Том 6 - Агата Кристи

Он выглядел весьма добрым и не менее... глупым. Мистер Уинтерспун был главным правительственным экспертом, признанным авторитетом по редчайшим ядам. Следователь взял со стола роковой шип и спросил, узнает ли мистер Уинтерспун этот предмет.

— Узнаю. Мне присылали это для экспертизы.

— Сообщите следствию результаты вашего анализа!

— Дротик обмакнули в препарат кураре — яда для стрел, используемого туземными племенами.

Репортеры со смаком скрипели перьями своих авторучек.

— Вы считаете, что смерть была вызвана ядом кураре?

— О, нет! — сказал м-р Уинтерспун. — Там был только слабый след препарата. Согласно моим анализам, дротик незадолго перед тем был погружен в яд Dispholidus typus, более известный под названием яда древесной змеи.

— Древесная змея? А что это такое?

— Это южноафриканская змея — одна из наиболее ядовитых и смертоносных изо всех существующих. Ее прямое действие на человека не изучено, но о вирулентности этого яда вы можете судить по такому примеру: при введении его подопытной гиене животное погибало прежде, чем успевали вынуть обратно иглу шприца. Яд вызывает сильные внутренние кровоизлияния, парализует работу сердца.

Репортеры строчили: «Чрезвычайное происшествие. Змеиный яд в воздушной драме! Змея, которая смертельнее кобры!!!»

— Вы слышали когда-нибудь о применении этого яда для преднамеренного отравления?

— Никогда. Это-то как раз в деле самое интересное!

— Благодарю вас, мистер Уинтерспун.

Детектив сержант Вилсон засвидетельствовал, что трубка была найдена на одном из сидений «Прометея». Отпечатков пальцев на трубке не оказалось. С дротиком и трубкой проделали необходимые эксперименты... «Дальнобойность» трубки была около десяти ярдов.

— Мистер Эркюль Пуаро.

Все чрезвычайно заинтересованно смотрели на мистера Пуаро. Но показания его были очень кратки. Он ничего не заметил в пути. Спал. Да, это он увидел на полу маленький дротик. Дротик находился в таком положении, как если бы свалился с шеи погибшей женщины. Вот, пожалуй, и все, что мсье Пуаро может сказать.

— Графиня Хорбари!

Репортеры вдохновились: «Супруга пэра дает показания в деле о загадочной Смерти в Воздухе». Некоторые уточняли: «...в деле о Тайне Змеиного яда». Репортеры газет для женщин сообщали: «Леди Хорбари явилась в строгого вида шляпке и лисьей накидке». Или: «Леди Хорбари, одна из самых элегантных женщин Лондона, была одета в черное и в новой шляпе строгого фасона». Или: «Леди Хорбари, до замужества мисс Сисели Бланд, была одета в изящное черное платье и в новую шляпу»... Все откровенно любовались прелестной, явно взволнованной молодой женщиной, хотя ее показания и были весьма кратки. Она ничего не заметила; умершую никогда прежде не видела.

Нет, к сожалению, ничего не может сказать господину следователю.

Венетия Керр последовала за графиней, волновалась она значительно меньше. Неутомимые поставщики новостей для женской прессы писали: «Пальто дочери лорда Коттсмора безукоризненного супермодного покроя, юбка с широким поясом», а кто-то записал даже такую фразу: «Высший свет дает показания следствию».

— Джеймс Райдер. Ваше занятие или профессия?

— Директор-распорядитель «Эллис Вэйл Сэмент Компани».

— Не будете ли вы так добры осмотреть эту трубку? Вы видели ее раньше у кого-нибудь в «Прометее»?

— Нет.

— Вы занимали в самолете место непосредственно впереди умершей?

— Ну и что, если так?

— Я попрошу вас не говорить со мной подобным тоном. Вы сидели впереди кресла № 2. С вашего места вам практически был виден каждый из сидевших в салоне самолета.

— Нет, не так. Я не видел никого из сидевших по моей стороне. У кресел высокие спинки.

— Но если бы кто-нибудь из них вышел в проход, чтобы прицелиться из трубки в женщину, которая была убита, — вы бы увидели его?

— Безусловно.

— Кто-нибудь из сидевших впереди вас вставал со своего места?

— Мужчина, сидевший на два места впереди меня, встал и вышел в туалет.

— Это в направлении, противоположном от вас и от умершей?

— Да.

— Он не проходил по самолету в вашем направлении?

— Нет, он возвратился на свое место.

— У него было что-нибудь в руках?

— Ничего.

— Кто еще вставал со своего места?

— Человек, сидевший передо мной. Он прошел мимо меня в другую сторону, в хвост самолета.

— Я протестую! — визгливо закричал м-р Клэнси, вскакивая. — Это было раньше, намного раньше — около часа дня!

— Прошу вас сесть, — слегка повысив голос, сказал следователь. — Вас выслушают! Продолжайте, мистер Райдер. Не заметили ли вы чего-нибудь в руках у этого джентльмена?

— Мне кажется, что он держал авторучку. Когда он вернулся, в руке у него была оранжевая книжка. Какой-то журнал.

— Он был единственным, кто прошел в конец самолета? А вы сами вставали с места?

— Да, я выходил в туалет. И, уж конечно, в руках у меня не было трубки.

— Вы позволяете себе разговаривать недопустимым тоном! Вы свободны. Идите.

Мистер Норман Гэйль, дантист, дал по всем вопросам показания негативного характера. Он ничего не видел, ничего не знает! Затем его место занял взъерошенный и негодующий автор детективных романов мистер Клэнси.

Мистер Клэнси вызвал в зале интерес не меньший, чем супруга пэра. «ПИСАТЕЛЬ ДАЕТ ПОКАЗАНИЯ».

«ИЗВЕСТНЫЙ АВТОР ДЕТЕКТИВНЫХ РОМАНОВ ДОПУСКАЕТ МЫСЛЬ О ПОКУПКЕ СМЕРТОНОСНОГО ОРУЖИЯ».

«СЕНСАЦИЯ В СУДЕ».

Но сообщение о сенсации было поспешным.

— Да, сэр, — громко возмущался м-р Клэнси. — Я приобрел трубку. Больше того, я принес ее сегодня с собой! Я протестую против вашего утверждения, что трубка, при помощи которой совершено преступление, принадлежит мне! Вот моя трубка! — И он с триумфом вытащил из кармана трубку.

Репортеры едва успевали писать: «Умопомрачительная сенсация!» «Еще одна трубка в суде!»

Следователь строго напомнил мистеру Клэнси, что он находится здесь, дабы помочь правосудию, а не для того, чтобы опровергать мнимые обвинения против самого себя. Допрос м-ра Клэнси дал незначительные результаты. Мистер Клэнси, как он объяснил с совершенно ненужными подробностями, был настолько ошеломлен эксцентричностью иностранных железнодорожных служб и своими личными затруднениями, связанными с работой над новым романом, что не в состоянии был замечать что-либо! Весь самолет мог стрелять в кого угодно из трубок отравленными дротиками! В другое время мистер Клэнси, конечно, заприметил бы их! Но тогда... нет...

Мисс Джейн Грей, ассистентка парикмахера, не заставила работать вечные перья лондонских журналистов. Она попросту никого не интересовала. За нею следовали двое французов. Мсье Арман Дюпон сообщил, что он из Парижа летел в Лондон, где должен читать лекцию в Королевском азиатском обществе. Он и его сын были увлечены разговором и попросту не замечали ничего, что происходило вокруг. — Вы знали в лицо мадам Морисо, или мадам Жизель?

— Нет, мсье, прежде я ее никогда не видел.

— Но она — известная личность в Париже.

Мсье Дюпон-старший пожал плечами.

— Только не мне. Во всяком случае, я не так часто бываю в Париже...

— Я понимаю, вы недавно вернулись с Востока.

— Да, это так, мсье. Из Персии.

— Вы с вашим сыном побывали во многих труднодоступных частях света?

— Pardon?

— Вы много путешествовали по диким местам. Вам никогда не встречались племена, использующие змеиный яд для стрел?

Этот вопрос мсье Дюпону пришлось перевести, и когда мсье Дюпон понял, о чем его спрашивают, он энергично затряс головой:

— Нет-нет, мне никогда не встречалось ничего подобного.

За ним свидетельские показания давал его сын.

Показания Дюпона-младшего были почти дословным повторением показаний мсье Армана Дюпона. Он ничего не заметил. Он счел вероятным, что умершая была ужалена осой. Ему самому надоедала оса, и в конце концов он пристукнул ее.

Дюпоны были последними свидетелями. Следователь прокашлялся и обратился к жюри. Он сказал, что, без сомнения, это — самое удивительное и невероятное изо всех дел, которые ему приходилось вести в суде. Женщина была убита. Самоубийство исключено. Несчастный случай — в воздухе, в самолете и подавно! Преступление не мог совершить кто-либо, находившийся вне самолета. Убийцей был один из свидетелей, которых они выслушали в это утро.

Некуда деваться от факта, а он жесток. Кто-то из них лгал самым бесстыдным образом.

Убийство совершено с неслыханной наглостью. На виду у десяти, или даже двенадцати человек (если считать стюардов) убийца поднес к губам трубку и послал роковой дротик, и, к сожалению, никто вовремя этого не заметил.

Происшедшее казалось неправдоподобным, но доказательство ведь — трубка и стрела, найденная на полу, пятнышко на шее умершей и, наконец, медицинское заключение, свидетельствующее, что это все так и произошло. Из-за отсутствия веских доказательств, инкриминирующих преступление какой-нибудь конкретной персоне, он, следователь, мог только вместе с жюри обратить обвинительный вердикт против одной или нескольких персон, пока ему неизвестных. Каждый из пассажиров отрицал хоть какое-нибудь знакомство с умершей. Теперь задача полиции состояла в том, чтоб узнать, какие могли быть у нее связи с убийцей.