных комнат, людей содержат в закрытых камерах или клетках, которые запирают на замки. Я бы приходил, и мы могли бы часами забавляться с тобой. Никто бы не услышал криков о помощи.

— Вы чудовище! Но я все равно убегу…

— Может, тебе это и удастся. По правде говоря, мне всегда больше нравилась Сабрина. Такая милая девочка. Я ее официальный опекун. Уж ей-то придется уехать очень далеко, туда, где я не смог бы найти ее. Осилишь ли ты это, Скайлар? Хватит ли у тебя средств? Я выслежу тебя, куда бы ты ни отправилась, так что хватит упрямиться, детка, лучше помоги мне. Все равно все будет по-моему. Ты поняла?

Поняла. О Боже!

С того-то дня и начались все ее беды. Или, наоборот, жизнь повернулась в лучшую сторону. Только бы Сабрина поскорее приехала сюда. Скайлар помнила, как сестра стояла позади Дилмана, стараясь оттащить его. Помнила, как он смеялся, как повернулся к Сабрине и начал угрожать, обещать, распускать руки…

Вспомнила, что сама бросилась на него. Сценки из прошлого так и мелькали перед глазами, точно все произошло только вчера. Они стояли на верхней площадке лестницы. Дилман долго, точно время замедлило свой бег, падал, и падал, и падал. Что-то кричал. А Сабрина взволнованно говорила:

— Беги, ты должна бежать! Если он выживет, то упечет тебя в тюрьму, и тогда тебя повесят…

— Я не могу оставить тебя.

— Скайлар, ты должна бежать! Уехать из города, исчезнуть! Вдвоем мы будем слишком заметны, так нас выследят скорее и засадят в тюрьму обеих. У него все права на меня, ведь он мой опекун. Не бойся, мне сейчас ничто не грозит! Иди! Найди способ, как нам убежать отсюда и начать новую жизнь, на свободе, не в тюрьме!

— Я не могу…

— Тогда нам придется убить его!

— И тем самым уподобиться ему? Ни за что! Мы не можем…

— Значит, нужно бежать. Разве не видишь, он сейчас беспомощен.

— Пришлю тебе весточку, как только смогу. Отправляйся в гостиницу мистера Пайка. Джимми Пайк — наш единственный друг.

— Беги, Господи, скорее беги! Спрячься, прежде чем он пошлет кого-нибудь за тобой, прежде чем…

Слова превратились в неразборчивый гул, свет померк, и ее поглотила темнота. Руки, цепкие руки, тянулись к ней со всех сторон, толкали, приминали к земле. Она слышала смех Дилмана и чувствовала, что задыхается. Все потонуло во мраке, кроме его лица, он хватал ее за плечи, тряс…