Пьесы - Далия Трускиновская

МАША. Ой, мама дорогая...

ДЕД. Куда это она?

МАША. В астрал. Дела у нее там.

ДЕД. А-а, дела. У молодых всюду дела. Вот когда сифонить начинает...

МАША. И давно сифонит?

ДЕД. С первой мировой.

МАША. И только сейчас пришли?

Дед смотрит на нее в недоумении. Маше становится страшновато.

МАША. Знаете, клиент, если у вас столько лет сифонило — и ничего, то, наверно, вам так надо. Карма у вас такая. Чтобы сифонило. Сейчас порчу с вас сниму, карму вам почищу, и это... магическую защиту поставлю. Оберег то есть.

Она достает из холодильника яйцо и разбивает его в стакан. Потом разворачивает деда спиной к себе, а чашку ставит у его ног.

ДЕД. Это для чего?

МАША. Порчу снимать буду. Сорок осиновых веток ломать. Осины, правда, в городе не достать, но я читала — спички тоже годятся, их из осины делают.

Она отсчитывает на столе сорок спичек.

ДЕД. И что, не будет сифонить?

МАША. Дырка затянется. Не сразу, но затянется. Стойте спокойно, клиент. А то яйцо опрокинете. Ну, начинаем.

Несколько секунд молчит, собираясь с духом, тем временем дверь туалета приоткрывается и выставляется физиономия Бурого, Магистр же устраивается поудобнее — ему очень интересно. Потом Маша затягивает нараспев, ходя при этом вокруг деда и бросая ему под ноги разломанные спички.

МАША. Червяк в земле, камень в золе, лицо в зеркале! Яйцо в гнезде, крест на стене, порча не на мне, Божьей рабе Марье, не на рабе... (деловито). Клиент, как вас по имени?

ДЕД. Вла-ди-лен. Владимир Ильич Ленин.

МАША (опять голосит). Порча не на мне, рабе Владилене, не в его руках, не в его ногах, не в головах, не на груди, не спереди, не сзади...

ДЕД. Дырка у меня вот тут. И сифонит.

МАША. Не он отпет, не в нем сто бед, нет в нем лиха, у покойного в сердце тихо...

МАГИСТР. Тебе бы такое «тихо»!

МАША. А в груди раба Владилена сердце, бейся, кровь по жилам лейся...

ДЕД. И дырка!

МАША. И дырка — заткнись! Как я, Марья, ветки эти ломаю, к ногам раба Владилена кидаю, так я и делом своим, и словом своим порчу снимаю!

Она делает перед лицом деда пассы руками, плюет направо, налево, через плечо, потом хватает чашку и с криком «аминь, аминь!» бежит к туалету, где и сталкивается с Бурым.

МАША. Пустите, я порчу на яйцо свела, его в унитаз надо!

Она исчезает в туалете, тут же возвращается и наконец понимает, что перед нею — что-то вроде бандита.

МАГИСТР. Порчу на яйца не сводят, а напускают. Это я хорошо помню.

МАША. Погодите, а вы откуда взялись?

БУРЫЙ. Интересно было, остался. Ну что, батя, как дырка?

МАША. Клиент, не уходите, сеанс еще не кончен, я вам обереги поставлю, потом карты раскину на прогноз лечения.

Дед молчит.

БУРЫЙ. Батя, ты чего? Подай голос!

Маша подбегает к деду, заглядывает ему в лицо, трогает щеку пальцем, шарахается.

МАША. Ой, мама дорогая! Он помер!

БУРЫЙ. Ты чего, сдурела?

Подходит к деду, изучает его, машет рукой перед его лицом, прислушивается к дыханию.

МАША. Ну, что?

БУРЫЙ. Да он вроде спит...

МАША. Как это — спит? Не может он спать!

БУРЫЙ. Да спит же!

МАША. Так разбудить надо!

БУРЫЙ. Ты усыпила — ты и буди.

МАША. А как? (кидается к столу на колесах, вытаскивает папки, копается в каких-то листках, тетрадках, и наконец замирает в полной растерянности) . Мы этого на курсах не проходили!..

Бурый подходит к ней и берет ее за плечи.

БУРЫЙ. Дурочка ты моя...

Маша прижимается к Бурому.

МАША. Сделай что-нибудь, я его боюсь, он совсем спятил, дырка, говорит, дырка...

БУРЫЙ. Да все будет хорошо, проснется и уберется, ну? Какая ты у меня дурочка...

Начинает целовать Машу, сперва — в лоб и висок, потом — в губы.

МАГИСТР. Тьфу. Глаза б мои не глядели! Надо же — роман у них! Чего доброго, сейчас и в постельку отправятся, на кушеточку... А кушеточка-то гикнулась! Так вам и надо!

Он визгливо хохочет, топает ногами, наконец запускает в стену сперва электрочайником, потом — настольной лампой, но это совершенно не мешает деду — спать, а Маше с Бурым — целоваться. Наконец ему это буйство надоедает.

МАГИСТР. Ну вас. Допросились. Я вам еще устрою!

конец первого действия

Действие второе

Тот же подвал, только вся мебель в салоне сдвинута в один угол. Лишь круглый столик поставлен впритык к стенке с Зодиаком, и на нем стоит фотография в рамке, рядом — стакан, накрытый куском хлеба. Из-за кресел торчат две ноги — это дед, которого так и не добудились, но по крайней мере уложили на пол. По салону слоняется Магистр, простукивает костяшками пальцев пол, стены, потолок и сердито бормочет.

МАГИСТР. Черт... Проклятый склероз... О, черт... Да что же это такое?.. (вдруг орет). Куда подевался мой парадный саван?!?

В ответ раздается треск в углу, и Магистр спешит туда.

МАГИСТР. Надо же! И от кого я его, спрашивается, прятал?..

Исчезает в углу. Входят Маша и Бурый с большой сумкой.

БУРЫЙ. Так, что еще?

МАША. Сорок свечек.

БУРЫЙ. Расставить, что ли?

Маша ищет в своих тетрадках указаний.

МАША. Не знаю, тут сказано просто зажечь.

БУРЫЙ. Так зажжем. Еще ты три метра черной ткани велела купить. Их куда?

МАША. Тут написано — закрыть тканью портрет покойного.

БУРЫЙ. Так он же формата девять на одиннадцать. В шесть слоев, что ли?

МАША. Ой, ну что я за дура! Нужно было его с самого начала закрывать! Я все перепутала!

БУРЫЙ. Не вопи. Ну, перепутала и перепутала.

МАША. Ничего у нас не выйдет. Дух не захочет приходить. Еще и этот!

Она показывает пальцем на дедовы ноги.

БУРЫЙ. Сказал же — ночью вынесу и положу на трамвайной остановке.

МАША. А если он и там не проснется?

БУРЫЙ. Значит, такая его судьба.

МАША. Ты его хоть в холл вытащи. А то нехорошо. При постороннем духов не вызывают.

БУРЫЙ. Так он же все равно спит...

МАША. Тебе трудно, что ли? А если мы об него споткнемся? И все — коту под хвост!

БУРЫЙ. Вот это — аргумент.

Подхватывает деда подмышки и, с помощью Маши, вытаскивает в холл. Маша бежит в конурку, где ждет Лиза, возвращается оттуда с покрывалом и укутывает деда.

БУРЫЙ. Умница. Теперь его даже не видно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});