ВОИН ЛЕМУРИИ - Лин Картер

Двое из сопровождавших Соомию воинов, показавшиеся ей по-прежнему преданными дому Чонда, вступили в бой со своими товарищами, приняв сторону Карма Карвуса и других пленников. Все произошло так стремительно, и действовали недавние узники Верховного хранителя так успешно, что в сердце Соомии зародилась надежда.

Паника, царившая в стане Фала Турида, достигла между тем своего апогея. Оказавшийся в центре войска Хайяш Тор вылетел из седла, когда кротер его столкнулся с обезумевшим зампом. Даотаркон вскочил на ноги, почти ослепший от пыли, оглушенный ревом, криками и стонами разбегавшегося войска, и понял, что все его мечты и надежды пошли прахом. Годами создававшееся войско в считанные мгновения превратилось в обезумевшую толпу, Люди вокруг не могли помыслить ни о чем, кроме бегства, и остановить их было невозможно. Война, еще не начавшись, оказалась проигранной. Некоторое время Хайяш Тор стоял на подкашивающихся ногах, пытаясь осмыслить происшедшую катастрофу. Меч вместе с ножнами и парадным кинжалом, сорванные с него неведомой силой, уплыли в затянутое пылью небо, как будто превратились в птиц… Да от одного этого впору сойти с ума!

Но вот постепенно пыль начала оседать, даотаркон увидел Фала Турида и стал пробираться к нему…

Белоснежный замп сарка не пострадал от неведомой и невидимой силы, но, обезумев от воплей и поднявшейся суматохи, впал в состояние невменяемости и сбросил своего седока на землю. Драгоценный, сработанный в форме дракона шлем слетел с головы Фала Турида, а изукрашенное металлическими побрякушками одеяние уплыло в небо. Почувствовав, что кольчугу и его самого тоже увлекает ввысь, сарк Турдиса все же догадался, извиваясь всем телом, высвободиться из раззолоченной металлической рубашки. Не веря свои глазам, он проследил за тем, как она, подобно диковинной птице, поднимается в небеса, и понял, что вместе с кольчугой улетают его мечты о славе, блистательных завоевательных походах и господстве над всей Лемурией.

Неожиданно Фал Тур ид увидел вынырнувшего из тучи пыли даотара. Сарку не сразу удалось узнать Баранда Тона, покрытого пылью, без шлема, плаща и кирасы. Пошатываясь, даотар сделал несколько шагов и едва не наткнулся на повелителя Турдиса.

— Баранд Тон! Собирай своих людей, мы должны… — начал было сарк, но, встретившись глазами с даотаром, замолк.

— Не знаю, что за колдовство обрушилось на нас, но битва проиграна. Война окончена, и звать кого-либо бесполезно, — холодно заметил Баранд Тон, приближаясь к сарку. — Это ты виноват в постигшем нас позоре! Твоя непомерная жажда власти, жестокость и недальновидность! Турдис побежден, Патанга победила, хотя ни один ее воин даже не обнажил меча! Понятия не имею, кто завтра займет Трон Дракона, но я рад, что твоему владычеству пришел конец!

Фал Турид попятился, однако даотар в два прыжка настиг его, и железные руки старого воина сомкнулись на горле ненавистного сарка. Напрасно повелитель Турдиса дергался, пытаясь освободиться от сжимающихся пальцев даотара. Напрасно силился выкрикнуть, что он — избранник Богов, и они обещали ему победу и власть над всей Лемурией, что он могуч и бессмертен…

Он умер, так и не успев ничего объяснить даотару, который вовсе не нуждался ни в каких объяснениях.

Хайяш Тор оказался единственным свидетелем гибели сарка Турдиса. Он мог помочь своему повелителю, но не сделал этого, — напротив, он отвернулся и продолжал удаляться от стен Патанги. Зачем вмешиваться? Война закончена, и он желал лишь одного: выбраться из этого ада. Потом, в какой-нибудь другой стране он добьется власти и еще покажет себя. Но будет это не здесь и не сейчас. Подняв с земли обломок копья, даотаркон продолжал путь, следя за тучей пыли, которую подняли бежавшие воины Турдиса. Среди них даотаркон с удивлением различил одетую в черное фигуру Мастера Пыток. Его замп взбесился, скинул со своей спины паланкин, и теперь Талаба, полуоглушенный падением, тоже спешил как можно скорее покинуть окрестности Патанги. За ним нетвердой походкой двигался Арзанг Пауме — сарк Шембиса. Закутанный в черное карлик тоже узнал покрытого пылью даотаркона.

— Хайяш Тор! Скорее собери отряд! Мы должны остановить тех, что бросятся в погоню за нами! — истерически потребовал Талаба, пытаясь ухватить даотаркона за руку.

Тот вяло отмахнулся от карлика и сказал:

— Нет времени заниматься ерундой. Все потеряно, беги, спасай свою жизнь, если она тебе дорога и если тебе удастся сделать это.

— Нет, нет! Все еще можно исправить! Где сарк?

Хайяш Тор равнодушно пожал плечами:

— Погиб. Его убил один из самых верных даотаров гвардии Турдиса.

Талаба, бормоча что-то невразумительное, попытался остановить даотаркона, схватившись за полы одежды. Когда-то его слово было законом, он мог распоряжаться судьбами любого жителя Турдиса, но Истребитель еще не уразумел, что время это безвозвратно миновало. Хайяш Тор отпихнул от себя приставучего карлика и, видя, что тот не унимается, с яростью ударил его обломком копья. Заостренное древко оказалось неожиданно страшным оружием — оно пробило череп Истребителя, и Мастер Пыток рухнул на пыльную землю, распространяя такой нестерпимый смрад, что Хайяш Тор поспешил отскочить подальше, с трудом сдерживая рвоту. Затем, бросив последний взгляд на труп Истребителя, он злорадно рассмеялся и поспешил прочь.

Несколько мгновений Арзанг Пауме бессмысленно взирал на невыносимо вонявшее тело Талабы Истребителя, потом опомнился и двинулся на непослушных ногах следом за даотарконом.

Когда последние сторонники Великого хранителя исчезли с башни, седой герцог Мэл, язвительный виконт Дру и толстый краснолицый барон Селверус, вместе с двумя вставшими на их сторону воинами, приблизились к Соомии, чтобы поцеловать ее руку и выразить свое почтение. Со слезами радости на глазах она горячо поблагодарила их. Затем герцог Мэл, подхватив золотистое знамя Патанги, подвел принцессу к лестнице, и они спустились на примыкавшую к стене города улицу. С того времени, как пленники Верховного хранителя поднялись на башню, успело произойти так много самых неожиданных событий, что они просто не укладывались в голове. Оставшиеся на улицах воины Патанги все еще не пришли в себя от потери оружия, вырванного из их рук невидимой силой. Потрясенные сверхъестественным вмешательством, они не решились даже прийти на помощь Вапасу Птолу, хотя прекрасно видели происшедшую на башне схватку.

Громкий, решительный голос герцога Мэла вывел всех из оцепенения. Воины, хранители и толпящиеся под стенами горожане увидели сияющий в солнечных лучах золотой стяг Патанги и гордо стоящую под ним изящную фигурку Соомии. Никто не сторожил ее, да и размахивавший флагом Мэл вовсе не напоминал пленника. Он обратился к горожанам с короткой речью:

— Жители славной Патанги! Вапас Птол убит, владычеству хранителей пришел конец! Очистим от них наш Прекрасный город! За Соомию и свободу! За свободу и саркайю Соомию!

Слова эти явились той самой искрой, которая разожгла огонь в сердцах внимавших герцогу людей. Вид лишившихся оружия сторонников Великого хранителя подсказал горожанам, что лучшего случая расправиться с узурпаторами им не представится. А если еще и саркайя, законная повелительница Патанги, поддержит их, то…

— Соомия! Соомия саркайя! Смерть хранителям! — разнесся по улицам Патанги клич, подхваченный тысячами горожан.

Приспешники Вапаса Птола в ужасе бежали, видя, что жители Патанги готовы растерзать на куски своих мучителей. Тех же, кому не удалось сбежать и спрятаться, постигла жестокая участь: их убивали на улицах и площадях, выбрасывали из окон домов и дворцов. Кровь узурпаторов оросила мостовые Патанги.

Люди, видевшие некогда, как их отцов, матерей, сестер и детей, нагими, со вспоротыми животами, сжигали на медных алтарях Ямата, неистовствовали и упивались долгожданной возможностью учинить праведную месть. Они ломали двери храмов, убивали хранителей на месте, бросали на зажженные алтари ненавистного бога, так что скоро в городе не найти было желтых ритуальных одежд, которых не обагрила бы кровь их владельцев…

Большая часть приверженцев культа Ямата погибла в самом начале восстания. Что же касается старших хранителей, то они предпочли сами лишить себя жизни, в то время как опьяненные жаждой крови горожане взламывали двери их домов. Не удалось это сделать только Нимадаку Квелу — фанатичному помощнику Вапаса Птола: он не смог бежать и у него не хватило мужества покончить с собой. Его схватили и бросили на колени перед саркаей вскоре после того, как с разных концов Патанги стали приходить известия о том, что город очищен от жестоких узурпаторов.

— Высокородная, как велишь поступить с этой собакой? — обратился к Соомии герцог Мэл. — Даровать ему скорую смерть или бросить до времени в тюрьму?