Дикая девочка. Записки Неда Джайлса, 1932 - Джим Фергюс

Мы теряем время.

Далеко мы не ушли. После нескольких часов пути мы остановились перекусить, и в этот момент звяканье цепей возвестило о приближении Билли Флауэрса. Через минуту появился и сам охотник верхом на своем белом муле; позади, звякая цепями, бежали его поджарые мускулистые собаки.

Он не стал спешиваться, так и сидел в седле, оглядывая нас сверху, будто Моисей на горе Синай. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густые кроны, обливали золотом его белые волосы и бороду, глаза ярко горели.

– Вы позволили девчонке-язычнице сбежать, – произнес Билли Флауэрс.

– Она ушла ночью, – сказала Маргарет. – Как вы узнали?

– Когда вы свернули лагерь и двинулись в путь, ее следов не было, – ответил Флауэрс. – Я, к сожалению, не сразу это заметил. Почему вы меня не известили?

– Потому что мы собираемся сами найти ее, – ответил я.

– Я предупреждал вас, что она сбежит. Теперь ее отыщут мои собаки, пока след свежий. – Охотничья кровь явно играла в старике, у всех нас было чувство, словно он только и дожидался возможности вновь пустить собак по следу девочки.

– Вы вернетесь немедленно, чтобы известить экспедицию, – произнес Толли, принимая самую величественную позу. – Вы приведете их сюда, а мы пока пойдем по следу девочки.

Флауэрс посмотрел на Толли сверху вниз с выражением большого удивления:

– Вы что это, приказываете мне, мистер Филлипс? – спросил он.

– Для вас, сэр, – капитан Филлипс, – отрезал Толли, и, несмотря на опасность ситуации и давящее чувство, вызванное присутствием Флауэрса, нам с огромным усилием удалось удержаться от смеха. – Я здесь командир. Разве полковник Каррильо не объяснил это вам?

– У Толли есть полномочия, мистер Флауэрс, – подтвердила Маргарет. – А если вы сейчас начнете охоту за девочкой, как же экспедиция нас отыщет?

– Очень просто: вы сами отправитесь к ним, – заявил Флауэрс. – Индейцы их сюда приведут. Они отстают от нас всего на день пути верхами.

– Нет, – Маргарет покачала головой. – Мы это и пытаемся вам втолковать. Мы уже зашли очень далеко и не собираемся возвращаться.

Билли Флауэрс на минуту задумался над ее словами.

– Вы – глупая молодая женщина, мисс Хокинс, – изрек он. – Вам кажется, что это университетская научная экспедиция, верно? И что благородные дикари введут вас в свой мир, поприветствуют вас и позволят изучать себя, словно музейные экспонаты. – Он повернулся к Джозефу. – Почему ты не рассказал этим ребятам, что собой представляют твои соплеменники на самом деле, старик? Расскажи им, какая тьма царила в твоей собственной душе, пока ты не приобщился к цивилизации, пока не принял крещение во имя Иисуса Христа. Давай, расскажи им, чего им следует ожидать, если они повстречаются с дикими апачами. «…Враги креста Христова. Их конец – погибель, их бог – чрево, и слава их – в сраме, они мыслят о земном» [48].

По сравнению с величественно возвышавшимся на спине мула Флауэрсом сидевший на земле скрестив ноги Джозеф казался маленьким и жалким. Он ничего не ответил, но спокойно выдержал его обжигающий взор.

– А ты-то что знаешь о моем народе, ты, старый психованный ублюдок? – завелся Альберт.

Флауэрс поворотил мула.

– Ладно, – сказал он. – Раз так, я сам поеду к экспедиции. Но вы молитесь, чтобы я с ними оказался здесь раньше, чем вы на собственной шкуре узнаете то, что я знаю о язычниках.

Странное дело, я не знаю, чувствовали ли остальные то же, но меня, когда я увидел, как Флауэрс скачет прочь на своем муле, и услышал печальное звяканье цепей, охватило чувство ужасной незащищенности. Да, он фанатик и полусумасшедший, но в том, что за нами по пятам все время шел этот старик, было что-то успокаивающее, как если бы за нами присматривал, оберегал нас сам Господь Бог. И вот теперь мы остались одни в сердце владений других богов.

La niña bronca

Девочка лежала без сна, свернувшись под одеялом, и слушала, как в лесу кричит сова. Этот крик наводил на нее ужас. Это самый худший знак, она знала: кто-то должен умереть. Она знала, что Индио Хуан уже несколько дней наблюдает за ними, что он проберется этой ночью в лагерь и убьет людей, которые ее спасли. Она хотела поговорить об этом со стариком, но еще до того, как они набрели на каменные колонны, поняла: он тоже знает о том, что Люди уже здесь. Она подумала, что Индио Хуан, наверно, оставит в живых женщину и мальчика, чтобы взять их в плен, но совершенно точно убьет мужчин, включая и старика с внуком. Все они были к ней добры, и она не желала им смерти; не желала она и того, чтобы женщину и мальчика захватили в плен, потому что знала, какие ужасные вещи с ними сотворят.

И вот она лежала без сна, пытаясь обрести смелость, и слушала вопли совы, вестницы смерти. Ей было страшно пуститься в путь ночью, особенно когда там сова, потому что если вдобавок к тому, что она слышит крики, она еще и увидит сову, пусть даже случайно наткнется на нее или перейдет ей дорогу, тогда умереть предстоит ей самой. И в то же время она понимала, что оставаться нельзя, что если она останется, то Индио Хуан придет за ней и перережет горло всем этим добрым людям.

Когда ей показалось, что все спят, она беззвучно соскользнула со своего места и, будто призрак, прошла мимо них. Девочка на минуту остановилась над одним из них, которого звали Толли, он нес дежурство, но уснул, и костер прогорел до угольев. А проходя мимо старика, она заметила, что тот не спит и наблюдает за ней. Глаза их встретились, но они не стали говорить друг с другом; девочка знала, что старик все понимает и не станет отговаривать ее. «Прощай, дедушка», – сказала она ему, используя язык жестов. «Я пойду с тобой, дитя», – так же руками ответил он. «Не надо, тебе нужно возвращаться назад, – возразила она. – Ты должен отвести их всех назад».

Луна, достигшая трех четвертей, вышла из-за тучи, чтобы осветить ей путь. Она выхватила из темноты стволы деревьев, и ветви образовали на лесной земле переплетение теней. Сова все так же ритмично кричала, ее уханье буквально заполонило лес, и девочка попыталась определить, откуда оно доносится, чтобы случайно не подойти близко. Однако уханье, казалось, неслось отовсюду сразу, а не с какого-то определенного места. Девочке стало страшно, и она перешла на легкий бег, ноги ее едва касались земли.

Она отлично знала эту местность, знала ручей, у которого