Эта короткая счастливая жизнь - Виталий Вавикин

– Ты знаешь, кто такой Фредерико Борджа? – спросил Олдвик и, получив утвердительный ответ, сказал, что этот режиссёр приходил к нему с подобным предложением. – Я отказал ему, – развеял все надежды Брюстера Олдвик. – Если я и соглашусь на что-то подобное, то мне нужен полный контроль, а связываться с итальянцем не сулит ничего хорошего, кроме обмана и последующих угроз. Ты знаешь, почему я не построил гостиницу в Чикаго?

Олдвик нетерпеливо замолчал.

Брюстер спешно кивнул, давая ему возможность продолжить.

– Не уверен, что всё было именно так, как тебе рассказали, но представление у тебя есть, так что можешь представить, как я отношусь к Бордже и подобным ему проходимцам, – он в который раз наградил собеседника оценивающим взглядом. – Насколько хорошо ты прощупал почву в Голливуде?

– Достаточно, – Брюстер с гордостью рассказал о паре продюсеров и добром десятке режиссёров, приезжавших в Лас-Вегас.

Олдвик слушал почти терпеливо, лишь иногда прерывая его громкими высказываниями о том или ином фильме и вложенных в них денежных средствах. Закончил он тем, что сообщил Брюстеру о своих планах на Голливуд и о том, что рассчитывал на него в Лас-Вегасе.

– Но если ты считаешь, что потянешь бремя кинематографа… – Олдвик выдержал паузу и в конце как-то недовольно хмыкнул. – Да и Стефани, кажется, ждёт не дождётся, чтобы сняться в каком-то фильме. Ты знаешь, что она даже сестре написала, чтобы та похлопотала о её карьере в Голливуде?

– Догадывался, – соврал Брюстер, но улыбка, которая появилась на его лице, выдала его с потрохами.

Позже, за ужином, Олдвик сообщил о принятом решении Стефани и Фелиции. Брюстер молчал, стараясь придать лицу не менее удивлённый вид, чем у Стефани.

Вместе с ними Олдвик вернулся в Лас-Вегас и лично выбрал нового управляющего. Связавшись с поверенным в Лос-Анджелесе, он договорился о встрече и представил Брюстера, как своего представителя.

Джул Буккер был седовлас и обладал проницательным взглядом. Настойчиво, с терпеливостью школьного учителя, он ввёл Брюстера в курс дела, познакомив с основами шоу-бизнеса. Незаинтересованная в изучении подобных тонкостей Стефани познакомилась с малоизвестным режиссёром Пратом Бихаусом, и после того, как Олдвик согласился заплатить стоимость декораций и зарплату актёров, снялась в мюзикле под названием «Синяя птица», сыграв лучшую подругу главной героини.

Фильм оказался провальным, а сыгранная роль не принесла Стефани ни признания, ни удовольствия от съёмок. Пережитая неудача пошатнула её желание стать актрисой, и она попыталась уговорить Брюстера, вернуться в Лас-Вегас, где у неё была действительно подающая надежды карьера певицы.

Он выслушал её и налил выпить. Рассказал о десятке актрис, которые потерпели полный крах от своих первых ролей.

– На тебя, по крайней мере, не набросились критики, – сказал он, подливая вина в стакан Стефани. – Да и кто сказал, что раз ты певица, то обязана сниматься в мюзиклах? – Брюстер рассмеялся, раскритиковав подобный жанр.

Сейчас он готов был критиковать самого президента, лишь бы Стефани осталась в Голливуде. Если она вернётся в Лас-Вегас, то ему придётся вернуться вместе с ней, а сейчас этого хотелось меньше всего. Новая жизнь открывала такие двери, о которых он не мог прежде и мечтать.

– Я слышал, Тони Вулкейп начинает сьёмки весьма неплохой комедии, – вкрадчиво начал он, заранее зная, что режиссёр обязан Олдвику, и не сможет отказаться от того, чтобы взять Стефани на главную роль, даже если придётся ради этого переписать весь сценарий.

– Не хочу я сниматься в комедиях! – попыталась возразить Стефани. Она рассказала о режиссёре Уиллисе Крэнуэй, о котором прочитала из газет столько хорошего, что считает себя просто обязанной сняться хоть в одной из его трагедий.

Брюстер фальшиво рассмеялся и долго рассказывал о сложности игры в подобных фильмах. Он повторял почти слово в слово всё то, что когда-то слышал от Джула Буккера, но поворачивал факты так, что они представали в нужном ему ракурсе.

– Тем более люди ждут в подобных фильмах знакомые лица, – сказал Брюстер, в очередной раз наливая вино в стакан Стефани. – Считай это народной предвзятостью, но они привыкают к актёрам, и каждое новое лицо практически обречено на первичную неудачу. Нужно время, чтобы они привыкли к тебе, а ты, как я понимаю, не желаешь больше терпеть неудач.

– Не желаю, – Стефани обижено надула губы, напомнив ему ребёнка, который выпрашивает у взрослого неположенную, но желанную сладость.

– Именно поэтому я и предлагаю тебе сняться у Вулкейпа. Бюджет у фильма приличный, да и сценарий, кажется, не так плох, как в той картине, где ты снималась прежде, – Брюстер врал, не зная даже, о чём будет фильм. Правдой был лишь бюджет, а это, как научил его Буккер, серьёзная претензия на успех. – Ты станешь главной героиней и сможешь продемонстрировать всё, на что способна. А способна ты на многое.

– Ты так думаешь? – доверчиво спросила Стефани, окончательно захмелев от вина.

– Ну, конечно, – Брюстер поймал выпавший из её рук бокал. – А потом, заслужив славу и признание, можно будет сняться и в трагедии, – он взял Стефани на руки и отнёс в спальню. – Верь мне, – прошептал Брюстер ей на ухо. – Разве я не заботился о тебе в Чикаго? Или в Лас-Вегасе? – он уложил её на кровать и подчинился, когда она попросила полежать с ней рядом, пока она не уснёт.

После позвонил Буккеру и, сообщив о решении Стефани, сказал, что нужно будет встретиться с Вулкейпом, и договориться о её съёмках.

– Фильм обязан стать удачным, – Брюстер понизил голос, решив, что Стефани может проснуться и услышать. – Даже если придётся сменить режиссёра. Мы понимаем друг друга? – на другом конце провода Буккер скрипуче рассмеялся и заверил его, что лично позаботится об этом.

Спустя месяц параллельно с фильмом Вулкейпа Брюстер запустил собственный проект, воспользовавшись услугами сценариста Карла Сюзерена, принявшего участие в съёмках пары довольно удачных картин. Софи Олуэл, которую он взял в качестве исполнительницы главной роли, превзошла своей игрой все ожидания, и Брюстер, решив сделать ставку исключительно на её обаяние, попытался подобрать остальных актёров так, чтобы они лишь подчёркивали красоту и талант Софи, не посягая на то, чтобы затмить её своей игрой.

Молодая и до слёз невинная, на экране она была самим ангелом, сошедшим с небес. Большие глаза лучились добротой и наивностью. Чёрные волосы, заплетённые в косички, убавляли пару лет, превращая Софи в совсем юную девушку, отчего ситуации, в которые она попадала, начинали выглядеть ещё более чувственными и комичными.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});