Анатомия предательства: "Суперкрот" ЦРУ в КГБ - А. Соколов

26 февраля 1990 года он был уволен. Получив удостоверение пенсионера, он направился от Лубянки по Никольской улице в Историко-архивный институт. Разговор с директором института Юрием Афанасьевым, выступавшим за коренные преобразования в СССР, был непродолжительным:

— Я хочу помогать демократическому движению. Я уверен, что мой опыт и знания будут полезными. Вы можете использовать меня так, как сочтете нужным, — заявил Калугин. Его собеседник, казалось, не был удивлен:

— Я всегда считал, что такие люди, как Вы, придут к нам, — ответил, приветливо улыбаясь, Афанасьев.

Калугин ощущал, что с его плеч “свалилась тяжелая ноша”, чувство собственной ничтожности и страха постепенно покидало его, и, наконец, он сможет “жить так, как хотел”. Вот такие откровенные мысли посещали его после увольнения из КГБ, где он стал “самым молодым руководителем в разведке и самым молодым генералом”, и так этим гордился?

Из сказанного в этой части книги видно, что “колумбийские друзья”, Яковлев и Калугин, делали основную ставку при выполнении своих задач на поддержку Горбачева.

Перестройка

Все зависит от характера гласности.

Агата Кристи

К концу 80-х и началу 90-х годов американцы резко усилили разведывательную работу в СССР. Сотрудники московской резидентуры и “чистые” дипломаты проводили по нескольку встреч в день со своими контактами, собирая информацию и давая рекомендации. На помощь им из США в срочном порядке направлялись десятки экспертов, делегаций, “гостей посла”, значительно расширялся корпус журналистов. Государственными органами был утерян контроль за направлением приглашений для иностранцев от различных политиканствовавших личностей и за выдачей виз.

Развал государственной машины неуклонно вел к снижению дисциплины и ответственности, у многих вызывал ощущение нестабильности и неуверенности в завтрашнем дне. Глубокий кризис постепенно охватывал все сферы общественной жизни и государственной системы. Горбачев и Яковлев — основные действующие лица перестройки — не дали реальной программы экономического и политического развития. Обещанные людям перемены и улучшение жизни не наступали, народ слышал лишь надоевшую всем болтовню, катившуюся как снежный ком. Роль государства дискредитировалась его правителями. Произошла невиданная до сих пор политизация широких масс населения. В стране появлялось все большее число разнообразных политических и общественных течений во главе с новыми лидерами. Шел неизбежный исторический процесс — смены общественной формации.

КГБ располагал обширной достоверной информацией, которая постоянно докладывалась Горбачеву. Однако никаких действенных мер ни им, ни его приближенными не принималось. “Мои попытки поговорить с Горбачевым заканчивались или пустыми отговорками или уклончивыми обещаниями разобраться. Неискренность Горбачева сомнений не вызывала. Лидер партии действовал против партии, Президент Союза разрушал Союз…Явно просматривалась зловещая роль Яковлева” — такими словами характеризует Председатель КГБ СССР Владимир Крючков те смутные времена.

Первое публичное выступление Калугина с обвинениями в адрес КГБ состоялось 16 июня 1990 года в зале кинотеатра “Октябрь” на Калининском проспекте (ныне Новоарбатский) на собрании нового политического объединения — Демократической платформы в КПСС. Оно сразу же привлекло внимание прессы — впервые в советское время бывший работник КГБ, причем в звании генерала, выступал с обвинениями в адрес организации, критика которой стала только появляться. Все, что он говорил, принималось на веру и поддерживалось.

Сейчас, когда прошло время, хотя и не столь длительное, стоит напомнить читателю о том, что “перестройка”, начатая Горбачевым в 1986 году, привела к гласности во всех областях жизни советского общества. В силу именно такой ситуации и поддержки Яковлева Калугин получил неограниченную возможность выступать в советской и иностранной прессе, по зарубежному и центральному радио и телевидению, на собраниях и митингах.

Его слова воспринимались с интересом, хотя бы потому, что тема КГБ и вообще органов госбезопасности среди населения стала востребованной. Впервые за время советской власти появилось множество, правильнее сказать, лавина книг и статей о “деяниях” большевиков в первые годы после революции, гибели невинных людей, Белом движении, сталинских репрессиях, нравах и ужасах ГУЛАГа и тому подобное. Конечно, многое было откровением, быстро раскупалось и читалось. Старые дела ЧК-ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ перекладывались волей неволей, а во многом и преднамеренно, на КГБ. О заслугах органов госбезопасности никто не вспоминал, наоборот все очернялось. Поэтому не удивительно, что немногие фолианты и обширное словоблудие Калугина оказались ко времени. Пресса активно ему помогала.

Нельзя сказать, что он так правильно смог рассчитать время для раскачивания недоверия людей к органам. Время само создало благоприятные условия для его “разоблачений”, и он им воспользовался. В принципе, ничего нового или неизвестного прежде сказано не было, и это отмечалось даже его единомышленниками. Но для людей несведущих и не особо вникавших в политику он казался первооткрывателем, и в оценке органов — борцом за справедливость. Сейчас, в наши дни, читая его статьи и выступления, диву даешься, как быстро можно было в те годы заслужить популярность столь пустыми словами и демагогическими измышлениями. Но таково было время — грядущих коренных, слава Богу, эволюционных преобразований в жизни всей советской страны. Общество требовало перемен, и впитывало любую правдивую и неправдивую информацию.

Нет необходимости подробно останавливаться на всех его выступлениях, но для доказательности своих оценок, все-таки сгруппирую основные обвинения по предметам критики. Такой подход даст возможность четко определить и обосновать, где он говорит правду или ложь, и почему? Важно учесть, что ложь, обман, подтасовка фактов и прочие приемы “виртуозного обмана венчают все усилия игрока” (помните его слова о Гордиевском?), то есть, проще говоря, являются у Калугина как агента ЦРУ средством достижения цели. Моя задача показать применение этого “средства” (лжи) на конкретных примерах.

Все его обвинения КГБ сводились к следующему:

— Вербовка агентуры в среде инакомыслящих; денежная оплата работы агентов.

— Подслушивание телефонных разговоров, перлюстрация почты, сбор компрометирующих материалов на всех советских граждан.

— Политическое руководство КГБ аппаратом ЦК КПСС и в силу этого сопротивление перестройке.

Требования, которые он выдвигал:

— Коренная реорганизация КГБ, разделение функций, сокращение штатов на 50 процентов.

— Отказ от платной агентуры.

— Прекращение политического “сыска” и всех связанных с ним действий.

— Контроль парламентом за КГБ, полная “прозрачность” деятельности, деполитизация.

В выступлениях не приводились факты, хоть как-то подтверждавшие его слова. Давался набор фраз и слов, верить которым следовало бездумно. Например, КГБ “вмешивается по воле партии во все государственные дела и общественную жизнь — в экономику, культуру, науку, спорт, религию…Новый облик — это наведение румян на сталинско-брежневскую школу. Основы, методы, практика остались старые. Там есть мошенники, вымогатели, убийцы, контрабандисты, преступники всякого рода. Любая организация, будь то ЦК КПСС, или КГБ, должна быть поставлена на равные начала с любой другой организацией. Вот во что превратилось, в конце концов, наше общество, которое за идею стало отправлять и в ссылку, и на каторгу, и под расстрел миллионы и миллионы граждан”.

В этом наборе слов, хаотично нагроможденных друг на друга и рассчитанных на нетребовательную стихию людского брожения тех лет, трудно увидеть мысли и стремления человека, действительно желавшего чего-то полезного своей Родине и той Службе, в которой он “честно прослужил свыше тридцати лет”. Мне кажется, что другие комментарии здесь не нужны. Можно лишь отметить, что органы госбезопасности никогда не управляли экономикой, наукой или другими отраслями народного хозяйства. Всемирно известный правозащитник академик Андрей Сахаров, немало обид вынесший от КГБ, открыто признавал, что “именно Комитет оказался благодаря своей элитарности почти единственной силой, не затронутой коррупцией и поэтому противостоящей мафии”. Сахаров говорил о структуре в государственной системе, не об отдельных грязных личностях, которые, как и во всем обществе, не могли не встречаться и в КГБ. Калугин же, преднамеренно пытался распространить эти частности на всю систему органов госбезопасности. Прием избитый, но его цели требуют любых средств.