Никакой настоящей причины для этого нет - Хаинц

поставить вопрос ребром.

Ученики этого довольно мрачно выглядевший класса, с его не менее мрачной его руководительницей, все в зимней школьной спортивной форме и легких куртках неприветливо оглядели Кенту-сенсея. Которому, что никого не удивляло, все эти взгляды были до пряжки на ремне или немного выше.

— Потому что никто не предупредил Аме-сан? — Наконец, расхрабрился под взглядом учителя кто-то из задних рядов.

— Это не отвечает на вопрос «зачем», — ответил еще более хмурый Кента-сенсей. — Мне нужна не причина, а цель. И цель эта — ваше сплочение!

«Ну или чтоб вы окончательно задолбались». — подумал про себя Кента-сенсей.

— Жаль, конечно, что директор не дал времени побольше, — ученики и Мизури-сенсей при этой фразе благословили такого доброго директора. — Но это значит, что за три дня всем надо сплотиться еще сильнее. И я использую эти дни для вашей пользы по максимуму.

Нельзя сказать, что ученики не сплотились. Их сплоченность в ненависти к Кенте-сенсею, как к главному мучителю, и к Анпан-куну, как главной причине мучений выросла до просто невообразимых величин. Правда, еще в первый день они хорошо поняли, что показывать настоящие чувства — очень плохая затея. И то, что Хидеки так же бегал и страдал как и они все, совсем не помогало его одноклассникам успокоится. Правда, вскоре им стало не до этого, но привело все только к временной заморозке негатива, который просто был зажат и готов был выплеснуться позже. Возможно, будь у Кенты-сенсея больше времени, или будь он классным руководителем, отслеживающим настроение в классе, или если бы ученики были постарше и более вменяемые, у него бы получилось их вразумить. Но пока что все, чего он добился так это того, что одноклассники Хидеки и Кеко научились лучше скрывать свои чувства. Бойкот они прекратили, как минимум внешне, общаться с Кеко и Хидеки никто особо не стремился, да и сами Хидеки с Кеко особо не стремились ни с кем общаться.

Класс очень многому научился и многое прочувствовал за эти несчастные три дня. Как замечательно мотивирует после похода по лесу часами по лесу с самого утра знание, что «еще километров пять» и придем к лагерю, где можно будет отдохнуть. Как ставить палатку под дождем, и как хорошо быть внутри, когда уже поставлена. Там, внутри, возможно, еще не очень тепло, но хотя не дует ветер и нет дождя. Как тяжело тащить по лесу керосиновые обогреватели и запас керосина в запаянных пакетах-емкостях, как тяжело их раскрывать без ножа, чтоб добыть горючее. Как можно ходить из палатки в палатку в поисках спичек или зажигалки, и какое это счастье, когда искомое найдено, а значит, и у тебя в палатке будет тепло. Ученики по-новому оценили многие из тех удобств, что до этого воспринимали как должное, но главный урок, который старался вдолбить им в головы Кента-сенсей, так и не усвоили.

Внешние признаки бойкота исчезли, но атмосфера в классе все еще была очень нездоровой.

Так пролетел месяц, пронеслись Рождество и Новый год, которые Хидеки и Кеко провели вместе, равно как вместе пошли в храм на новый год… И уже маячил конец года, выпуск и конец их прозябания в этой школе. Но неожиданно Кеко с Хидеки почти единогласно выбрали комитет, ответственный за подготовку к празднику после церемонии окончания года. И, если Хидеки видел в этом только еще одну возможность для их класса напоследок над ними издеваться, то Кеко все это показалось намного более опасным. Если не смертельно опасным, то где-то очень близко. И, поскольку, Хидеки не разделял ее опасений, она решила все проверить сама.

И сейчас Кеко собиралась выбить ответы из той, кто первой предложила их кандидатуры в комитет, а значит, не знать об этом она не могла.

Сделать так, чтоб староста Ямагава задержалась до темноты в школе, было плевым делом, поскольку Кента-сенсей взял за обычай время от времени общаться с ней и Хидеки на предмет того, все ли в порядке. Всего-то надо было как бы между прочим пожаловаться Кенте-сенсею на то, что их с Хидеки насильно запихнули в комитет по празднику, а староста по этому поводу навесила на их еще и дополнительных обязанностей. Потом прийти на «разговор» уже с классной руководительницей Мизури-сенсей. Успокоить напрягшегося Хидеки. Смотаться домой вместе с Хидеки и вернуться обратно в школу уже в одиночку. И поговорить.

Интерлюдия одинокой девушки в темноте

Школа и так не нее уже давно навевала тоску, а в последнее время так и совсем не приносила былой радости. Как она радовалась, когда в этом году у нее получилось не только стать старостой, но и присоединиться к группе подружек Гилы Терикото, пусть и не из близких, но все равно. Но потом ей постоянно приходилось выбирать: исполнять как следует обязанности старости или быть подружкой Гилы. Как подружкой?.. На подхвате… Ее долг и кое-какие убеждения о правильных поступках, постоянно противоречил с тем, что ей надо было делать, чтоб оставаться подружкой, и она уже задумывалась, не сделала ли она уже слишком серьезную ошибку. Все-таки далеко ей до людей, которых и с рычагом не передвинуть. Ямагава поежилась. Холодно. Темно и тускло. И погода сумрачная, и на душе тускло.

Если летом, весной и ранней осенью в школе до вечера оставалось не так мало народу, то поздней осенью и зимой ученики предпочитали не задерживаться. Нацуки Ямагава и сама очень не хотела тут сидеть, но делать было нечего. Как бы она ни относилась к Аме, по вине которой на нее сегодня свалили дополнительную работу, работу надо было доделать, все же она была старостой и была ответственной за определенные вещи. И даже если она по «просьбе» Гилы попыталась навесить еще работы на Аме, против Кенты-сенсея не попрешь, а то что именно он стоял за «разносом» от Мизури-сенсей она не сомневалась. Ямагава уже была близка к финалу, она переделала почти все, что собиралась, как вдруг на всем этаже погас свет…

Ямагаве тут же вспомнились все не так давно повторенные во внеплановой поездке школьные легенды. Немного подрагивающими руками она зажгла на смартфоне фонарик и решила выйти в коридор, сидеть в темном классе темной школы было еще страшнее. Сегодняшний вечер, уже почти ставший ночью, вдобавок ко всему был безлунным и пусть снаружи, во дворе школы, горели фонари и было относительно светло, здесь, в одиночку в пустом классе было холодно, темно и очень страшно.

Ямагава вышла в коридор и включила смартфон,