Главная роль 3 - Павел Смолин

действующий Император к Ротшильдам относится? Ну-ка взял себя в руки, Жора, и слушай папеньку — он давно на троне сидит, имеет смысл внимать, царь как раз «доклад» переварил и набрал в грудь воздуха — не так уж и долго я на грани панической атаки балансировал, оказывается.

— С одной стороны вы поступили корректно, компенсировав банкирам упущенную прибыль, Иван Алексеевич, — похвалил министра царь.

Корректно⁈ Это же тупость! Надо было полмиллиона франков себе забирать, потому что инициатива не наша — все вопросы к Ротшильду! Ишь ты, «упущенная прибыль» у них. Обидятся типа? На обиженных воду возят — у нас тут политика и бизнес, а не институт благородных девиц! Вдох-выдох, слушаем дальше.

— Однако поступили вы все же крайне неудобно, — добавил Император недовольства. — Ежели махинацию затеял Ротшильд, следовало оставить разбирательство самим французам. Вашей задачею было получить займ и не более, — вздохнув, Александр спустил ситуацию на тормозах. — Благодарю вас за то, что справились с нею.

Вот с такими кадрами работать придется и мне? Может сразу написать отречение и пойти вместе с Лениным РСДРП основывать?

Глава 19

Выслав слуг, Император спросил:

— Что с графом?

Я рассказал.

— Объявил бы его мракобесом да и пусть бы себе в имении сидел, — поморщился Александр. — Ладно, твое дело, — выдал мне карт-бланш и переключился на более актуальную тему, мечтательно вздохнув. — Как просто было раньше! Был король, были рыцари, и были крестьяне с мещанами. Каждый занимался своим делом — рыцари воевали, крестьяне сеяли хлеб, и все они служили королю. Но пришел прогресс, а с ним — ростовщики, банкиры и торгаши. Денег у них стало больше, чем у короля и рыцарей, и с ними пришлось начать считаться. Теперь они набрали такую силу, что решили, будто короли им вовсе не нужны. Видел? — кивнул он на дверь.

— Видел, — подтвердил я. — Боится наш министр французских банкиров обидеть.

— Сам торгаш потому что, — поморщился Император. — Из того же цеха. Но в финансах, собака, разбирается изрядно, — ухмыльнулся. — Вот он мне рассказал про ротшильдовские пятьсот тысяч, а завтра ко мне кто-нибудь прибежит и расскажет, мол, себе наш министр эти деньги захапал.

— Жаль, что не захапал — я бы под свои проекты из него вытряс, — улыбнулся я, отогнав мысли о масонах подальше.

Да, будут взятки давать, будут пытаться вставлять пятки в колеса, но у меня тут вообще-то самая большая в мире Империя в распоряжении. Причесать, подтянуть слабые места, смазать проржавевшие механизмы, и тогда можно потягаться чуть ли не со всем миром. «Старые деньги»? Финансовые кланы? А они от очень злого Ивана с винтовкой защищают? Так-то защищают, но опосредованно, а с «опосредованным» я разобраться смогу. И потом — Ротшильды же евреи, а евреям хочется Израиль. Когда я сокрушу османов и тех, кто решит за них «вписаться», почему бы мне не перетянуть на свою сторону тех же Ротшильдов козырной картой в виде еврейской автономии в тамошних краях? Мне пустыни не жалко, а если Имперские структуры будут работать как следует, вреда они мне не принесут. На крайний случай можно тупо их перебить. Физически — «масоны» же тоже из плоти и крови. Ладно, это все дела далекого будущего.

— Это как у ревизоров твоих? — хохотнул Император.

В курсе кампании по сбору «добровольных пожертвований в пользу цесаревича», получается.

— Так! — хохотнул я в ответ.

— Хитро, но очень некрасиво, — покачал на меня пальцем отец.

— Некрасиво это как губернатор воронежский, Куровский, — фыркнул я. — Гляди, — достав из принесенной с собою папки письмо Оболенского, дал почитать Александру.

Пробежав текст глазами, он ухмыльнулся:

— Каков наглец! Ишь ты, Москву он захотел! К черту — завтра же в отставку отправлю, у меня в губернаторы желающих как грязи.

— Чей ставленник? — спросил я.

— Мишкин, — ответил Император.

— Михаила Николаевича? — уточнил я.

— Точно, — вздохнул отец. — Ты же забыл. Его — Михаила Николаевича Романова, последнего сына Николая I.

— Председателя госсовета, — поделился я успевшими накопиться знаниями.

— Миша толковый, — поручился за родственника Александр. — А вот сыночек его, Коля — фрондер и франкофил. Дай ему волю, революцию хоть завтра начнет.

— Надо будет поговорить, — поставил я мысленную отметку.

Хохотнув, царь кивнул:

— Поговори — эвон как у тебя ловко получается: то губернатор от мук совести помрет, то Толстой удар схватит.

Хохотнув в ответ — правда смешно — я поделился планами:

— Под разработку алмазов хочу акционерное общество оформить. Контрольный пакет — мой лично. Тридцать процентов — богачам нашим, они денег на разработку и дадут. Остальное — на рынок.

— Оформляй, — одобрил Император. — И жди англичан — о ценах договариваться прибегут.

— Обязательно прибегут, — кивнул я. — И я соглашусь.

Картельный сговор, конечно, механизм не очень рыночный, но мне-то что с того? Мне деньги сильно нужны.

— Соглашайся, — одобрил Александр и это.

— Скучно мне, — признался я. — В четверг, после Госсовета, в Петербург махну. Там пробуду остаток недели и всю следующую. Потом — в Москву, недельки на две.

— Не торопился бы ты так, — сложив руки на животе, посмотрел в потолок Император. — Мать соскучилась, младшие. Сам же говоришь — до войны далеко. Поживи дома, обвыкнись.

— Совет хороший, но дела не ждут, — развел я руками.

— А ежели не совет, а приказ? — покосился на меня отец.

— Ежели приказ, ответ только один может быть — «слушаюсь, Ваше Императорское Величество», — улыбнулся я.

— Слушается он! — иронично фыркнул Александр.

— Сандро с собой возьму, — продолжил я.

— Ксюша