Сирия - перекресток путей народовм - Ханс Майбаум

Меньше чем через 40 километров мы натолкнулись на старую римскую дорогу. Эта шестиметровой ширины дорога аккуратно выложена прочными плитами из известняка. Ее полотно на протяжении более километра находится еще в отличном состоянии, и я не могу удержаться от искушения проехать по ней. Проверка свидетельствует о качественном труде римских дорожных строителей. Испытываешь весьма странное чувство, когда в XX веке едешь по дороге, представляя себе, что здесь почти 2 тысячи лет назад проходили римские легионы. Римляне располагали превосходной сетью коммуникаций, которая позволяла состоятельным гражданам даже очень отдаленных провинций без особых трудностей посещать метрополию. На могильной плите одного римлянина в Малой Азии была, например, обнаружена надпись, где сообщалось, что умерший за свою жизнь посетил Рим 70 раз.

Мы продолжаем наше путешествие. На некоторых холмах неподалеку от дороги можно снова увидеть развалины древних византийских городов; иногда я с одного места одновременно вижу три города. Над развалинами возвышаются степы христианских церквей.

Сделав несколько крюков и посетив несколько таких безотрадных городов, убогое переиздание Помпей, мы приближаемся к цели сегодняшнего дня — монастырю св. Симеона (Симона), жемчужине византийского архитектурного искусства на Ближнем Востоке и одной из самых красивых церквей эпохи раннего христианства вообще. Калат-Семан — крепость Симеона — называют сейчас арабы развалины монастыря, напоминающие о пребывании здесь монаха Симеона.

Этот монах, родившийся в 390 году, довел идею аскетизма и самоограничения в буквальном смысле «до крайности». В 412 году он уединился в горах и поселился в келье, которую устроил на колонне («столпе») а затем основал секту «столпников». Столп, постоянно наращиваемый Симеоном, достиг к моменту его смерти 20 метров высоты. На очень небольшой площади поверхности столпа Симеон провел 27 лет, молясь и проповедуя. Слава о нем распространилась по всему христианскому миру. Из многих стран и даже с мрачных, неуютных и далеких Британских островов, куда уже также пришло христианство, прибывали верующие за советом и утешением. Когда 27 октября 459 года он умер, тело его было вначале погребено на столпе, а позднее перенесено в Антиохию, а вокруг столпа построили церковь, которая является одним из самых своеобразных сооружений раннего христианского периода на Востоке, образцом изобретательности и смелости архитектурной мысли и мастерства исполнения.

Центр церкви образует столп св. Симеона. Цоколь и часть колонны еще сохранились. Вокруг нее византийские зодчие возвели восьмиугольник, каждая сторона которого — свыше 10 метров. Он был перекрыт деревянным куполом. Четыре стороны восьмиугольника открывались в четыре базилики, самая большая из них — восточная, имеющая 44 метра в длину. Три другие базилики — по 30 метров в длину. Четыре базилики вместе с центральным восьмиугольником образуют громадную церковь с крестообразным куполом.

Это сооружение вызывает чувство благоговения перед мастерством византийских зодчих, давших полтора тысячелетия назад великолепное свидетельство человеческого таланта и трудолюбия. Одновременно в стиле этого здания отчетливо видны признаки романского строительного искусства. Как и во всех других областях Римской империи, в Византии перенимали и все лучшее у римских архитекторов, совершенствуя их мастерство и знания, и отсюда, обогащенные новым опытом, они достигли Центральной Европы, где оказали сильное влияние на формирование первой большой культурно-исторической эпохи в Европе севернее Альп — романского искусства.

ЦАРСТВО МУХАММЕДА

Новый пророк

В южносирийском городе Бусре, уже описанной нише древней столице римской провинции Аравин, в последней четверти VI века жил скромный монах. Бахира — так звали его — проповедовал не во внушительном соборе города — его оставил за собой архиепископ, — он обращался к своей пастве в старом здании, сохранившемся еще с языческих времен. Но, к досаде архиепископа, этот дом едва вмещал многочисленных слушателей монаха, в то время как прекрасный, только что построенный собор оставался почти пустым. Бахира был вдохновенным проповедником: он умел нравиться своим слушателям и увлекать их. К тому же он был «сектантом», что уже тогда вызывало любопытство его современников. Он принадлежал к секте сирийских христиан, объявившей себя сторонницей бывшего Константинопольского епископа, низложенного в 431 году Эфесским собором[7] и сосланного в Египет. Приверженцы этой секты требовали отличать человеческую природу Христа от божественной, не воздавать божественных почестей матери его, деве Марии, что власти истолковывали как кощунственное отступничество.

Однажды Бахира заметил среди прихожан подростка, слушавшего его с особым вниманием. Широко раскрыв рот, он жадно внимал каждому слову проповедника. Бахира никогда раньше по видел этого юношу. Наверное, он был не из местных жителей. По одежде его можно было счесть за погонщика верблюдов из центральной арабской пустыни, остановившегося вместе со своим караваном в городе на ночлег, перед тем как двинуться дальше на север, в Дамаск.

Бахира не очень любил, когда среди своих слушателей видел погонщиков верблюдов; для них его проповеди были лишь приятным развлечением среди будней долгих однообразных переходов через пустыню, и уже задолго до прибытия в Буеру они думали о том, какую шутку сыграть с монахом на этот раз.

Но этот юноша был совсем не таким: на лице его монах прочел восторг, с каким он внимал ему, полностью забыв о том, что происходило вокруг. И после окончания богослужения, когда уже все разошлись, он все еще стоял, мечтательно и неподвижно опершись о колонну. И лишь когда к нему приблизился Бахира, казалось, что он очнулся от восторженного оцепенения. Испугавшись, юноша смущенно прижался всем телом к стене и стал протискиваться мимо монаха к выходу. Но у Бахиры уже пробудилось миссионерское рвение. Он схватил юношу за плечи и привел его в свое жилище, находившееся над молитвенным залом. Там до глубокой ночи рассказывал он смышленому и восприимчивому малому об удивительной жизни спасителя, называемого Иисусом Христом, и о его чудесных деяниях.

Когда на следующее утро молодой человек покидал город, это был уже плохой и невнимательный погонщик верблюдов. Невыспавшийся, с головной болью, он неохотно выполнял свои обязанности. И когда к тому же из-за его невнимательности с верблюда упало несколько мешков с дорогими пряностями и их ценное содержимое посыпалось на дорогу, начальник каравана наградил его отменной бранью. Но странно, — обычно такой чувствительный, юноша едва обратил на это внимание. Его мысли витали где-то далеко. Он видел перед собой образ монаха, слышал его страстные слова, и вот это был уже не Бахира, который только что говорил, а сам Христос, которого с благоговением слушала община. И снова в его видении стерлись черты лица: теперь это был он сам, которому внимала толпа, и он упивался ее восторгом.