Краткий курс истории Русской революции - Дмитрий Лысков

В разработке военных планов «разгрузки» столицы активное участие принимал военный министр Временного правительства Б.В.Савинков. Известны его требования придать выделенной для операции Кавказской туземной дивизии русские полки – так как взятие Петрограда только силами «туземцев» не желательно.

Отношение к задействованной в операции «Дикой дивизии» заслуживает отдельного упоминания. Армейские круги, причастные к разработке операции по военной «разгрузке» Петрограда, придавали ей особое значение - как одной из самых боеспособных и наименее подверженных революционной пропаганде. Следовательно, от нее в меньшей степени можно было ожидать «сюрпризов» при столкновении с революционными массами на улицах столицы.

При этом офицеры вполне отдавали себе отчет в специфике этого воинского подразделения. В штабе походного атамана Казачьих войск П.Н.Краснову, назначенному командиром 3-го Конного корпуса, заявили: «Туземцам все равно, куда идти и кого резать, лишь бы их князь Багратион был с ними» [255].

Из тех же соображений, но против ввода в Петроград «Дикой дивизии» был А.Ф.Керенский, который ставил этот момент одним их условий выдвижения войск к Петрограду [256].

Одновременно с военными приготовлениями шла политическая подготовка к «наведению порядка». 24 августа Временное правительство издало указ, запрещавший проведение манифестаций в Петрограде в связи с полугодовщиной свержения самодержавия. 25 августа было принято постановление о порядке "разгрузки" Петрограда. Им предписывалось удалить из столицы лиц не связанных по роду своей деятельности с Петроградским районом, предусматривался вывод из города учреждений и предприятий. Наконец, 27 августа Временное правительство известило дипломатических представителей в Париже, Лондоне, Вашингтоне, Токио, Стокгольме о проводившихся в Петрограде мероприятиях по «разгрузке». Таким образом, - отмечают историки, - международное мнение подготавливалось к введению в Петрограде военного положения и возможным «эксцессам» с социалистами.

Планы кампании отразились в проектах приказов об объявлении Петрограда, Кронштадта, Эстляндской губернии и Финляндии на осадном положении. В местностях объявленных на осадном положении приказывалось учредить военно-полевые суды из трех офицеров, вводился комендантский час, предписывалось закрыть все частные торговые учреждения, кроме торгующих продуктами. Запрещались митинги, собрания и забастовки. Жители должны были сдать оружие.

Основной проблемой операции по «разгрузке» Петрограда оставался конфликт интересов ее организаторов. Керенский видел в ней возможность избавиться от влияния Советов и сосредоточить власть в своих руках. Генералитет, однако, делал ставку на военную диктатуру и был, в целом, настроен против Временного правительства. Жесткий Лавр Корнилов, «генерал на белом коне» по выражению А.Деникина, весьма многим представлялся прекрасной кандидатурой на роль российского диктатора.

«Взоры очень многих людей, - пишет А.И.Деникин, - томившихся, страдавших от безумия и позора, в волнах которых захлебывалась русская жизнь, все чаще и чаще обращались к нему. К нему шли и честные, и бесчестные, и искренние и интриганы, и политические деятели, и воины, и авантюристы. И все в один голос говорили: - Спаси!» [257].

Корнилов стал знаменем зарождающегося Белого движения. Первые офицерские союзы, созданные с подачи генерала Алексеева еще в мае, понимали и активно принимали его прямолинейную военную программу.

«А он, - продолжает Деникин, - суровый, честный воин, увлекаемый глубоким патриотизмом, неискушенный в политике и плохо разбиравшийся в людях, с отчаянием в душе и с горячим желанием жертвенного подвига, загипнотизированный и правдой, и лестью, и всеобщим томительным, нервным ожиданием чьего-то пришествия, - он искренне уверовал в провиденциальность своего назначения».

Действительно, Корнилов уверовал в свои силы. Он стремился к власти. Деникин приводит характерный разговор, случившийся в конце июля 1917 года после совещания в Ставке. Симптоматично уже то, что на нем, по признанию Деникина, обсуждалась не военные, а политические вопросы - так называемая «Корниловская программа».

«По окончании заседания, - вспоминает Деникин, - Корнилов предложил мне остаться и, когда все ушли, тихим голосом, почти шёпотом сказал мне следующее:

- Нужно бороться, иначе страна погибнет. Ко мне на фронт приезжал N. Он все носится со своей идеей переворота, и возведения на престол великого князя Дмитрия Павловича; что-то организует и предложил совместную работу. Я ему заявил категорически, что ни на какую авантюру с Романовыми не пойду. В правительстве сами понимают, что совершенно бессильны что-либо сделать. Они предлагают мне войти в состав правительства... Ну, нет! Эти господа слишком связаны с советами и ни на что решиться не могут. Я им говорю: предоставьте мне власть, тогда я поведу решительную борьбу. Нам нужно довести Россию до Учредительного собрания, а там пусть делают что хотят: я устранюсь и ничему препятствовать не буду. Так вот, Антон Иванович, могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?

- В полной мере» [258].

Однако политиком Корнилов, по признанию современников, был никудышным. Милюков вспоминает характеристику, данную Корнилову генералом Алексеевым: «львиное сердце, а голова овечья» [259].

До сих пор трудно судить, кто кого больше подставил в ходе Корниловского выступления. Почему бравый генерал стал мятежником вместо «спасителя России»? Мнения по этому вопросу существуют самые разные. Наиболее простым объяснением является конфликт интересов организаторов «разгрузки». Ряд авторов, однако, исходят из предположения о том, что вся эпопея с походом на Петроград Корнилова была ловкой провокацией Керенского, который использовал политически малограмотного генерала для борьбы со зреющим в армии офицерским заговором.

Существует и третья версия событий, по которой офицерский заговор в армии с целью смещения Временного правительства и установления военной диктатуры действительно существовал. И именно его организаторы, в числе которых имеющие куда больший авторитет М.В.Алексеев и А.М.Крымов, использовали в своих целях недальновидного Корнилова. Так, доктор исторических наук Юрий Кондаков в своей работе «На пути к диктатуре: Л.Г.Корнилов, А.М.Крымов, М.В.Алексеев» скрупулезно подсчитывает выдвинутые к Петрограду войска Корнилова и приходит к выводу, что их было явно недостаточно для разоружения Петроградского гарнизона и вооруженных рабочих.

Он обращает внимание на деятельность находящегося в этот момент в Петрограде генерала Алексеева. 28 августа кадеты Временного правительства приняли решение, что правительство должен возглавить М.В.Алексеев. Последний ответил на это согласием. Далее в Зимнем дворце была предпринята неудачная попытка голосованием сместить Керенского со своего поста.

Одновременно автор замечает: «сведения о том, что целый ряд правых и военных организаций Петрограда готовился к боевым действиям были получены уже Чрезвычайной следственной комиссией. В ее отчете указывалось, что с 26 по 29 августа с фронта в Ставку вызывались офицеры... В Ставке с прибывшими офицерами проводили беседу и разъясняли, что они направляются в Петроград, где им придется охранять мосты, телеграфы, банки, для чего под команду каждого из них поступит 5-10 юнкеров» [260].

«К выступлению Л.Г.Корнилова в Петрограде вели подготовку целый ряд военных и полувоенных организаций, - отмечает далее автор. - …На кого могли рассчитывать заговорщики в Петрограде? 1) офицеры вызванные с фронта; 2) военные училища; 3) офицерские кадры Петрограда; 4) казачьи и кавалерийские полки Петрограда» [270].

В случае, если бы офицерские организации столицы начали выступление, а войска Корнилова лишь поддержали бы их (и, одновременно, удалась бы интрига кадетов с приведением генерала Алексеева к власти), переворот имел бы все шансы на успех. При этом Корнилову пришлось бы просто смириться с итогами своей кампании – права диктатора М.В.Алексеева, несравненно более авторитетного в армии, он оспаривать не решился бы.

Ситуация, однако, развивалась иначе. Керенский «сдать власть» по требованию кадетов отказался. Более того, видимо поняв и глубоко прочувствовав закрутившуюся вокруг «разгрузки» Петрограда интригу, он сам перешел в наступление. 27 августа им был подписан указ о смещении Л.Г.Корнилова с поста главнокомандующего.

Офицерство восприняло указ резко негативно. А.И.Деникин приводит телеграмму начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала Лукомского, которая была отправлена Керенскому и – копиями - всем командующим фронтов:

«Все, близко стоявшие к военному делу, отлично сознавали, что при создавшейся обстановке, и при фактическом руководстве и направлении внутренней политики, безответственными общественными организациями, а также, громадного разлагающего влияния этих организаций на массу армии, последнюю воссоздать не удастся, а наоборот армия как таковая должна развалиться через два-три месяца. И тогда Россия должна будет заключить позорный сепаратный мир, последствия которого были бы для России ужасны. Правительство принимало полумеры, которые, ничего не поправляя, лишь затягивали агонию и, спасая революцию, не спасало Россию. Между тем, завоевания революции можно было спасти лишь путем спасения России, а для этого, прежде всего, необходимо создать действительную сильную власть, и оздоровить тыл. Генерал Корнилов предъявил ряд требований, проведение коих в жизнь затягивалось. При таких условиях генерал Корнилов, не преследуя никаких личных честолюбивых замыслов, и опираясь на ясно выраженное сознание всей здоровой части общества и армии, требовавшее скорейшего создания крепкой власти для спасения Родины, а с ней и завоеваний революции, считал необходимыми более решительные меры, кои обеспечили бы водворение порядка в стране.