Чеченский след - Фридрих Незнанский

— Мне назначена встреча с главой Госдепартамента… Я официальный представитель Ичкерии, Мамед Бараев, посол, вы понимете? Куда мне пройти?

Охранник подумал, сказал:

— О‘кей.

И попросил подождать внизу. Он звонил по телефону, куда-то ходил, говорил вполголоса с другими охранниками, стреляя глазами в сторону Бараева, и наконец, сообщил:

— Я очень сожалею, господин Бараев, но господин глава департамента Уиллис не может вас принять.

— То есть как? — не понял еще Бараев, но на скулах у него проступили два красных пятна — ни разу еще за всю свою долгую и славную жизнь полевой командир не оказывался в положении просителя, да еще на виду у собственных подчиненных.

— Я сожалею, — повторил негр и сделал рукой такой жест, словно собирался взять Бараева за плечо и вытолкать на улицу, — встреча отменена; вам нельзя здесь находиться, пожалуйста… Покиньте помещение.

Кипя от унижения, Бараев, пошатываясь, вышел на улицу и рванул тесный воротничок рубашки, мешающий ему дышать. Бешеными глазами он обвел своих подчиненных — не смеется ли кто, — но лица их были, как обычно, тупы и равнодушны. Немного успокоившись, Бараев широкими шагами пошел по улице, на ходу стаскивая с себя дурацкий фрак, бросил его на землю, Ахмат поднял, не зная, что делать, и понес за ним.

— Брось, — сказал ему, повернувшись, Мамед. Ясно одно: он стал жертвой провокации, политической интриги… Что все это значит — он еще не понимал, вернее, не хотел понимать. Ему казалось, что он может еще что-то предпринять и вот-вот ему принесут извинения и все пойдет по плану. И тут вдруг Мамед у дороги увидел киоск с газетами и в газетах — свое лицо, свою давнюю фотографию, еще когда он был полевым командиром, неизвестно, кем и как сделанную, — знал бы, зарезал… А рядом — фотографию себя нынешнего, облеченного властью и достоинством.

Не веря своим глазам, Мамед шагнул к киоску и купил газету. «Убийца — депутат», гласили сенсационные заголовки, «Московский адвокат раскрывает дело…», «Москва требует выдачи палача», «Интерпол идет по следу»… Сдал, сволочь, подумал Бараев с удивлением, вот гад, если выберусь из этой передряги — горло перегрызу!

На плечо Бараеву легла чья-то рука. Оглянувшись, он увидел глядящего на него полицейского.

— Мистер Бараве? — спросил тот, коверкая фамилию. — Вы арестованы.

Телохранители отступали, лелея надежду затеряться в толпе. И тут Мамеду кровь ударила в голову, это было их знаменитое, родовое, священная ярость воина Аллаха… Придя в себя, он увидел полицейского на земле в луже крови, себя — убегающим с оружием в руках, которое он, собственно, и отнял у поверженного врага. Хотел было, убегая, шмальнуть в предателей, особенно в Джамиля, но передумал — некогда, и патроны жалко. В схватке с иноземным блюстителем порядка Мамед получил небольшое ранение — так, пустяк, царапина на шее, но она кровоточила, и из-за нее он мог быть заметен на улице.

И началась погоня. Не сразу: немного еще дали ему погулять, словно забавляясь, отпустили на длинный поводок… Самая забавная игра, которая горячит и разгоняет кровь, — человеческая охота; в былые времена Мамед сам с удовольствием принимал в ней участие, но всегда в качестве охотника, а не жертвы. Что ж, попробовать в этой жизни нужно все…

С утра в полиции в Вашингтоне царила суматоха. Ознакомившись с доказательствами, предъявленными Москвой, сотрудники Интерпола связались с местной полицией, дав наводку на Мамеда Бараева. Сами они, конечно, не имели права действовать в суверенной стране — но глава полиции решил, что правильнее будет помочь Москве арестовать преступника, тем более что за ним числились тяжелые преступления против человечности. В данной ситуации и Госдепартамент США попадал в глупое положение — так как они сами пригласили к себе преступника. И так свободная пресса подняла шум… Если же Америка не могла бы его выдать… Короче, действовать приходилось быстро и оперативно, открещиваясь от своего участия в делах Чечни и полностью свалив все на бесчестность Бараева, обманувшего доверчивых политиков.

Однако для организации облавы нужно было некоторое время. В отеле Бараев с утра отсутствовал, потому требовалось стянуть силы полиции вокруг района Госдепартамента. Пока же фотография Бараева была разослана патрульным. Но к тому времени, когда наряд был стянут к зданию, Бараев уже успел уйти — трусливые политиканы даже не пустили его внутрь, хотя могли бы помочь в задержании… Умыли, видите ли, руки. Более того, Бараев ранил сотрудника полиции и был теперь вооружен… Пахло немыслимым скандалом. Преступника необходимо было брать, причем не обязательно живым — даже наоборот, при малейшем сопротивлении гораздо проще было его пристрелить — и тем считать инцидент исчерпанным.

Жертвы всегда делают одну ошибку — они начинают метаться. Надо взять себя в руки и действовать хладнокровно. Мамед свернул бегом в переулок, домчался до безлюдного тупичка, а потом вышел спокойной походкой, спрятав ствол в штаны, и нырнул в первый попавшийся большой супермаркет. Прохаживаясь там, он дошел до противоположного выхода, а заодно подумал. Прежде всего — транспорт. Не на своих же двоих от них удирать…

Прямо на стоянке Мамед машину брать не стал — охранник присматривал, — а пошел искать вдоль по улице. Вот какая-то дамочка оставила свою машину ненадолго — зашла в аптеку. Мамед разбил боковое стекло, зубами зачистил провода — и через минуту уже несся по трассе, пытаясь приноровиться к автомобилю и местным правилам.

Вот что было плохо — играть приходилось на территории противника, его фигурами. Он же ничего тут, будь проклят этот город, не знает!

Стараясь ничего не нарушить, он ехал по незнакомым улицам, сворачивал, перестраивался из ряда в ряд… И тут была ему дарована последняя милость Аллаха — впереди замаячил выезд из города. Добраться до аэропорта, прикидывал Мамед, угнать самолет? Но тут взвыла сирена, и полицейский, выйдя из машины, стоящей у обочины, замахал в его сторону палочкой: мол, документы давай! Прямо как на дорогах Подмосковья…

Мамед взглянул, сколько у барышни бензина, — выходило, что немного. Полицейский подошел к машине, наклонился к открытому окну, что-то сказал, но тут Мамед, схватив его за горло, молниеносно распахнул дверцу и упер ему в бок дуло пистолета так быстро, что тот не успел среагировать. Мамед повел его к полицейской машине, и тот, повинуясь движению пистолета, сел за руль, косясь на Бараева.

— Давай, — сказал он, — поезжай!

Полицейский завел машину и осторожно двинулся с места, поглядывая на Бараева. Мамед размышлял. Куда они ехали? В аэропорт-то, пожалуй, сложновато будет… Если б я был не один, подумал он с горечью, так пробились бы…

Рация в машине полицейского непрерывно что-то говорила, но Мамед так и не смог разобрать что — не хватало познаний в английском, тем более через такие помехи… Слов он почти не узнавал.

— Что они говорят? — спросил он у полицейского. Это он неправильно сделал, не надо было признаваться, что он чего-то не понимает…

— Спрашивают, все ли у меня в порядке, — ответил полицейский.

— Скажи, что да, — качнул пистолетом Бараев.

Полицейский пробормотал в рацию, что все в порядке, он отходил проверять документы у владельца машины с подозрительными номерами.

— У вас есть бедный квартал? — спросил Бараев.

— Бедный квартал? — удивился полицейский.

— Там, где живут китайцы, арабы?.. — раздраженно пояснил Мамед.

— Да… — подумав, сказал полицейский, а потом добавил с интересом: — Вы араб?

Идиот, подумал Мамед.

— Поезжай туда! — приказал он и откинулся на спинку.

Полицейский послушно развернул машину. Через какое-то время показались низкие дома, узкие улочки… Мамед почувствовал себя лучше.

— Останови тут! — сказал он, увидев подходящий со стратегической точки зрения дом.

Выйдя из машины, он заставил полицейского выйти следом, подошел сзади, захватил его рукой за шею и, приставив к затылку копа пистолет, подтолкнул его по направлению к дому. Дверь дома он распахнул, изо всех сил двинув по ней ногой, — дверь открылась легко, так как была тонкая, почти картонная.

Внутри его встретили криками обитатели дома — то ли арабы, то ли индусы — две женщины, старая и молодая, пара грязных ребятишек. Мамед поднял пистолет в воздух.

— Скажи им, — прошептал он на ухо полицейскому, — что я им ничего не сделаю, если они будут вести себя тихо. Мы скоро уйдем. Пусть все пойдут на кухню. Скажи, чтобы женщина принесла мне попить, поесть и бинты.

Загнав обитателей дома на кухню, Мамед проверил, нет ли из нее другого выхода, потом оборвал телефонные провода, а сам вместе с заложником остался в комнате.

— Тебя как звать? — спросил он у заложника.

— Боб…

— Понятно… Боб, сейчас мы отдохнем, а потом ты поможешь мне выбраться… Мне нужно одно — добраться до чеченской диаспоры где-то здесь, за границей. Ты меня понял? Никто не пострадает, все останутся живы. У тебя семья есть?