Как жить и властвовать - Александр Александрович Игнатенко

кто не имеет возможности довести до тебя о взимаемых с них незаконных поборах, и забитых, не понимающих, как добиваться своего права; наводи о них самые секретные справки, поручи их заботам людей порядочных из числа таких же подданных, а этим последним прикажи доводить до твоего сведения о нуждах и о положении лиц упомянутых категорий, дабы ты мог позаботиться о том, чтобы с помощью Аллаха устроить их дела» [376].

Объектом неусыпного контроля властелина должны быть провинциальные чиновники разного ранга – наместники, сборщики налогов и податей, командиры воинских округов и т. п. Едва ли не все авторы «княжьих зерцал» рекомендуют подсылать к ним соглядатаев [377]. Тахир Ибн-аль-Хусайн наставлял своего сына: «В каждый округ подведомственной тебе области назначь по надёжному человеку, который сообщал бы тебе сведения о всех поставленных тобою должностных лицах и писал бы тебе об их поведении и поступках; таким образом ты как бы сам будешь находиться при каждом правителе в его области и будешь как бы очевидцем всех его дел» [378]. Аль-Маварди в своем трактате «Облегчение рассмотрения и ускорение триумфа» объясняет эту особую, всеми подчёркиваемую необходимость удалённостью от «центра» всех этих персонажей, которых аль-Газали называл «скотиной, жиреющей на дальнем пастбище» [379]. «Надобно, – наставляет властелина аль-Маварди, – чтобы владыку заботили сообщения о тех, кто далёк от него, так же как и о тех, кто близок, а, пожалуй, и больше. Ведь удалённость развязывает руки несправедливым. А если уж их удалённость совпала с малым интересом властелина к тому, что у них там происходит, то они станут предаваться своим прихотям в безопасности и не станут опасаться порицаемых действий. Их руки, ничем не связанные, потянутся к подданным, а их прихоти повредят державным делам» [380]. Всё это выливается в такие беды, как бунт и отпадение провинции. Сначала наместник бесконтрольно совершает проступки, а потом страх быть разоблачённым и наказанным толкает его к неповиновению владыке и борьбе против него. «Оставленный без внимания даёт себе волю, – предупреждает аль-Маварди. – И сколько бунтов так начиналось! И сколько держав так погибло!» [381].

От самого удалённого в державе – к самому близкому, а именно – к самому властелину. Таково несколько неожиданное варьирование тех объектов, о которых должен постоянно осведомляться правитель. «Зерцала» настоятельно рекомендуют ему собирать сведения о самом себе. Ещё в «Завете Ардашира» властелинам, пожелавшим вести достохвальную жизнь, рекомендовано назначать соглядатаев за самими собой, чтобы те доносили о недостатках и ошибках носителей высшей власти им самим [382]. В качестве идеального образа рисовалось поведение халифа Омара II (Омара Ибн-Абд-аль-Азиза), который дал достаточно специфическое поручение своему мавля (освобождённому рабу) Музахиму, обратившись к нему со словами: «Правители подсылают соглядатаев к простонародью, а я делаю тебя соглядатаем при мне. И коли услышишь ты от меня дурное слово, то укори, а увидишь поступок, что тебе не придётся по нраву, – сделай выговор» [383].

О бороде, поседевшей в три дня

О том, насколько внимательно властелины относились к результатам этой информационной работы, повествует история с аль-Фадлем Ибн-Сахлем, визирем халифа аль-Мамуна. Тот разослал по всей стране агентов, чтобы они разузнали о тех его, т. е. самого министра, недостатках, которые обсуждаются и осуждаются подданными. Агенты донесли, что люди сокрушаются по поводу молодого возраста аль-Фадля: ведь, как считалось, халифы должны брать себе в министры старцев, у коих ум и образованность сочетаются с опытностью, достигаемой многими жизненными испытаниями. Прознав об этих настроениях, аль-Фадль не появлялся на людях три дня. Как оказалось, он что-то делал со своей, без единой сединки, бородой. Когда же после трёхдневного отсутствия вышел он из своих покоев, его борода была совершенно белой [384].

* * *

И за пределами государства были вещи, которые не могли не интересовать властелина. Это – «приграничные страны», как выразился аль-Маварди [385]. Понятно, для чего это было нужно. Ибн-Арабшах в «Приятном плоде для халифов» (трактат не опубликован, хранится в Санкт-Петербурге) рассказывает о том, как тщательно готовился к своим походам знаменитый завоеватель Тамерлан (Тимур). Он требовал, чтобы для него составлялись подробные описания тех стран, куда он собирался выступить походом, – «какие там дороги и пути, города и сёла, тропинки и укрытия, крепости и цитадели, места ближние и дальние, равнины и ухабы, пустыни и пустыри, путевые вехи и места, откуда подают сигналы зажжённым огнём, воды и реки, племена и народы, ущелья и перевалы, места известные и неизвестные, маршруты переходов и стоянки, местности заселённые и безлюдные». Тамерлан особо требовал, чтобы описание было подробным, детальным и не грешило краткостью, чреватой вредной недосказанностью. Великий завоеватель приказывал также изображать на рисунках всё – «движущееся и неподвижное на западе и на востоке, вдали и вблизи, направо и налево, равниной и горами, в длину и в ширину, по небу и по земле, сушей и морем, в пыли и в зелени, у источников и стоянок» [386][57].

Как видим, от властелина требовалась тщательнейшая и подробнейшая информационная проработка практически всех аспектов окружающей его действительности. Вопрос стоял так: осведомляться обо всём важном и, возможно, победить, или ничего не ведать о происходящем и наверняка погибнуть.

Трудный выбор: неполная истина или чреватая обманом полнота?

Информационная самообеспеченность правителя в реальности и в легендах

Не подлежит сомнению, что исключительно ценным является непосредственное, прямое ознакомление с теми аспектами, срезами действительности, которые мы назвали объектами информированности. Например, для того чтобы хорошо знать жизнь подданных, нужно с ними хотя бы изредка общаться напрямую. «Давай людям свободный доступ к себе, показывай им своё лицо, заставляй своих стражей относиться к ним спокойно (вариант: успокаивай свои чувства), будь с ними мягок и приветлив в своих вопросах и речах и обращай на них свою щедрость и милость», – так наставлял своего сына Тахир Ибн-аль-Хусайн [388].

Здесь есть, конечно, многие трудности и опасности – например, в условиях прямого контакта с подданными властелин может стать жертвой покушения. Тахир обращает внимание на один аспект – психологический. (Это, кстати сказать, заставляет думать, что в исходном тексте речь шла не о стражах, а о чувствах; ошибка возможна из-за сходного написания двух слов.) «Тот, кто сам непосредственно занимается делами людей, иной раз чувствует себя угнетённым обилием доходящих до него дел, занимающих его мысли и думы, в том числе и таких, которые причиняют ему заботы и затруднения; но зато нельзя, конечно, и сравнивать того, кто стремится осуществить на деле справедливость, помня о своих добрых делах в этом мире и достоинстве награды, ожидающей