Алена и Аспирин - Марина Дяченко

Он закрыл футляр и поставил его в угол у автомата. Потом снова взял в руки: ему на ум пришла жутковатая ассоциация. Он подумал, что этот футляр – как одежда утопленника на пустом берегу. Не решаясь выпустить из рук то последнее, что осталось от Алены, он отошел к аптечному киоску.

– Добрый день, я ди-джей Аспирин. Вы не слышали, что тут случилось?

– Да шумели чего-то, – охотно откликнулась провизорша. – Драка была, или что. Или пикет. Из будки не разобрать. Тут у нас вечно: то цыгане, то хлопцы с гитарой, то какая-то девчонка сумасшедшая на скрипке играла.

– А сегодня? Тоже играла?

– Говорю же: не знаю. Народ толкался очень, шумели, и валидол у меня почти весь продался.

– Когда это было?

– Да с полчаса назад… Разошлись вот недавно. Аспирин берете, что-то еще?

И протянула упаковку таблеток.

Вертя в руках свежекупленный аспирин, он добрался до выхода, где стояли, демонстративно не глядя друг на друга, бабка с семечками в корзине и пара молодых ментов – высокий и маленький. Менты были похожи на зимних голубей – всклокоченные, мрачные и растерянные.

– Мужики, – быстро спросил Аспирин. – Тут девка со скрипкой была?

Высокий посмотрел угрюмо. Маленький – с подозрением.

– Документы, – зачем-то сказал высокий. Аспирин вытащил из внутреннего кармана паспорт:

– Гримальский Алексей. Ди-джей Аспирин.

Менты переглянулись.

– Так что, девчонка со скрипкой была-таки?

– Прибацаная девка, – признался маленький.

– Куда она потом делась? Ее забрали? Кто, как они выглядели?

– Заберешь такую, – маленький смотрел в сторону. – Кто-то ее крышует конкретно. А ты ей кто такой?

– Я ее отец, – сказал Аспирин.

– Чего?!

– Я ее отец, – Аспирин прокашлялся. – У меня и свидетельство есть. Она… ну, у нее с головой не все в порядке. Куда ее забрали, куда мне за ней ехать, ну скажите!

– Ушла она, – неприязненно сказал высокий.

– Куда?!

– Домой. А куда еще?

– Так ведь дома ее нет!

– А ты проверь, – сказал маленький. – Сейчас не лето, по паркам бомжевать. Замерзнет, жрать захочет – и придет. Никуда не денется. Так, а ну быстро собираем шмотки!

Последняя фраза относилась не к Аспирину, а к торговке носками, волшебным образом возникшей по соседству. Маленький мент оказался почти гипнотизером – Аспирин вдруг ясно увидел Алену, усталую, озябшую, переступающую порог квартиры со скрипкой под мышкой. А ведь и в самом деле – куда ей деваться?!

Он поднялся из перехода и, привалившись плечом к мокрому дереву, набрал номер на мобилке.

Никто не отвечал. Длинные гудки.

* * *

– Алена!

Увидев темные окна, он понадеялся, что она, может быть, легла спать и потушила свет. Но диван был пуст, и плед аккуратно сложен поверх подушки. Высыхала в углу елка. Стопками возвышались диски на музыкальном центре, на пианино лежали ноты, в основном ксерокопии.

Он положил футляр на край дивана – и огляделся еще раз, вспомнив нечто очень важное.

Мишутки не было!

Аспирин обыскал квартиру. Нащупал пистолет на антресолях. Потом сел на кухне, оперся локтями о вычищенный до блеска стол и задумался, как на экзамене.

Она ушла навсегда – с Мишуткой.

Но прежде, чем уйти навсегда, ей надо было сыграть его песню – от начала и до конца. В переходе.

А если Мишутка был с ней в переходе – Алену никто ведь не мог обидеть?

То есть безнаказанно не мог.

Но лужи крови и милицейского оцепления в переходе не было? Значит, на Алену не бросались с зонтиками наперевес?

Или она уговорила медведя потерпеть?

Или Мишутки все-таки не было в переходе?

Аспирин прошелся по квартире взад-вперед, а потом позвонил Вискасу.

– Привет, Гримальский, – сказал Витя Сомов непривычно злым голосом. – Ну, где она?

– Я не знаю, где она! Я тебя хотел спросить, где она!

– Ее бездарно просрали, – сказал Вискас после паузы. – Она объявлена в розыск… Не волнуйся, найдут.

* * *

В метро было по-прежнему душно и людно. В переходе текли, как ни в чем ни бывало, человеческие реки, но аптечный киоск был уже закрыт, и торговец механическими котятами исчез.

Аспирин остановился перед автоматом, торгующим напитками. Порылся в карманах. Заказал мокаччино и, пока автомат гудел и подмигивал, пытался поймать мысль, едва наметившуюся – и опять ускользнувшую.

«Пока мы дрались за скрипку, я немножко оступилась и мордой об эту железную дуру… автомат, в смысле…»

Забыв о своем мокаччино, Аспирин шагнул вперед и заглянул в щель между автоматом и стеной.

Протянул руку.

В щель был втиснут школьный ранец.

* * *

Он вернулся домой в двенадцатом часу ночи.

На кухне светилось окно – Аспирин чуть с ума не сошел. Не дождался лифта, кинулся по лестнице, отпер дверь – оказалось, что квартира по-прежнему пуста, это он сам, уходя, не выключил свет. Растяпа.

…Аленин ранец за что-то там зацепился, Аспирин мучился с ним полчаса, пыхтя и провоцируя любопытство прохожих, а когда вытащил добычу из щели за автоматом – пожалел о содеянном. Потому что в ранце ничего не было, кроме свернутого в три погибели, запертого клапаном Мишутки.

У Аспирина опустились руки. Он стоял в двух шагах от брошенного портфеля с игрушкой и медленно, шаг за шагом осознавал: нет, она не ушла в прекрасное далеко. Прекрасного далека нет и, скорее всего, не было; случилось что-то совсем другое.

Он ушел и вернулся. Он не знал, что делать с портфелем и с запертым в нем… монстром? Да ладно: плюшевой игрушкой. Здесь, в переходе, пропахшем сигаретами, сыростью и специфическим запахом метро, правдивая история Алены и Аспирина представлялась редкостным бредом. И не прекрасное далеко вырисовывалось на горизонте, а первомайский интернат для детей с пороками развития, приемник-распределитель для несовершеннолетних, а в худшем случае – какой-нибудь педофильский притон.

– Как ты мог ее бросить? – шепотом спросил Аспирин у медведя. Медведь, естественно, не отвечал.

Разумеется, Алена не оставила бы Мишутку по своей воле. Значит, была тут чужая воля. Могучая и злобная.

Он вспомнил босого человека в сером свитере и камуфляжных штанах. Интересно, зимой он тоже ходит босиком?

Мимо текла толпа. Шелестели подметки по асфальту. Аспирин стоял, чувствуя, как уходит время. Где-то там Алене – теперь он был уверен в этом – грозит беда.

Он перезвонил Вискасу, но, кроме мата, почти ничего не услышал.

– Ищут ее! – орал Вискас. – Ищут, понятно?

Поднял с земли портфель. Мишутка был совсем легкий; на этот раз Аспирин не дал себе времени на раздумья. Домой, домой…

Портфель он поставил под елкой. Мишутка не смотрел на него. Он был игрушка, тряпичная и мертвая. Аспирин ногой задвинул ранец поближе к стене.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});