Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Страна, граждане которой уже не могут прокормить свое отечество, народ, привыкший к чужому хлебу, начинают переживать естественный процесс разложения и деградации, становясь нахлебниками в собственном государстве. Постепенно формировался целый класс таких нахлебников, не привыкших трудиться, сеять, пахать, выращивать хлеб. Такой класс потенциально нес в себе угрозу демократии, ибо был продажен по своей сущности, всегда готовый переметнуться на сторону более удачливого победителя.
Более всего говорят о чести бесчестные люди. Именно поэтому отказ Катилины столь восторженно приветствовали разложившиеся и опустившиеся низы римского общества, предпочитавшие громкогласные рассуждения о чести и добродетели своему бесчестному и недобродетельному поведению.
В один из таких дней, когда рассуждения о лагере Катилины занимали умы и сердца римлян, Красс и Цезарь сидели в таверне на Авентине, там, где берет начало Остийская дорога, у построенного впоследствии Большого цирка.
Таверна принадлежала богатому нурсийскому торговцу Амбусту Вибулиану и управлялась Пинарием, бывшим легионером Суллы, уже двадцать лет назад вышедшим на покой. Сумев привезти в Рим часть награбленного, Пинарий с помощью Амбуста открыл эту таверну, и она считалась одной из самых лучших в городе.
Красс, не любивший посещать подобные заведения, недовольно хмурился, когда из-за соседних столов раздавались громкие крики в честь Катилины. В отличие от таверны Эвхариста, заведение Пинария было намного больше и состояло из нескольких просторных залов. Негодуя на себя в душе, Красс брезгливо морщился, сидя за столом, и в который раз проклинал себя за согласие зайти в этот кабак вместе с Цезарем. Все знали о непонятной любви Цезаря к злачным заведениям города. Теперь они сидели за столом в ожидании вина, стараясь не привлекать к себе внимание людей.
– И все-таки я не могу понять тебя, Юлий, – сказал недовольно Красс, – какое наслаждение ты находишь в посещении подобных мест. Великие боги соединили в твоем лице два самых известных римских рода – Юлиев и Аврелиев, а ты приходишь сюда, чтобы пообщаться с этим сбродом.
Красс, не принадлежавший по происхождению к старинным римским родам, а выдвинувшийся в первые ряды благодаря своему богатству и связям, всегда немного завидовал Цезарю, имевшему столь блестящие генеалогические корни. Справедливости ради следует отметить безусловные полководческие и государственные таланты Марка Лициния Красса, помогавшие его стремительной карьере.
– Это римский народ, Красс, и его надо знать, – тихо сказал Цезарь.
– Презренный сброд, – снова покачал головой Красс.
– Из такого сброда состоят наши легионы. А это уже реальная сила. Разве тебе не интересно знать, что думают твои легионеры? – спросил, улыбаясь, Цезарь.
– Нет. На войне они обязаны лишь выполнять мои приказы, – твердо сказал Красс, – и в случае отказа повиноваться я наказываю провинившегося. У меня не бывает времени выслушивать каждого из них.
– А ты не считаешь, что полководец, знающий, о чем думают его солдаты, становится сильнее, а государственный политик, знающий интересы своих граждан, становится просто непобедим? Подумай над этим.
– Они почти ничего не решают. Сенат – вот реальная сила. А эти… – Красс презрительно махнул рукой.
Подошедший раб быстро подал на стол кувшин, вмещавший почти конгий[117] вина, и десяток мясных лепешек.
– Здравствуй, Диотим.
Раб вздрогнул, едва не выронив блюдо. Он поднял голову, и радостное оживление осветило его лицо. Он увидел верховного понтифика Рима.
– Приветствую тебя, любимец богов, Гай Юлий Цезарь.
– Откуда этот презренный знает тебя? – подозрительно спросил Красс.
– Я часто захожу сюда. Я же говорил тебе, что люблю бывать в тавернах, общаться с простыми людьми.
– Даже с рабами, – презрительно скривил губы консуляр.
– Даже с ними, – подтвердил Цезарь, – представь себе, Красс, даже с ними.
Едва он произнес это имя, как раб вздрогнул всем телом.
– Марк Красс, – прошептал он с выражением ужаса на лице, – сам Марк Красс.
– Тебе известно мое имя? – сурово спросил римлянин.
– Твое имя известно всем, достойный, – поклонился раб.
– Диотим, – что-то вспоминая, сказал Цезарь, – твой сын по-прежнему помогает на кухне?
– Да, Цезарь.
– Позови его сюда. Пусть он познакомится с Крассом.
Раб внезапно побледнел, застыв на месте.
– Не беспокойся, – мягко улыбнулся Цезарь, – ничего не случится, позови его.
– Ты что, не слышал приказа? – спросил Красс. – Позови своего сына. В чем дело, Цезарь, для чего мне нужно видеть сына этого раба?
– Чтобы лучше знать не только римлян, но и наших рабов, Красс. Это очень важно, знать, о чем думают рабы. Иногда они знают больше, чем их собственные хозяева.
К ним уже спешил сам хозяин таверны. Заросшая клочками рыжих волос лошадиная физиономия Пинария выражала дикий восторг. Вращая своими выпученными глазами, он грохотал на всю таверну:
– Великие боги услышали мои молитвы. Они послали ко мне двух самых достойных граждан нашего города – Марка Красса и Гая Юлия Цезаря. В память об этом дне я прикажу заложить бочку лучшего вина, чтобы рассказать о нем своим внукам.
По залу прошелестели слова: «Красс, Цезарь…» Все замерли, уставившись на гостей Пинария. А тот продолжал славить богов.
– Не так громко, – заметил недовольный Красс, – ты уже достаточно накричался и в ближайшие дни можешь рассчитывать на увеличение своих доходов. Вся таверна уже слышала, кто сегодня пришел к тебе в гости. Перестань так громко славить богов, а то мы сейчас уйдем.
Цезарь начал громко смеяться: практичный Красс сразу сообразил, какую выгоду извлечет хозяин таверны из их посещения. Пинарий моментально закрыл рот. В дальнем конце зала появился Диотим, ведущий за руку мальчика лет десяти-двенадцати. Одетый в короткий темно-серый хитон, ребенок доверчиво держался за руку своего отца.
– Подойдите сюда, – кивнул Цезарь, – это твой сын, Диотим? – спросил верховный понтифик. – Я видел его всего два раза. Скажи, как тебя зовут?
– Сжалься, великий Цезарь, – задрожал Диотим, – он не сделал ничего плохого. Это я, недостойный, дал ему такое имя. Его мать была фракийка.
– Как тебя зовут? – быстро спросил Цезарь у самого мальчика.
– Спартак, – доверчиво сказал ребенок.
В зале наступила тишина. При упоминании этого имени Красс резко вздрогнул. Цезарь, напротив, откровенно улыбался. Пинарий, почувствовав, что его именитому гостю может не понравиться этот мальчик, с досады прикусил нижнюю губу. Диотим не смел смотреть на Красса и лишь бросал умоляющие взгляды на Цезаря.
– Как, ты сказал, тебя зовут? – медленно спросил Красс.
– Спартак, – снова повторил мальчик.
Даже пьяные гладиаторы, сидевшие в разных концах большого зала, смолкли, испуганно наблюдая за римским цензором и консуляром. Красс обвел глазами зал. Тишина становилась гнетущей.
– А меня, – негромко сказал он, но так, что услышали все, – Марк Лициний Красс.
Мальчик даже не испугался. Он сделал шаг вперед, продолжая держаться за руку отца.
– Ты слышал обо мне? – спросил Красс.
– Я слышал, что римлянин по имени Красс собрал много легионов и хотел разбить Спартака. Но ему не удалось победить Спартака. Тот разбил всех римлян и обратил их в бегство.
– А что было потом? – спросил снова Красс.
Левая бровь у него начала дергаться, и это заметили многие из сидевших рядом посетителей таверны. Заметил это и Пинарий.
– Замолчи! – крикнул он на мальчика и замахнулся на него. – Уходи немедленно!
– Постой, – громко сказал Цезарь, – пусть ребенок останется. Римлянин задал вопрос ему, пусть отвечает на него.
В огромном зале было слышно только прерывистое дыхание отца ребенка. Диотим внезапно упал на колени.
– Пощади его, великий Красс, – умоляюще прошептал он.
– Иди сюда, – позвал Цезарь мальчика. Тот попытался подойти, но Диотим крепко держал его за руку. Пальцы отца так сжимали его руку, что ребенок невольно вскрикнул. Испуганный Диотим на мгновение разжал пальцы, и мальчик сделал шаг к Цезарю.
– Что было потом, Спартак? – спросил Цезарь – Ты знаешь?
– Да, – мальчик бесстрашно смотрел на Красса, – потом, в последнем сражении, когда Спартака окружили со всех сторон, он сражался один с римлянами и погиб как герой. Он был великим вождем всех свободных людей, – гордо сказал мальчик, – и меня назвали в его честь Спартаком.
Недавний шум в таверне, разбитый теперь на мелкие осколки звенящей тишины, неприятно резал слух. Все смотрели на Красса, а Красс смотрел на ребенка.
– И это все? – спросил он, криво усмехнувшись.
– Пощади нас, – снова взмолился Диотим.
Красс резко встал. Все замерли, ожидая конца этого мучительного разговора. Цезарь с интересом смотрел на Красса. Тот хотел еще что-то сказать, открыл рот, но внезапно увидел взгляд Цезаря и, смешавшись, замолчал. Затем, посмотрев по сторонам, он швырнул на стол кошелек монет.
- Волшебный дар - Чингиз Абдуллаев - Политический детектив
- Срок приговоренных - Чингиз Абдуллаев - Политический детектив
- Рандеву с Валтасаром - Чингиз Абдуллаев - Политический детектив
- Сатана-18 - Александр Алим Богданов - Боевик / Политический детектив / Прочее
- Над бездной. ФСБ против МИ-6 - Александр Анатольевич Трапезников - Политический детектив / Периодические издания
- Заговор обезьян - Тина Шамрай - Политический детектив
- Голгофа России Убийцы России - Юрий Козенков - Политический детектив
- КГБ в Японии. Шпион, который любил Токио - Константин Преображенский - Политический детектив
- Заговор врагов - Эдуард Даувальтер - Военное / История / Политический детектив
- Божественное правосудие - Дэвид Бальдаччи - Политический детектив