Города в поднебесье (СИ) - Сухов Лео

Самые большие сложности возникли с внутренними агрегатами корабля. В отличие от земных дирижаблей, аэростаты местных воздухоплавателей не были герметичными. Горячий воздух в них постоянно обновлялся через две трубы: одна доходила почти до верхней стенки аэростата, а вторая — чуть выступала над нижней. Первая — для поступления горячего воздуха, а вторая — для забора холодного воздуха. В эти трубы вставлялись турбины, которые должны были крутить винты через цепь передачи. И это всё было ещё просто и понятно. А вот когда трубу для горячего воздуха пришлось разделять на две, и обе гнуть, чтобы они изгибались по стенке аэростата — вот тут я всё на свете проклял… Холодная ковка жестянок — это не моё.

А всё почему? Потому что Рубари хотел внутри аэростата сделать внахлёст три сферы пустоты. И если между собой границами они ещё могли пересекаться, что приводило лишь к излишним затратам пневмы, то вот с трубой их объединять категорически не рекомендовалось. В общем, с этой системой мы и провозились дольше всего — почти целые сутки.

Если говорить честно и откровенно, то так, как я работал в те дни (да не только я, но и Рубари, и Нанна) — никогда в своей жизни больше я так не работал… Это был тяжёлый и напряжённый труд, наградой за который должны были стать наши собственные жизни. Доделав дело, мы не садились передохнуть и глотнуть молосы, а тут же принимались за следующее… Если было нужно подождать десять минут, пока схватывается смола или клей — мы сразу шли работать на другой участок.

И даже несмотря на все усилия, многое мы так и не успели сделать на земле. Да, мы доделали корпус и аэростат, а ещё смогли соорудить двигательные установки и передачи — от турбин до установок и от руля в рубке до винтов и руля. Да, кое-как установили конденсатор, чтобы всё работало… Однако в трёх наших будущих каютах не было кроватей, на камбузе не было плиты, а ходить по нужде предлагалось в дырку в корпусе, прикрытую крышкой…

И, тем не менее, вот эта странная поделка — даже на мой критический взгляд — всё-таки могла подняться в воздух. Но, если честно, когда я мысленно сравнивал авантюру с похищением логоса огня и взлёт нашего дирижабля, то не знал, где мы будем больше рисковать…

Оттепель закончилась внезапно — резко и прямо посреди белого дня. Утром ещё светило яркое весеннее солнце, а к обеду небо заволокло тучами, и началась самая настоящая метель, какие мы и раньше видели по весне. С той лишь разницей, что сейчас мы были практически в месте её зарождения. Порывы ветра безжалостно хлестали скалу, пытаясь пробраться в человеческие убежища или хотя бы замести их снегом. Температура стремительно упала с отметки «прохладно» до «трескучий мороз». Последний вздох зимы захватил скалу Экори — и оставалось надеяться, что продлится он хотя бы пару дней…

К вечеру мы свернули все работы по дирижаблю, решив, что многое можно доделать уже в воздухе. И принялись готовиться к совершенно авантюрному плану, который нам предстояло реализовать. На подготовку мы отводили один день, а на реализацию — второй. И в тот же день нам надо было попробовать взлететь — и, наконец, покинуть негостеприимный Экори.

Глава 20

В которой всё идёт не так, как планировалось, хотя и это тоже планировалось.

Всё у нас было самодельное! И даже тросы длиной метров по сто пятьдесят-двести — самодельные. Точнее, сами тросы были альпинистские, но вот сцепки — самодельные. Вы даже не представляете, как страшно это выглядело с учётом того, что по ним надо было проехать роликами. С такого трамплина можно было запросто улететь в никуда — или прямо в рот скамори… Ролик с ручкой (названия которого я не помнил) — тоже был самодельный[1], с металлическими колёсиками и крепким деревянным корпусом. Гарпуны — затупленные, где надо, и наточенные, где надо.

В общем, наверно, хорошо, что не мне этим придётся воспользоваться… Если до того, как я увидел реализацию своей идеи, я и сам хотел бы прокатиться на такой штуке, то сейчас бы предпочёл даже не стоять под ней, когда вниз понесётся Рубари. Хотя он сам уверял меня, что всё будет отлично. Пользовался, гад такой, тем, что за его бородой и шевелюрой лица не разглядеть — и наверняка ухмылялся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А ещё у нас было ведро — и я был уверен, что рано или поздно именно мне и придётся таскать в нём воду… Самое неприятное, что всё это мы тащили на своём горбу в обход центра города по очередным сугробам, которые за вчерашний вечер и ночь намело. Причём, мне достались гарпуны и ведро — я и не сомневался в умении Рубари переваливать самое тяжёлое на меня. Хотя, конечно, я просто бурчу: он многое делает и обычно тяжёлых работ не боится. Просто старается лишь там, где нужно, ну а там, где можно работу спихнуть — спихивает. Ценное качество!.. Надо бы тебе, Фант, смотреть и учиться…

Спустя два часа ходу с нелёгким грузом мы, наконец, достигли порта — а вот по расчищенным улицам весь город в обход можно было бы пройти за полчаса… Я первым двинулся к лестнице и поскользнулся на первой же ступеньке, упав в снег и удерживая ведро и гарпуны на вытянутых руках. Из-за чего больно приложился спиной…

— В-дро в-кинь! — посоветовал Рубари, подходя к лестнице и присматриваясь к ней, пока я пытался подняться.

— Как так? — удивился я. — А зачем я его тащил?

— На вс-кий сл-чай! — заявил Рубари. — Сам так ск-зал!

Пришлось напрячь память и признать, что да — я сам и потребовал включить ведро в список необходимого, хотя и Нанна и Рубари убеждали меня, что уж этого-то добра в городе завались. Их даже самые обнищавшие мародёры брать не станут…

Я со вздохом поставил ведро в снег — чуть в стороне от лестницы, чтобы потом об него не спотыкаться. Проверил я заодно и логос над дверями в администрацию порта — и даже его разглядел. Вот же! Становлюсь опытным домушником!.. А потом начал восхождение наверх, внимательно глядя под ноги и крепко держась за скользкие перила.

В последнюю оттепель дерево нагрелось, снег на нём поначалу таял, а потом — замёрз. В общем, теперь вся лестница была покрыта сплошной коркой льда. Спасибо, природа! Важное дело за нас сделала, и ведро было теперь не нужно… Вроде бы радоваться надо, а я как-то весь сразу расстроился. И ещё больше расстроился, когда понял, что совершенно зря тащил три гарпуна. Швартовочный канат, усиленный логосами, был здесь только один.

— З-п-сные в ст-р-нку л-жи! — попросил Рубари, махнув на край площадки.

— А зачем нам тогда три гарпуна? — спросил я, а потом вспомнил и сам же ответил. — А, ну да, на всякий случай…

Рубари показал мне согнутую в локте и повернутую тыльной стороной правую руку со сжатыми в кулак пальцами — это здесь означало в равной степени одобрение сказанному, знак победы и «так держать». В общем, изошёл на сарказм, гад такой, и всё из-за моей чрезмерной предусмотрительности! А вот спасёт она ему как-нибудь жизнь — будет знать!..

Один гарпун я передал Рубари, а два оставшихся сложил на краю площадки у перил. Рубари споро привязал гарпун хитрым узлом к канату. Затем привязал один из тросов к опоре вышки, другой его конец отдал мне, после чего скинул остальные канаты и сказал:

— Как сп-щусь — скинь! А п-том сам сп-ск-йся и т-пай к н-жн-му д-му! — и вот так налегке и отправился дальше…

А я скинул ему канат, когда он спустился, взял оставшиеся и понуро поплёлся следом. Дважды чуть не поскользнулся и не упал, но всё же справился и устоял на ногах. В душе появилось стойкое ощущение приближающегося приступа невезения… Впрочем, это оно припозднилось — можно было ещё на злополучном ведре догадаться…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На крышу Рубари выбирался сам — за что ему вообще большое спасибо. Внутри он удивительным образом не нарвался на скамори, ничем не загромыхал и вообще вёл себя предельно осторожно. Сверху упала заранее подготовленная верёвка, а я привязал канат к поясу и со вздохом начал путь на крышу. Я пролез мимо семи комнат, в окна которых смог заглянуть — и в пяти из них обнаружил белые калачики спящих тварей! Вот как так-то?..