Забайкальское казачество - Николай Смирнов

Первый раз, когда, спасаясь от японцев, занявших Синминтин, под видом коммерсанта следовал по дороге на Мукден с риском быть захваченным и изуродованным шайкой хунхузов. «Мы по всем сторонам искали следы первых бойцов — задир Русской армии», — так он называл казаков. Он не скрывал своей радости, когда в ближайшей деревне из-за трубы на крыше фанзы заметил две косматые точки, отчетливо видимые на фоне ясного неба. «Тут не надо было догадываться. Это были папахи. Там были казаки!» Встреча с казаками означала спасение и окончание всех переживаний.

Второй раз — он чуть было не попал в засаду, устроенную хунхузами в маленькой рощице недалеко от китайской деревни. Не зная, что делать, и готовясь получить пулю, Нодо увидел, как из деревни появились всадники и направились к нему. «Казаки! Я побежал к ним навстречу… и указал на близость двух разбойников. Оба всадника не заставили себя повторять два раза; выхватив шашки, они во весь мах понеслись к рощице, где спрятались хунхузы… Казаки — преследователи ужасные. Кто дал им возможность воспользоваться их саблей или пикой, — тот пропал».

В статье «Банкротство казаков» военный корреспондент Л. Нодо под словом «казак» обобщает представителей всех казачьих войск и иррегулярных формирований России.

А между тем не все казаки были одинаковы. Много подвигов совершили донские, терские (русские), сибирские, уральские, амурские и уссурийские казаки. Но, пожалуй, особенно тяжелая доля выпала забайкальским казакам. Они первыми были отмобилизованы и брошены в бой; благодаря тому, что они были выносливее и неприхотливее других, вся тяжесть сторожевой службы и разведки ложилась на них; они составляли абсолютное большинство казаков в Маньчжурии; они больше всех участвовали в боях в качестве пехоты, и они больше всех понесли потери в этой войне; они больше, чем кто-либо, заслуживали слова благодарности и почестей.

Обезличивая казаков, одним махом подписывая им приговор, Нодо показал полное незнание особенностей казачьей психологии, и те многие отрицательные качества, приписанные им казакам, надо было адресовать тем, кто руководил ими.

Не казаки были виноваты во всех неудачах Русской армии, а те, кто обязан был грамотно использовать огромные преимущества казачьей конницы перед пехотой.

С негодованием пишет Нодо о «горцах-казаках». По способу формирования кавказских частей можно было уже судить, что это были за «казаки». Во-первых, их наняли, заплатив наперед за шесть месяцев участия в войне; во-вторых, это были в основном горцы-мусульмане, воины храбрые, но не казаки; в-третьих, они шли на войну, имея веками сложившуюся психологию: захватить добычу, обогатиться на войне, прославить себя перед соплеменниками, но в итоге получили большие потери от пуль невидимого в сопках противника, болезни и смерть от непривычных для них зимних холодов и не имеющую конца войну.

Горцы взбунтовались, потребовали возвращения их на Кавказ и, как следствие, военный трибунал и смертная казнь зачинщикам неповиновения.

В отличие от горцев казаку с детства внушали любовь к Богу, царю и Отечеству. Казачий дух формировался веками, воспитание строилось на беспрекословном повиновении своим командирам и беспредельной преданности Родине, ненависти к ее врагам и готовности к самопожертвованию. Даже не зная цели войны, казак, воспитанный на таких традициях, свято выполнял свой долг, не задумываясь, для чего и во имя чего идет война. Ему все было ясно с момента мобилизации: у Родины есть враг, и его надо уничтожить. А если он еще знает, во имя каких великих интересов ведется война, то героизму его нет предела.

Так было в войне 1812 года, во всех русско-турецких войнах, в Русско-китайской войне 1900–1901 гг., так было и в Русско-японскую войну.

Сам Нодо в этой же статье не отрицал, а утверждал, что «душевное настроение этих бунтовщиков нельзя считать общим всем казакам армии. Наоборот, много прославленных примеров говорит о противном».

Без сомнения, прав Нодо, когда касается таких проблем, как боевая подготовка льготных казаков, тактика действий казачьих частей в современной войне; будущее кавалерии вообще и казачьей в частности; рациональное использование казачьей кавалерии и ее преимущества; умение одинаково хорошо действовать в бою как шашкой, так и винтовкой; необходимость учить казака сражаться в пешем строю по уставам пехоты; воспитание у казаков находчивости, осторожности, хитрости, инициативы, смелости.

Забайкальское казачье войско считалось в то время молодым войском, несмотря на то, что старшинство имело с 1655 года. Созданное как военная организация в 1851 году, оно существенно отличалось от таких казачьих войск, как Донское, Кубанское, Терское, и не имело таких богатых традиций, как они — но в бою забайкальцы им не уступали. Это — общее мнение всех без исключения офицеров, служивших в казачьих частях в Русско-японскую войну.

«Надежды не оправдали… по части разведывательной», — писал барон Теттау. «Главной причиной неосведомленности русских штабов, — считал Нодо, — обнаружившееся банкротство казаков», и в конце добавляет: «если не всей кавалерии». Авторы грешили перед правдой, обвиняя казаков в неумении вести разведку и в то же время превознося организацию японской разведки. Кому, как не им, доподлинно было известно, что основные разведданные о Русской армии японцы получали за счет искусно организованной шпионской деятельности на территории, занятой их противником, а не от своей малочисленной конницы. В условиях, когда даже единичные герои-разведчики не могли проникнуть в тыл японцев через «завесу» их сторожевых охранений и постов, то что требовать от казачьих разъездов в составе взводов, полусотен и сотен? Не проще ли было заняться тем, чем занимались японцы, — получать разведданные от китайских агентов, действующих на территории, занятой японцами.

Не преминул лягнуть казаков один известный японский генерал, что «казаки — это пугало, которым нас, японцев, пугают». Пугало не пугало, а японские эскадроны, завидя взвод казаков, немедленно уходили под прикрытие своей пехоты.

Никому не нужна лакировка прошедших почти 100 лет назад событий Русско-японской войны, но правда о забайкальских казаках должна быть сказана.

Нет ничего страшнее, чем беспамятство и забвение, а еще хуже, когда причиной этому является неправда умышленная или нечаянная. Возрождающееся забайкальское казачество должно знать свою историю, гордиться своими предками, чтить боевые традиции и воспитывать на них молодежь.

2. Действия Забайкальской казачьей конной бригады на Ляодунском полуострове, в Северной Корее и отход на Ялу

Перед войной Забайкальская казачья бригада под командованием генерала П.И; Мищенко находилась в Южной Маньчжурии, на Ляодунском полуострове. Ее полки были размешены следующим образом: штаб, четыре сотни и учебная команда 1-го Верхнеудинского полка стояли в Талиенване, 6-я сотня находилась в Бицзыво, а 4-я — в Порт-Артуре; четыре сотни и штаб 1-го Читинского полка располагались в Фынхуанчене, одна сотня в Мукдене, а другая в Шанхайгуане. Сотни насчитывали в своем составе по 80— 100 казаков и по 4–5 офицеров.

С началом войны на бригаду была возложена задача наблюдать за восточным побережьем Ляодунского полуострова от Бицзыво до устья Ялу. За западным побережьем наблюдала Уссурийская казачья бригада, расположенная у Чайчжоу и Сеньючена.

В ночь на 26 января 1904 г. японцы начали высадку авангардных частей 1-й армии генерала Куроки в корейском порту Чемульпо, а 27 января в 11,45 на рейде этого порта произошел неравный героический бой русского крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с японской эскадрой контр-адмирала Уриу.

За час сражения, выпустив по кораблям противника 1105 снарядов, комендоры «Варяга» и «Корейца» нанесли серьезные повреждения флагману японской эскадры — крейсеру «Асама» и крейсеру «Чиода», потопили один миноносец, но и сам крейсер «Варяг» получил такие пробоины, при которых прорыв к Порт-Артуру оказался уже невозможным. Взорвав «Кореец» и потопив «Варяг», команды перешли на нейтральные военные корабли, стоявшие в Чемульпо в качестве стационеров (сторожевых судов. — Примеч. ред.). Только командир американского корабля отказался принять русских раненых матросов и офицеров.

Высадившиеся с японских транспортов в Чемульпо солдаты Куроки через день захватили столицу Кореи — Сеул.

Ожидалась высадка японских десантов и на Ляодунский полуостров в пунктах Дагушань, Бицзыво и в районе Инкоу-Чайчжоу.

Ночью 26 января восемь японских миноносцев подходили к Талиенванской бухте.

Утром 27 января в 1 — м Верхнеудинском полку уже знали о нападении японской эскадры на русские корабли в Порт-Артуре, поэтому были приняты меры по охране Талиенванской бухты от возможного десанта.