Атомная бомба - Владимир Губарев

— Меня поразила трава. Была удивительная тишина, и вдруг я вижу, как трава легла — это пришла ударная волна. Тишина и поникшая трава — главное впечатление от ядерного взрыва.

«Беспокойный» академик

Зельдович среди всех участников «Атомного проекта» был, пожалуй, самым «нестандартным» ученым, доставлявшем хлопоты всем властителям — от Сталина до Горбачева.

Его участие в создании атомного оружия отражалось на его груди. Изредка он надевал все свои награды. Специально, чтобы шокировать окружающих! И было от чего… На его пиджаке сияло три Звезды Героя Социалистического Труда, медаль лауреата Ленинской премии и три — Государственной. А орденов не счесть. Впрочем, некоторые из них сам Яков Борисович забывал, куда именно положил. Однако он неизменно подчеркивал, что не прочь получить очередную награду, если уж заслужил. И даже друзья не всегда различали шутит Яков Борисович или нет.

Ситуация с присуждением второй Ленинской премии Зельдовичу остается в архивах «Атомного проекта СССР» одной из самых загадочных. И самому Н.С. Хрущеву пришлось вмешаться в конфликт, который возник из-за неясной позиции самого Зельдовича.

А дело складывалось так.

Как известно, Ленинская премия присуждалась только один раз. Однако в списке соискателей ее в 1959 году вновь появились знакомые фамилии — Харитон, Сахаров и Зельдович. Было создано принципиально новое «изделие», и именно эти трое ученых (плюс еще трое ученых из Арзамаса-16) были среди ее основных создателей. Харитон и Сахаров попросили убрать их из списка, так как раньше уже получили Ленинские премии, а Зельдович этого делать не стал. Комитет по Ленинским премиям исключил Зельдовича из авторского коллектива, мотивируя тем, что второй раз нельзя присуждать эту премию. Яков Борисович возмутился таким решением: по какому праву «его лишают той работы, которую он сделал?»

Кто же смеет обижать такого ученого, как Зельдович?!

Министр Е.П. Славский и И.В. Курчатов решили не ссориться с Зельдовичем и заявили президенту Академии наук и председателю Комитета по премиям А.Н. Несмеянову, что Ленинская премия академику Я.Б. Зельдовичу может быть присуждена второй раз «в порядке исключения».

Теперь уже в тупиковой ситуации оказался президент АН СССР.

Впрочем, Александр Николаевич раздумывал недолго: он тут же обратился к М.А. Суслову, который по линии ЦК партии курировал Академию, мол, «возможно ли сделать исключение с Ленинской премией для академика Зельдовича»?

Теперь уже партийная машина закрутилась со всей своей мощью! Отдел науки ЦК подготовил ряд документов, в которых утверждалось, что Я.Б. Зельдович щедро отмечен высшими государственными наградами и что «в целях повышения значения и авторитета Ленинских премий не следует создавать прецедента в повторном присуждении Ленинской премии одному и тому же лицу». все секретари ЦК согласились с мнением Отдела науки, но решающее слово было за Н.С. Хрущевым. Говорят, что он лично позвонил Якову Борисовичу, разговаривал о разных проблемах, а затем упомянул и о «второй» Ленинской премии. В конце концов, Зельдович был удовлетворен, а потом не раз с улыбкой рассказывал о том, что «сам себя лишил еще одной премии…»

Однако злоключения власти с Зельдовичем на этом не закончились. В ЦК партии никогда не забыли о строптивом ученом и при каждом удобном случае старались «уколоть» его. Теперь пришла очередь М.С. Горбачева, который в 1980 году был Секретарем ЦК и курировал Академию наук.

В 1979 году Я.Б. Зельдовича избирают иностранным членом Академии наук США и Лондонского Королевского общества. В ЦК партии посчитали, что ученый не должен принимать эти звания, так как «на фоне оголтелой антисоветской кампании, поддерживаемой руководством АН США, эти предложения вызывают сомнения». Такая резолюция принадлежит М.С. Горбачеву. Советский Союз начал войну в Афганистане, весь мир осуждал ее, и ЦК партии пыталось любыми способами защититься от мирового общественного мнения.

Однако было уже поздно что-то предпринимать против Я.Б. Зельдовича и против его коллег в США и Англии. Президент Академии наук СССР А.П. Александров в Институте прикладной математики имени М.В. Келдыша вручил Зельдовичу диплом Лондонского Королевского общества и значок Национальной академии наук США.

В ЦК партии знали об этом, но что-то изменить уже не могли. История с академиком Сахаровым, грубое вмешательство власти и партии в науку и судьбу ученых, огромный авторитет президента АН СССР и, наконец, личная дружба с Л.И. Брежневым, — все это помогало Анатолию Петровичу Александрову принимать верные решения и делало его самым независимым от власти президентом за всю историю Академии.

Площадка № 21

Загадочное и легендарное это место на Урале! Красота тут неповторимая — слева озеро, справа — другое, потом новое, а потому на лодке можно проехать многие десятки километров, лишь изредка встречая на пути деревеньки да поселки, а в основном тайга да водная гладь.

«Площадка № 21» находится на перешейке между озерами, и не было ни одного человека, который не постоял бы на крутом берегу и не посмотрел бы на величественные горы, на тихие заводи, на бесконечные березовые рощи.

Отсюда начинался Уральский Федеральный ядерный центр. Но сначала здесь появилась Лаборатория «Б», с которой связано немало страниц в истории «Атомного проекта».

24 октября 1947 года И.В. Сталин подписывает Постановление СМ СССР № 3640–1204 сс/оп «Об организации лаборатории «Б» 9-го Управления МВД СССР», в котором сказано:

«1. Разрешить МВД СССР организовать в составе 9-го Управления МВД СССР (на базе быв. санатория «Сунгуль») лабораторию «Б».

2. Возложить на лабораторию «Б» следующие задачи:

а) изучение и классификация патологического действия «РИ» (радиоактивных излучений) и разработка методов защиты от этих излучений;

б) разработка способов очистки растворов и сточных вод от радиоактивных продуктов;

в) разработка способов выделения и очистки продукта Z и методов разделения искусственных радиоактивных веществ;

г) изучение поражающего действия радиоактивных продуктов распада и разработка способов защиты от поражающего действия…»

«Продукт Z» — это плутоний.

9-е управление МВД было образовано весной 1946 года специально для работы с немецкими специалистами.

В «Отчете» о его работе, направленном И. вВ. Сталину в сентябре 1947 года, говорилось об организации Лаборатории «Б»:

«… Проведены первоначальные подготовительные мероприятия по организации Лаборатории «Б». Составлена и утверждена на НТС 1-го Главного управления при СМ СССР программа работ этой лаборатории по разработке методов защиты здоровья людей от отравляющих радиоактивных излучений продуктов распада ядерных реакций, а также по разработке методов использования этих продуктов распада как боевых отравляющих веществ.

В лабораторию доставлена часть научных работников из числа немецких специалистов (4 чел.) и специалистов, репрессированных советским судом, во главе с Тимофеевым-Рессовским (5 чел.), которые заняты в настоящее время теоретическими разработками методов работы будущей лаборатории…»

Это первое упоминание о Николае Владимировиче Тимофееве-Ресовском в документах «Атомного проекта СССР».

«А я-то после Лубянки, да лагеря, да больницы попал, ну, действительно, как в рай, в этот Сунгуль…, — вспоминал ученый. — Прелестная местность! На берегу прелестного озера. Это когда-то был санаторий МВД. Его превратили в атомный объект. Совершенно замечательное было место.»

Пройдет совсем немного времени, и Лабораторию «Б» в срочном порядке переводят на юг Челябинской области. Вывозили оборудование и аппаратуру столь стремительно, что ученые недоумевали: что же такое экстренное приключилось?!

Лишь много позже стало известно, что здесь на «площадке № 21» начал рождаться второй Ядерный центр страны — дублер Арзамаса-16.

«Приравнять уран к золоту…»

На этот раз Л.П. Берия просит Председателя Совета Министров СССР И.В. Сталина изменить порядок учета, хранения, транспортировки и распределения урана. В своем письме он уточняет:

«Постановлением Совнаркома СССР от 23 сентября 1944 г. № 1279-378 сс был установлен порядок учета, хранения и отпуска урана и его солей.

В соответствии с этим решением все запасы солей урана, в том числе и текущая выработка, зачислялись в государственный фонд и выдавались только по решению Правительства.

В настоящее время в связи с организацией Первого главного управления, расширением добычи солей урана и пуском завода по получению металлического урана возникла необходимость изменения существующего порядка учета и хранения урана и одновременно более тщательного контроля за его учетом и распределением…»